Таким третьим лицом наиболее часто выбирается человек, который может посещать разные места, не вызывая подозрения (ярмарка, больница, школа и т. п.).

Этот же человек часто посещает агента в подразделении (боевке), приносит ему белье, харчи и т. п. и забирает заготовленные для передачи материалы. Это очень тонкий и распространенный способ контакта, с которым необходимо решительно бороться, запретив всякие “встречи и посещения” в подразделениях стрелков с их родственниками и знакомыми.

4. Передача ведомостей через почту — это наипростейший способ: материал запечатывается в конверт с адресом НКВД-НКГБ и относится к почтовому ящику. Если такого ящика нет, то тогда также используют третье лицо, которое относит конверт в городской ящик. Между прочим, наши органы уже несколько раз перехватили такие донисения [так!] и по письму розыскали [так!] незадачливых “авторов”.

5. Встречи во время облав и прочесок района. Оперативные аппараты НКВД-НКГБ широко используют для контакта со своей агентурой облавы и прочески районов (населенных пунктов), какие регулярно проводятся ими по несколько раз в месяц. Вместе с войсками (которые проводят эти прочески) выезжают оперативные работники НКВД-НКГБ, которые заходят на квартиры к своим агентам (осведомителям) и получают собранные материалы. Это может иметь место даже тогда, когда агент или осведомитель маскирует себя бегством от большевиков вместе с нашими людьми, но в этом случае он оставляет материал в заранее договоренном месте, в своей хате. Тогда опер-работник находит его сам.

6. Контакт через резидента. Количество осведомителей, раскиданных по селам района настолько большое, что районные оперативные аппараты не успевают поддерживать с ними непосредственный контакт.

В секретных распоряжениях для Райотделов НКВД-НКГБ предлагается определенную часть осведомительной сети передать под “опеку” резидентуры. И действительно, мы имеем достаточно случаев, когда осведомители, а также агенты, после освобождения из-под ареста больше не встречаются с теми, кто их вербовал, а передают известия с разными заведующими мельниц, молочарен, директорами и инспекторами школ, учителями, работниками сельсовета и другими, т. е. “резидентами”. Этот способ контакта используется как для разгрузки районных оперативных аппаратов, так и для конспирации работы секретных осведомителей, ибо взаимоотношения с вышеуказанными лицами не являются подозрительными. Для большей конспирации эти отношения поддерживаются вышеуказанными третьими лицами.

Нашим следственным органам на практике приходится иметь дело с наиболее важными по своему характеру следственными процессами. Эти процессы, при проведении которых необходимо установить факты без помощи свидетелей, без наявности [так!] компроматериалов и компроментирующих [так!] обстоятельств (освобождение объекта из-под ареста не всегда можно принимать за компроментирующий [так!] фактор).

Провести следствие, когда объект предварительно агентурным путем разработан, когда на него есть “гора” компроматериалов и свидетелей — это нетрудное дело. Сидеть за столом в тихом кабинете, иметь к услугам многочисленную агентуру, телефоны и 3–4 месяца на проведение одного дела — это нетрудно. Но допросить человека, освобожденного после двухнедельного пребывания в НКВД-НКГБ, за два три часа — это очень сложное дело. Часто среди наших сотрудников можно слышать такие голоса, что в аппаратах НКВД-НКГБ сидят чрезвычайные специалисты-следователи, у которых нам нужно многому учиться, что владеют они особыми неизвестными нам методами допроса и т. п. В действительности это не так. Установлено, что в райотделах НКВД-НКГБ сидят полуграмотные люди, которые уже в силу своего малого развития и низкого образования не могут хорошо ориентироваться вообще в следственных процессах. Это, в большинстве, оперативные, а не следственные работники, и райотделы НКВД-НКГБ тоже являются больше оперативными, чем следственными аппаратами.

Другое дело, что в областных Управлениях НКВД-НКГБ есть следователи с соответствующим образованием и развитием, но и они в условиях нашей работы не смогли б нам “открыть Америки”.

