Паша застыл, как парализованный, глядя на урну. Сережа уважительно решил, что Паша любит красоту и понимает, как работник газеты. И решил помолчать. Но Паша смотрел не на кубок. Рядом в стандартном отделении было написано не как у всех – Иванов, Петров, Сидоров, – нет, там было написано: «Зине Чернота». То есть кому, а не кто там лежит. Тем более Зина Чернота сейчас точно лежала в морге, а не здесь. Паша разволновался. Вместе с Сережей они молча вышли из колумбария, и сторожиха закрыла за ними двери на ночь. Паша пожал Сереже руку, и тот побрел по аллее, туда, где в сумерках кто-то все еще рыл могилу. Паша же отправился домой с твердой решимостью прийти сюда в будний день с отверткой.

На следующий день похороны прошли как положено. Сначала – в морг. От советского сервиса не осталось и следа. Все сотрудники были тихи, аккуратны и вежливы. Никаких неожиданностей не было. Если и возникали маленькие заминки, то их мгновенно исправлял Триц. Береза исчезла бесследно. Не только корней не осталось в яме, но любопытный Паша даже опилок нигде не нашел. Он и сам начал сомневаться, была ли береза.

На поминках немногочисленные родственники и сотрудники говорили хорошие слова про тетю Зину. Сидя в ее квартире с рюмкой водки, Паша почему-то вдруг ясно вспомнил, как однажды явился сюда вечером без звонка – забрать как раз ту самую курсовую работу про Пушкина, и, к своему удивлению, обнаружил, что тетя была не одна. Она пила водку из этих же рюмок с незнакомым ему мужиком в черном костюме. Паша выпил с ними и побежал дальше, никакого значения этому событию не придав. Теперь, обнаружив «почтовый ящик» в колумбарии, он посмотрел на тот случай по-другому. Действительно ли тетя Зина была незнакома с директором Спасо-Преганьковского кладбища, как она написала в записке?

Утром следующего дня, вооружившись большой отверткой, он отправился на кладбище. Все здесь шло своим чередом: проходили похоронные процессии, дворники мели опавшую листву, никому не было дело до человека, вошедшего в здание колумбария. На всякий случай, наученный еще страхом советских времен, Паша взял с собой свидетельство о смерти Зинаиды Чернота, так что, если бы его даже застукали за вскрытием погребений, у него был документ, что это место его тети. Заржавевшие винты поддались не сразу. Несколько раз, оглядываясь по сторонам, Паша прикладывал к отвертке все свои силы.

Упорство всегда дает плоды, и старый винт со скрипом, обсыпая полку ржавчиной, поддался. Открутить другие было парой пустяков. За мраморной доской Паша обнаружил то, что и ожидал, хотя сокровища порадовали бы его больше. Там лежали бумаги. Паша быстро засунул их во внутренний карман куртки и, заметая следы преступления, смахнул ржавчину.

Могильщик-фантаст

Он быстро вышел из колумбария и пошел по знакомой аллее к свежей могиле тети. Сел на ближайшую скамейку у соседней могилы, достал бумаги. Среди них было несколько рукописных листков из тетради, два листка, напечатанных на машинке, и одно старинное письмо на желтой бумаге, написанное, наверное, еще гусиным пером, судя по готическим буквам, на немецком языке. Паша решил начать с тетрадных листков, потому что они начинались словами: «Дорогая Зина!» Немецкого он все равно не знал, а напечатанное интереснее читать дома. Положив все лишнее в карман, Паша разложил первый листок. Но прочитать ему не дали. К нему подошел могильщик в сапогах и форменной куртке.

– Пишешь? Писатель? – спросил он. – Здесь много писателей ходит. У своих кумиров вдохновение черпают. Кто у Сушкина, а кто и у поэтов, тут их много лежит, и прекрасные есть поэты.

Паша молчал. Ему хотелось заняться своими делами и не показывать найденные бумаги на людях. Могильщик не собирался уходить и продолжал:

– А я тоже роман написал. Фантастический.

Паша не выдержал:

– О чем?

