По мнению большинства евреев, с которыми мне доводилось беседовать на эту тему или чьи книги мне доводилось читать, — евреи, с которыми мы имеем дело сегодня, — единый народ. Это раз. И современные евреи и евреи времен Вавилонского плена, жившие 25 веков назад, — тоже один народ.

Дас А. — израильский автор, в 1958 году в Иерусалиме издал книгу: «Израиль — молодое государство в Азии», где пишет о «нации, существование которой упоминается четыре тысячи лет назад».[193]

Если говорить об уникальности еврейской истории, то я готов тут же согласиться со всеми процитированными авторами… Действительно, еврейская история уникальна… как и любая другая история любого другого народа. Например, история украинцев или японцев — чем это она не уникальна и почему не увлекательна?!

Я готов даже согласиться с тем, что «еврейская история слишком увлекательна, слишком интересна, слишком необыкновенна, чтобы оставаться достоянием одних лишь евреев и ученых»,[194] — правда, с дополнением, что такова история и любого другого народа. Но вот с чем я согласиться решительно не в силах — это с представлениями о чуть ли не вечном библейском народе.

Рискуя огорчить часть своих читателей, как евреев, так и русских, я утверждаю, что претензии на невероятную древность как раз вовсе не какая-то еврейская особенность. И четыре тысячи лет — тоже не самый длинный срок. Скажем, в Индии любят говорить про «восемь тысячелетий индусской истории», и вот с профессором Алаевым «в коридоре здания Бенгальского азиатского общества… заговорил не старый еще человек в национальной белой одежде, державший в руке папку, завязанную ботиночными шнурками. Горящие глаза свидетельствовали о том, что он жаждет излить кому-то душу:

— Знаете, я занялся историей и увидел, что все, написанное до сих пор, — ложь. Европейцы безбожно переврали и оболгали нашу историю… Я доказал, что все великое в индийской культуре существовало всегда — и касты, и идолопоклонство. А… различные памятники религиозной литературы были созданы одновременно и не имеют даты. И Индия всегда была индусской. Конечно, здесь возник еще буддизм. Но это была всего лишь преходящая фаза — он удержался в стране не больше каких-нибудь полутора тысяч лет. Я доказал это все неопровержимо, ссылками на писания наших святых, которые, как вы понимаете, не могут оспариваться.

Конечно, я далек от того, чтобы выдавать этого не совсем нормального брахмана за типичного представителя индийской исторической школы. Но он развивал и довел до логического конца идеи, которые в более мягкой и не в столь неприемлемой форме проводятся также в работах профессиональных историков».[195]

Так комментирует Л. Б. Алаев свою встречу с «этим не совсем нормальным брахманом». А как насчет «не совсем нормального раввина»? Или его не может быть, потому что не может быть никогда? Все раввины всегда вполне нормальные?

Можно, по-разному относиться и к индусам, и к евреям, и к их претензиям на «тысячелетние истории». Но, во всяком случае, сама по себе претензия на древность уже не оригинальна. Это типичная принадлежность многих восточных культур.

Таковы факты, но мистеру Даймонту надо, чтобы эти факты были другими, и вот: «По этим законам все, в чьих жилах текла еврейская кровь, лишались гражданских прав. Евреем считался даже тот, у кого только дедушка был евреем».[196] И не стыдно ему врать, взрослому дядьке?! А еще раввин, служитель Божий…

Дальше больше — «убийство стало круглосуточным занятием немцев».[197]«Мало-помалу значительная часть немецкого населения была занята планированием, строительством и обслуживанием лагерей уничтожения».[198] В общем, не спали и не ели, а только убивали и убивали.

