– Я это уже поняла, – улыбнулась она, чувствуя жар его разгоряченного после занятий любовью тела и радуясь тому, что рядом есть человек, который ей по-настоящему близок.

– Поверь, я всегда на твоей стороне. – Он чмокнул ее в макушку, ощущая мягкий цветочный аромат ее медных волос.

– Да. Я знаю. – Она немного поелозила на его груди, устраиваясь поудобнее. – Просто у меня такой вспыльчивый характер... Ты прости меня...

– Ничего, – Джонатан провел ладонью по ее шелковистым локонам, – я рад, что ты понимаешь, насколько важна для меня.

– Только я? – Она приподняла голову и посмотрела на него пристальным взглядом, от которого нельзя было укрыться.

– Конечно. – В голосе Брукса послышалось искреннее недоумение. – А кто же еще?

– Как насчет Коры?

– Это допрос? – задал он уточняющий вопрос.

– Нет. Лишь желание знать правду.

– Тогда так и быть, отвечу. – Он несколько мгновений молчал, выдерживая паузу и с удовольствием наблюдая за тем, как нетерпение отражается в чертах ее лица. – Нет никакой Коры.

– Но она... – Тринити немного замялась, не зная, говорить ли на эту тему с Бруксом.

– Что она?

– Да так, ничего... – Девушка попыталась замять тему, ложась рядом с ним.

– Нет уж, не выйдет. – Джонатан придвинулся к ней, впиваясь взглядом, который не давал уйти от ответа.

– Ничего такого, – Трини попыталась говорить как можно спокойнее, – просто Кора дала мне понять, что вы близки...

– И ты поверила ей?

– В тот момент я не знала, что и думать. Ведь именно тогда она сообщила мне о болезни отца. Поэтому я даже не вспоминала какое-то время о тебе. Все мои мысли были заняты тем, что я узнала о папе... А потом... не знаю... Честно говоря, мне все равно. Потому что я чувствую – если у вас что и было, это уже давно прошло.

– Я никогда не предаю друзей, Трини, – твердым голосом заметил Брукс. – А твой отец для меня – даже больше чем друг.

– Знаешь, когда я размышляла о Коре и о тебе, я не думала о тебе и об отце. Вернее, конечно, думала, но не в такой степени, как о тебе и обо мне, – вспылив, несколько запутанно заявила девушка. – И если ты не в состоянии это понять...

– Ах, как она быстро вспыхивает! – Он обнял ее одной рукой. – Это так, на всякий случай, – пояснил с улыбкой, – чтобы ты не вздумала снова вылезти из постели...

– Какие мы предусмотрительные, – фыркнула Тринити.

Но было видно, что ей нравится его собственническое отношение...

Джонатан потянулся к ней.

– Даже не думай, – предупредила девушка. – Я конечно уверена в твоих мужских способностях. Но...

– Но?

– Не уверена в своих женских, – с улыбкой пояснила она.

Брукс состроил изумленную физиономию.

– И ничего смешного, – надулась Тринити, но не выдержала, и ее губы расплылись в умоляющей улыбке. – Ну правда, Джонатан, у меня нет больше сил.

– Хочешь, проверим? – предложил он.

– Если честно, единственное, чего я хочу, это спать, – поведала она.

– Уверена?

– На все сто процентов.

– Точно?

– Абсолютно.

– Ну что же, тогда спокойной ночи, моя рыжеволосая красавица, – прошептал он.

– И тебе тоже... приятных снов...

Трини договорилась о встрече с отцом и теперь ехала к нему. Всю дорогу до ресторана, где ждал папа, она пыталась успокоиться. Но волнение оттого, что ей придется говорить с ним на такую тяжелую для обоих тему, не отпускало. Наоборот, возрастало с каждой минутой.

День был светлый и радостный, он никак не вязался с ее настроением. Сквозь призму своего состояния Тринити не видела окружающей ее красоты. Не видела улыбающиеся лица прохожих. Ничего, что хоть на каплю отличалось от ее внутреннего душевного упадка. Она припарковала машину и вышла на ярко освещенную улицу. Огляделась. Но взгляд ее лишь неохотно мазнул по переполненной идущими куда-то людьми улице и остановился на дверях, ведущих в здание ресторана. Вздохнув, она убрала ключи от машины в сумочку и вошла...

