Прямые обвинения или угрозы были эффективны только в случае неповиновения. Приравнивая неподчинение или неисполнение приказов — признаки упадка боевого духа повстанцев — к предательству Украины, руководство украинского националистического подполья пыталось поддерживать дисциплину среди повстанцев. Однако с течением времени эта тактика слишком часто приводила к тому, что лидеры повстанцев превращались в экстремистов, а рядовые бойцы все больше отрывались от своего руководства.

Когда руководители подполья подозревали своих людей в молчаливом соглашательстве с Советами или в действительном сотрудничестве с врагом, вместо выговоров они сразу прибегали к гораздо более жестким мерам — к тайному составлению и распространению “черных списков”. В начале сентября 1944 г. начальник службы безопасности украинских националистов в Камен-Коширском районе ВЛАС направил неизвестному командиру повстанцев следующее сообщение, указывая на необходимость изучить и ликвидировать двух советских осведомителей в своем отряде:

Такого рода документы, достаточно часто встречающиеся в бумагах СБ, наглядно показывают поразительную осведомленность украинского националистического подполья относительно внутренней переписки НКВД и других советских структур, не подлежащей разглашению. Допрошенный сотрудником СБ повстанцев, Бахнюк признался в сотрудничестве со СМЕРШ, под пыткой выдал много другой полезной информации, а затем был казнен вместе с другим бойцом из своего отряда, односельчанином по имени Михайло Фарина[93].

Поскольку такие “черные списки” в основном составлялись на основе слухов и подозрений, повстанцы часто становились жертвами операции, которую советские органы безопасности называли “дезорганизацией” или “разворотом”. Дезорганизация была сознательно направлена на подрыв деятельности подпольщиков. Обычно такого рода операции состояли в том, чтобы сфабриковать доказательства сотрудничества повстанцев с советской властью[94]. Другой распространенной формой дезорганизации стали частые облавы, во время которых “подозреваемых” забирали на допрос в НКВД — одних задерживали на какое-то время, других сразу же отпускали. Такие облавы настолько вошли в обычную практику, что у них появилась двойная цель: таким образом одновременно скрывалась настоящая советская агентурная сеть и в то же самое время сеялись страх и подозрения в рядах подпольщиков. Бесконечные аресты и допросы заметно разрушали объективные критерии, по которым можно было бы судить о преданности украинских повстанцев своему делу. В итоге подозревать начинали почти каждого. Подрывая доверие людей друг к другу, систематическая дезорганизация наносила сокрушительный удар по движению сопротивления. В донесении из Буска, датированном 13 ноября 1944 г., отмечалось: “Отношение к нам большевиков отрицательное (враждебное). НКВД старается изо всех сил нас запугать: ежедневно они проводят облавы и аресты местных жителей — как правых, так и виноватых. Их задерживают в НКВД и допрашивают”[95].

Как правило, акции устрашения, проводившиеся украинским подпольем, следовали строгому порядку, определенному письменными инструкциями ОУН-УПА. Уже в августе 1944 г., в ответ на попытки НКВД проникнуть в ряды подпольщиков, ОУН ввела в действие “наши контрмеры… ликвидация [советских — Дж. Б.] сексотов всеми доступными средствами (расстрел, повешение и даже четвертование, с надписью на груди: “За сотрудничество с НКВД”)”[97]. Согласно другой инструкции акции возмездия были направлены и против людей, которые сами не сотрудничали с НКВД: “В ходе ликвидации указанных лиц, не жалеть ни взрослых членов их семей, ни детей…”[98]. Эта угроза со стороны украинского националистического подполья распространялась с помощью отпечатанных типографским способом листовок, таких как воззвание 1945 г. “К сексотам, доносчикам, истребителям и т. д.”[99].

Чтобы предотвратить утечку информации и не допустить сотрудничества населения с советскими властями, украинские подпольщики регулярно составляли списки подозреваемых в коллаборационизме. В обстановке тех лет эти списки служили сигналом для расправы, обычно осуществляемой во время ночных вылазок. Вот пример подобной акции возмездия — события произошли в окрестностях Буска, документ датирован 17 ноября 1944 г.: