– Это издержки нашей профессии, – изрекла Умнова. – Вы расскажите Тормошилову, что у нас есть кенгуру, или, на худой конец, мартышка Дуся. Мы рады будем помочь. Зверей привезут в сопровождении дрессировщика. Все будет чудесно.

Паша, поблагодарив продолжательницу династии укротителей за душевный прием, поехал докладывать о результатах.

В первой, самой большой студии «Останкино» кипела работа. Из строительных лесов на глазах вырастали трибуны, на которых скоро разместятся тысячи зрителей. Все это называлось «съемочная площадка». Гознов ходил по этой стройке века в сопровождении директора программы.

– Вадим, это наш новый сотрудник – Парамон Чернота, можно просто Паша. Паша – это Вадим, наш директор. С ним вы будете решать, как привезти зверей, как рассчитаться с цирком и его сотрудниками.

– Слонов в Москве нет, – выдавил из себя Паша.

На лице директора проступила нескрываемая радость:

– Плохо, конечно, что слонов нет, ну что делать!

– Предлагают взять кенгуру или мартышку.

– Леша, это хорошо, что слонов не будет. Ты видел хоть раз слоновьи какашки? Они же вот такие. – Вадим развел руки так, как будто держал шар от боулинга.

– Ну что там говорить, слонов уже не будет. Нет слонов! Вы договоритесь, а я пошел на встречу с Тормошиловым.

– Парамон, как тебя называть?

– Просто Паша.

– Так вот, Паша, давай я тебе покажу комнату для зверей и дрессировщиков, а ты будешь за ними присматривать.

По кабелям и доскам, мимо висящих занавесей огромного размера, называемых задниками, они пролезли к выходу из студии, который вел в технологический коридор. Выход был через гигантскую дыру, которую не назовешь ни дверью, ни воротами. Это такая раздвижная стена. Проектировщики, наверное, взяли за образец бомбоубежища. Через эти ворота из технологического коридора в студию могли заезжать грузовики. Со слоном, к примеру. Пройдя по этому самому коридору, через лесенки и закоулки, они попали в комнату.

– Вот здесь места много, тут и располагайтесь со зверьми и их надсмотрщиками. Кроме вас тут еще редакторы будут, но они никому не мешают. Готовят свои бумажки и убегают на площадку. Все, я побежал. Вызванивай своих животных, чтобы завтра к четырнадцати ноль-ноль они были в полной готовности. В два у нас прогон. Может, сам Тормошилов придет. Он на площадке просто зверь. Будь готов ко всему!

– Всегда готов, – по привычке ответил Паша и сел за телефон звонить в театр зверей.

Первую половину дня Паша выписывал пропуск для кенгуру. Кенгуру не была домашним животным, не имела российского или заграничного паспорта и вида на жительство. Но все это требовали останкинские менты. Паша ходил, звонил, подписывал и поднимался выше к милицейским начальникам, которые требовали еще какую-нибудь бумажку. Каждый следующий начальник был толще и неповоротливей нижестоящего. Наконец Паша добрался до кабинета самого Охапкина, легендарного главного телевизионного мента. Охапкин сидел за столом, как гора, с трудом помещаясь в кресло. Сама мысль о том, что он способен встать из-за стола, казалась абсурдной. Стол Охапкина был совершенно пуст и чист. Охапкин смотрел в технический монитор. Там показывали рабочие картинки из студий. На экране известная ведущая новостей пудрила нос и старательно разминала губы. Все это происходило на фоне привычной заставки новостей. Было забавно, как в немом кино.

– Ну, что у тебя там?

Паша протянул бумажку.

– Кенгуру надо провести.

– А ты откуда?

– Я от Тормошилова. «Татами – мозгами».

– Вечно с Тормошиловым все не так. Все у него фантазии. Господи, кого вы только не водили на мою голову. Давай пропуск.

Начальник поставил свое добро. Паша был счастлив.

– Слышь, как тебя?

– Я Чернота.

– Я к тебе отправлю племянника на «Татами – мозгами». Парень не пойми в кого пошел – наукой интересуется. Очень хотел на это ваше «Татами» попасть. Ты уж его получше посади.

– Обязательно сделаем, – сказал Паша, хотя пока понятия не имел, как проводить гостей.

– Да уж куда ты денешься, – вместо «до свидания» сказал милицейский начальник.