Органы НКВД-НКГБ не арестовывают объекта до того времени, пока не разработают его агентурным путем, т. е. пока не соберут компроматериалы; арестовав, могут эти данные дополнять, задерживая объекта столько, сколько это необходимо. Нам же приходится задерживать лиц, часто мотивируясь неточным подозрением или фактом освобождения из-под ареста. И это все. Но в этом случае, хотя это и парадоксально, на помощь нам приходят сами методы работы НКВД-НКГБ, а именно, их стандартизация и штампованность вербовки агентуры.

Практикой установлено 75 % всех освобожденных из-под ареста завербованных. Для нас это главный критерий при подходе к каждому человеку, который чудом вырвался из рук НКВД-НКГБ. Но с другой стороны, этот критерий являет собой только определенное подозрение и ничего больше. В процессе следствия необходимо преобразовать это подозрение в уверенность, а после в факт.

С чего же необходимо начинать следствие, если мы имеем лишь одно подозрение. Если мы в своем распоряжении имеем достаточно времени (о других условиях говорить не будем) то всегда рекомендуется начинать допрос с ознакомлением следователя с характером объекта. Мы не имеем здесь своей задачей классического определения характера человека в целом, а лишь некоторые черты его, которые, при проведении следствия, всегда играют важную роль. Эти черты — склонность к преувеличению (вранью), говорливость, похвальба, амбиция, безличие, скромность, скрытность, осторожность, пугливость и т. п. Они свойственны каждому человеку независимо от его образовательного уровня или интелектуального [так!] развития. С выявления одной или нескольких указанных черт характера объекта следователь делает один шаг вперед.

Это очень важно, потому что, как указывалось выше, в нашей работе мы часто вообще не имеем никаких компроматериалов на объекты. Итак, в этом случае следователь не должен рассчитывать на свою “феноминальность” [так!], как некоторые делают, или на получение компроматериалов путем переубеждения объекта, или привести его к “сознательности”.

Тут необходимо завоевывать позицию постепенно, шаг за шагом, силой своей осторожности, наблюдательности, психического равновесия и четкой ориентации в разных вопросах. Необходимо помнить, что в начале такой игры “следователь” на своей стороне имеет только одного союзника — нечистую совесть объекта. Но этот фактор необходимо уметь соответственно использовать. Итак, выявление указанных черт характера человека производится во время разговора с объектом на темы, какие не имеют ничего общего с причиной задержания. Лживый человек выдается пустословием и преувеличением в разговоре, особенно на тему о вещах, которым он симпатизирует, или к которым относится отрицательно. Сам по себе такой разговор не имеет значения, но отдельный элемент, где объект допускает очевидное преувеличение (брехню), следователь обязательно должен использовать.

Факт обмана объектом следователя, хотя и в мелочи, при допросе получает большое значение. А констатирование нескольких таких фактов (с умелым их использованием) в процессе следствия приводит к психическому замешательству объекта.

По окончанию таких разговоров (их необходимо производить в форме допроса и считать лишь подготовкой к самому следствию) объекту предлагается написать автобиографию. Детальный анализ этой биографии также должен дать следователю определенные аргументы (редко случается, чтобы задержанный, написав свою автобиографию, ничего в ней не утаил, уменьшил или преувеличил). Эти аргументы отличаются от первых тем, что касаются самой личности задержанного, а часто имеют непосредственное отношение к сути дела.

Таким образом, проверка автобиографии объекта, является первой фазой самого следственного процесса. Во время такой проверки необходимо обратить внимание не только на сам объект, но и на его семью, родственников, их официальное положение или место работы, связи с объектом, отношение к нашему движению, прошлая деятельность и т. д. Если следователь, в результате прошедшего разговора и проверки автобиографии объекта, не может добыть определенных компроментирующих [так!] аргументов, т. е. не будет располагать никакими компроматериалами, то раскрытие сути дела может не удаться вообще, ибо когда речь заходит о сути дела, то объект настораживается и удваивает свое внимание и осторожность, но с другой стороны, добыв такие аргументы, необходимо их умело использывовать [так!]. Необходимо любой ценой добиться, чтобы в первой фазе следствия обвиняемый в 2–3 местах должен был признаться, что он действительно сказал неправду (обманул следователя). Это очень важно, ибо после этого быстро наступает психическое замешательство объекта. Обычно это удается тогда, когда следователь является человеком психически уравновешенным, последовательным, умеет сдерживать свои порывы — т. е. будет во всем этом привосходить [так!] своего противника.