«В одном только Освенциме было занято свыше 7000… немцев» «Они приготовили сотни тонн человеческого пепла, который использовался как удобрение на немецких полях. Они вытопили из еврейских трупов тысячи тонн жира, из которого приготовлялось дешевое мыло».[199]

Ну, о мыле мы уже кое-что знаем. Как нетрудно понять, «приготовить» пепел от сожженных трупов никак невозможно, он сам как-то, знаете, образуется при сжигании. А рассеивали этот пепел над вполне даже польскими полями, отнюдь не вывозя в Германию.

Впрочем, доводилось мне даже читать про то, что «из еврейских костей немцы делали муку и продавали ее в магазинах; из трупов делали мыло и посылали его в подарок своим женам; волосами еврейских женщин и девушек они набивали матрацы. Шесть миллионов евреев превратились в пепел, муку и мыло».[200] В муку — это особенно чудесно. И что же пекли из «еврейской муки»?! Наверное, пироги и хлеб… Людоеды!! То есть евреееды проклятые!

Как видите, дорогой читатель, основатель Государства Израиль, международный террорист Менахем Бегин — еще более отвратительный враль, чем мистер Даймонт. Но если Даймонта еще допустимо считать невеждой, то уж Менахем Бегин врет сознательно и подло — ведь он-то как-никак участник событий и современник (в отличие от Даймонда, писавшего с того берега океана). Уж Менахем Бегин наверняка хорошо знает: никогда и никто не делал муку из «еврейских костей», а тем более не продавал ее в магазинах. Никогда и никто не слал своим женам мыла из человеческого жира (М. Бегин сказал бы, вероятно: «из еврейского жира»). Даже будь у нацистов такая практика, большую часть евреев они истребили не в лагерях, а в местах массовых расстрелов. Разумеется, уж конечно, в Бабьем Яру никто не «превращался в пепел, муку и мыло».

Объяснить эти (продолжим выражаться помягче) преувеличения можно только одним — упорным желанием, во-первых, сделать преступления нацистов еще более отвратительными и масштабными.

Во-вторых, желанием распространить эти преступления с кучки негодяев (виновных тоже очень в разной степени) на весь немецкий народ.

Впрочем, «в 1995 году, уже при президенте Жаке Шираке, признана ответственность французского государства и также коллективная вина», — с удовлетворением констатирует еврейская исследовательница. И: «Уже признаны как факт депортация на расовой основе и преследование евреев. Это все вписано в общую национальную французскую память».[201]

Так же точно пытаются порой объявить поголовными «виновниками перед евреями» поляков.[202]

Советские евреи ехали в Израиль в больших количествах и составили 20 % всего его еврейского населения. Ехали в национал-социалистическую страну, превосходно зная о царящих там расистских законах.

Ехали и за колбасой, и чтобы накормить «идеологическое голодание». А то плохо без идеологии сделалось. При этом советские евреи привыкли, что от государства надо «урвать» как можно больше — свое оно там или не свое. «Урывали», уже приобретая документы — запись в паспорте, что ты еврей, в 1988–1989 годах стоила от 1 до 3 тысяч рублей. «Урывали» при въезде — был случай, когда 70 безутешных родственников на руках привезли умиравшего деда… единственного еврея, остальные были сыновьями-внуками-родственниками сыновей-внуков. Всех впустили, а что дед почти сразу умер — уже неважно.

Способов «урвать» невероятное количество, но уже первые два дали простой результат: до 40 % «алии» — вообще никакие не евреи. Ни в каком смысле.

Куда ехала «алия»? В страну, где «светло от лампад», где сытно и весело. А приехали в страну с непривычно жарким климатом, тяжелой работой, массой своих внутренних проблем. Уехали от пугающих сказок «про погромы, которые начнутся прямо завтра» — туда, где марокканские евреи пускают в ход ножи против «не своих». И где русскоязычных школьников насилуют и избивают просто потому, что они опять же «не свои». Информация об организации русскоязычных школьников «Русские пантеры», пытавшейся отстоять свое здоровье и достоинство, долго скрывалась.[203] Но советские евреи приезжали именно в такую страну.