Кенгуру с дрессировщицей пришли вовремя. Паша со смешно подпрыгивавшей кенгуру гордо проходил останкинскими коридорами, где все встречные и поперечные сюсюкали и говорили: «Хорошенький какой!»

Как и было обещано, кенгуру с Пашей, дрессировщицей и редакторами поместили в задней комнате. Тут только Паша понял, что ни разу не видел, что умеет кенгуру. В комнате стоял стеклянный журнальный столик и стулья, ровесники самого «Останкино».

– Давайте порепетируем. Как вам удобно?

– Разложим бумаги на журнальном столике, пусть она вытащит одну.

– Может, лучше отдохнуть с дороги?

– Нет, я думаю, мы готовы. Да, Даша? – дрессировщица обратилась к кенгуру, которая тихо и безразлично жевала подачку за хорошее поведение.

Редакторы-женщины, которым повезло работать вместе с настоящей кенгуру, тоже не могли не сказать что-то вроде «милая моя, лапочка».

На столике разложили ненужные бумаги.

– Ну, достань нам какой-нибудь вопрос, Даша.

Кенгуру ткнула лапкой в случайную бумажку. Получилось красиво, смешно. Редакторы разразились бурей восторгов, даже Паша слегка поаплодировал.

От шума Даша очнулась, как вчера. Что-то сверкнуло в глазах, дикое, звериное. Никто и ахнуть не успел – кенгуру развернулась, ударила хвостом по стеклянному столику с такой силой, что он разлетелся вдребезги, и прыгнула к двери, по дороге сломав еще пару стульев и уронив вазу с цветами. Комната напоминала картину после великого цунами. Бумаги, стекло, вода и цветы вместе с обломками старых стульев.

Первым пришел в себя Паша – его подняло и вытолкнуло чувство ответственности. За ним к двери бросилась дрессировщица, а потом и все, кто был в комнате. Если кто не знает, кенгуру бегает в несколько раз быстрее человека. Точнее, прыгает. Паша ничего не соображал – он несся за кенгуру. За ним, сильно отстав, бежали дрессировщица и редакторы, к ним присоединились курившие в коридоре.

Проскакав по темному коридору, кенгуру свернула в одну из студий. Там шла какая-то съемка. Освещение в студии несчастное животное приняло за свет яркого дня – свет свободы. Паша вслед за ней влетел в студию, где вовсю снимали «Лес чудес». Публика пришла в восторг, увидев скачущую кенгуру. Янукович сделал паузу. Подбегая к нему, Паша просто автоматически спросил ведущего:

– Леонард Апполинарьевич, у вас кенгуру не пробегала?

– Пробегала – вон туда, – невозмутимо ответил ведущий «Леса чудес».

– Спасибо, – на бегу поблагодарил Паша.

– Да не за что, – ответил знаменитый Янукович и как ни в чем не бывало продолжил: – Есть такая буква!

Кенгуру оказалась зажатой в угол, дальше было дело дрессировщицы справляться с беглянкой. Паша обнаружил, что в студии находится не один, а четыре Януковича.

– Что это у вас столько Януковичей? – поинтересовался Паша у какого-то без дела стоявшего сотрудника «Леса чудес».

– А это шоу близнецов. Набрали похожих на Януковича, одели в смокинги и вот к первому апрелю выпустим передачку. Шутка это, – добавил сотрудник, видя, что Паша ничего не соображает.

– Да, хорошо, – пробормотал Паша и пошел расхлебывать свое горе.

В комнате его уже ждал Гознов, нервно курящий сигарету в эпицентре жуткого разгрома. Дрессировщица бинтовала хвост кенгуру, редакторы подметали осколки, молодые администраторы выкидывали обломки стульев.

– Нет, кенгуру не подходит, – сказал Гознов. – Завтра попробуем мартышку.

Развернулся и ушел. Паша сел в угол на оставшийся стул и попытался сдержать себя и не расплакаться. Старшая редакторша, чтобы утешить Пашу, а может быть, чтобы успокоиться самой, стала вспоминать историю из личного телевизионного опыта.

Рассказ редактора

Если кто-то думает, что он хоть что-то понимает в телевидении, то пусть скажет, проводил ли он хоть раз прямой эфир. Это высший пилотаж. Во времена застоя, если кто застал такие, прямого эфира не было совсем. Даже хоккей транслировали с пятиминутной задержкой, так что лучших хоккейных драк мы не видели. До сих пор такие трансляции называются хоккейным форматом.