– Об одном собирателе, коллекционере. Он собирал оружие. Только настоящее, не подделку какую-нибудь под старину, а настоящее оружие, которое работает. Поэтому коллекция у него была небольшая. Но очень интересная. Для нее он построил в центре города дом, который назвал арсеналом. И вот однажды, когда началась перестройка, ему предложили атомную бомбу. Не простую атомную бомбу – такие его не интересовали, а уникальную, украшенную, как старинная сабля, огромными рубинами и изумрудами, покрытую золотом, платиной и красивыми гравировками. Главный вопрос был, настоящая ли она. Физики-атомщики проверили детекторами и убедились, что самая настоящая.

– Ну и что дальше?

– А дальше, как учил наш коллега Чехов, если в первой части романа висит атомная бомба, то во второй части она взрывается.

– Взорвалась? – решил убедиться Паша.

– Конечно, взорвалась. От города осталась только пыль. Ровное место, похожее на соляное озеро. Даже от Хиросимы кое-что осталось. От Нагасаки полно чего осталось, а тут только пыль.

Спроси меня, почему.

– Почему? – механически повторил Паша.

– А потому, что драгоценные камни были не украшения, а кристаллические генераторы нейтронной накачки. Они усиливали разрушительный эффект. Вот так!

– А вы что, в физике разбираетесь, раз знаете про эти генераторы?

– Разбирается, вернее, раньше разбирался. – К ним подошел еще один могильщик. – Опять про роман рассказывал? Не слушайте вы его. Врет он все! Никакой он не писатель, а шпион.

– Сколько раз я тебе говорил: не шпион я! Меня КГБ арестовало за этот роман.

– Ну да! А ты про государственную тайну зачем в книжке написал? Ты и есть шпион!

– Это фантастика, не слушайте вы его!

– Когда пишут то, что есть, это не фантастика, а измена Родине. Зря тебя Иваныч после тюрьмы взял на работу!

– Короче, парень, – новый могильщик обратился к Паше, – мы тут спорить можем целый день, а ты положи бумаги на место, иначе мы тебя прямо здесь закопаем. А так, положишь, и иди на здоровье.

У Паши холодок прошел по спине. Он понял, что кто-то внимательно следил за ним все это время.

– Ребята, а это мое! – отчаянно сказал Паша. Тут он вспомнил про свидетельство о смерти своей тетки. – Вот, смотрите. – Паша достал свидетельство о смерти на имя Зинаиды Чернота.

– Ну и что? – спросил второй могильщик.

– Ячейка на имя Зины Черноты, это моя тетка. Она умерла, а мне завещала достать бумаги.

Могильщик разглядывал документ, а Паша, поняв, что на правильном пути, продолжил:

– Вот и могилка ее на углу, вы же сами, наверное, копали. И табличка свежая, вчерашняя – Зинаида Чернота. Сами посмотрите!

Могильщик кивнул фантасту. Тот ответил:

– Точно, ячейка была на Зину Чернота, я же ее сам замуровал по просьбе Иваныча.

– А я Парамон Чернота. Племянник ее. Вот паспорт, если не верите. Я и Иваныча вашего помню, они с теткой дружили. Всегда в черном ходил, – продолжал вдохновенно врать Паша. Очень ему не хотелось оставаться здесь навсегда.

Могильщики, уже спокойно, продолжили разговор:

– Чего хоть там было?

– Бумаги. Вот письмо от Иваныча тете. – Паша показал тетрадные листки. – Вот что-то на машинке. – Паша прочитал заглавие и сам удивился: – Сушкин, «Черный человек».

– Это рассказ Сушкина!

– И какое-то немецкое письмо. Вот и все. Тетка не хотела, чтобы это попало в чужие руки.

– Ладно, забирай свои бумаги.

– Подожди, – влез могильщик-фантаст, – дай-ка, кое-что почитаем.

– Читайте, тут ничего такого нет.

Паша раскрыл тетрадный листок:

«Дорогая Зина!

Ты прочтешь это письмо, хотя разговаривать со мной отказываешься. Ты винишь меня в смерти Сушкина, но я не виноват. Мне хотелось сделать ему приятное. Вернее, тебе сделать приятное, ты ведь была бы довольна, если у Сушкина творчество пошло бы в гору! Сосед с грузинского кладбища прислал мне из Тбилиси ящик коньяку. Ты же знаешь, я его не люблю, тем более столько. Я послал его на съемки Сушкину, чтобы он пил благородный напиток. Его корова не давала ему выпить и издевалась над своим мужиком, а я этого не переношу!

Я послал со своим человеком Сушкину подарок на Волгу, где проходили съемки…»