Отец уже ждал ее в кабинете и просматривал свежую прессу, чтобы скоротать время. Услышав шаги, он поднял голову и взглянул на дочь.

– Здравствуй, папа. – Тринити выглядела несколько скованной и печальной, и Мартин сразу догадался, что с ней что-то произошло.

– Добрый день, милая, – тепло поприветствовал он ее.

Вошедший в этот момент официант тут же получил заказ и удалился, оставляя их одних.

– Ты собиралась поговорить со мной? – Лайтмен хотел немного подбодрить Трини, которая словно закрылась в раковину, очевидно не зная, как начать разговор.

– Да, – кивнула девушка. – И должна предупредить, что это будет не светская беседа.

– Что ж, – кивнул отец, – это я уже понял, когда увидел тебя. Что случилось?

Он отложил газету в сторону и внимательно посмотрел на нее, стараясь уловить малейшие нюансы внутреннего настроя дочери. Судя по выражению ее лица, девушку действительно беспокоило что-то серьезное.

– Ты знаешь, – начала между тем она, – я не умею ходить вокруг да около. Поэтому начну с главного.

Лайтмен чуть подался вперед, стараясь не пропустить ни одного слова, потому что дочь говорила тихим голосом.

Трини бросила в его сторону отчаянный взгляд, и на некоторое время за столом воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками, доносившимися из общего зала.

– Почему ты не сказал мне, что болен? – спросила наконец она.

Вопрос ударил его, словно пощечина. И Мартин даже слегка отпрянул назад. В его голове проносилось множество мыслей, но он никак не мог ухватить какую-то одну из них, чтобы дать дочери достойное объяснение.

– Дело не в том, что ты не сказал об этом. Вернее, именно в этом, – сумбурно говорила между тем Трини. – Я переживаю за тебя. Люблю тебя. Ты – самый дорогой для меня человек. Так почему я узнаю об этом от твоей жены? Которая высказывает мне это... – Она осеклась, внезапно осознав, что нельзя говорить отцу об истинных отношениях между ней и мачехой. – В общем, – девушка прямо посмотрела на отца, – я не совсем понимаю, почему ты мне ничего не рассказал?! А может быть, Кора все выдумала?

Она схватила стакан, наполненный минеральной водой, и сделала несколько больших глотков, словно ее мучила жажда. На самом деле Трини просто немного оттянула время, когда придется взглянуть в глаза отца и услышать ответ.

И когда она сделала это, то прочла в его взоре все то, что так не хотела услышать. И горечь от осознания этого пронзила ее, словно она уже потеряла его, сидящего сейчас перед ней и выглядевшего абсолютно здоровым...

– Но как же... как же я буду без тебя? – прошептала она и тут же мысленно отругала себя за подобное проявление слабости.

Отец всегда учил ее не сдаваться и противостоять любым трудностям.

– Прости, – извинилась Тринити, – я не должна была так говорить. Мне очень жаль...

– Я знаю, дочка. – Он похлопал ее по руке, которая лежала на столе. – И мне было не сладко, когда я узнал об этом. Но время идет. Я смирился. Стараюсь жить, словно ничего не случилось.

– Но это неправильно! – воскликнула она. – Надо бороться...

В этот момент вошел официант и принес их заказ. Расставив блюда на столе, он молча удалился.

Однако Тринити не обратила внимания на аромат, исходивший от ее тарелки. Она словно не видела ничего, кроме родного лица мужчины, который сидел перед ней.

– Ты должен лечиться. Почему ты не стал этого делать?

– Не знаю... – Он пожал плечами. – Наверное, не захотел растрачивать остаток своей жизни на то, чтобы лежать под капельницами и пить лекарства, которые в конечном счете все равно не излечат болезнь, а лишь частично облегчат ее течение.

– Я не хочу тебя терять! – Она протянула руку через стол и сжала его ладонь. – Ты понимаешь, не хочу! Ты думаешь, я уже взрослая? Но это не так. Вернее, да, я выросла. Однако это не означает, что ты не нужен мне. Папа, прошу тебя... – Она замолчала, сглотнув комок, подступивший к горлу. – Сделай все, что только можно. Ну пожалуйста...