Все, что я сказала, звучало неразборчиво и маловразумительно, но он сел на стул, уронил голову на руки и смеялся так, что чуть не задохнулся. Потом он вел себя очень тихо, пока я не сварила кофе, послушно выпил две чашки, молча за мной наблюдая. Покончив с кофе, он сказал:

– Спасибо, Люси. Теперь я в порядке. – И отправился спать.

На следующее утро он спустился к завтраку мрачный и сказал:

– Прошу извинить меня за вчерашний вечер. Я еще ни разу так не напивался с тех пор, как выпил свою первую пинту пива. Такое больше не повторится.

– Ничего страшного, Ник. Я рада, что была рядом и могла помочь. Извини, что я смеялась, с моей стороны это было не очень хорошо, но я ничего не могла с собой поделать. Мне вдруг стало очень смешно, когда ты тут с мокрой головой пытаешься стоять прямо и злишься, что у тебя не получается… – Мне пришлось закрыть рот рукой, чтобы сдержать новый приступ смеха. И тут же мне стало неловко оттого, что я снова над ним смеюсь, и я посмотрела на него со страхом, ожидая увидеть на его лице справедливое возмущение. Но, к своему удивлению, я увидела, что с его лица исчезло мрачное выражение, и он смотрит на меня озадаченно.

– Господи! Вы удивительная девушка, миссис Сэбин. Впрочем, я уже давно об этом знаю.

Он взял тарелку, положил себе завтрак, который я оставляла на буфете в кастрюле, чтобы он не остывал, затем вернулся к столу с чудной, насмешливой улыбкой и спросил:

– Хочешь пойти вечером в театр, Люси? Я почувствовала, что от волнения краснею.

– Правда, Ник? О, с удовольствием!

– В «Хеймаркете» сегодня – «Она идет побеждать». Я куплю билеты по дороге в Сити. А поужинаем после в «Кафе ройял».

Это был один из моих самых счастливых дней. Ник неожиданно приехал домой в обеденное время, посадил меня в кэб и повез на Риджент-Стрит. Там он купил мне золотисто-белое вечернее платье и плащ. Пока платье подгоняли по фигуре, он повел меня по другим магазинам покупать туфли, перчатки, золотой браслет и бриллиантовую брошь в виде ветви. Поначалу я протестовала от испуга, что он тратит на меня такие деньги, но потом перестала сопротивляться, потому что мне стало казаться, что ему этого хочется. Он выглядел более беззаботным, больше похожим на себя впервые с тех пор, как привез меня в Челси.

Это был не только самый счастливый день в моей жизни, но и самый волнующий. В прелестном платье я чувствовала себя красивой даже рядом со всеми этими элегантными дамами и их кавалерами. Само событие завораживало меня своим блеском и неожиданностью не меньше, чем спектакль. А затем, в ресторане, среди красного плюша, позолоченных лепных украшений и блеска зеркал, я чувствовала себя, как в волшебном сне.

С Ником было весело и интересно, и за несколько часов мы с ним проговорили больше, чем за две недели. Он почти не говорил о себе, но комментировал все, происходящее вокруг нас, и поощрял мой разговор. Осмелев после двух бокалов шампанского, я рассказала ему о том дне, когда приехала в «Высокие заросли», и о том ужасном инциденте, когда я заявила, что мистер Грешем пригласил меня в Англию для того, чтобы сделать своей наложницей. Сейчас эта история казалась мне такой забавной, что я посмеивалась, рассказывая ее. Ник же просто умирал со смеху и заставил меня рассказать еще раз. Я так и сделала и вспомнила так же, как мистер Марш помог мне. Затем я снова рассмешила Ника до слез, описав утреннюю службу в церкви, когда я опять опозорилась.

Мы вернулись домой в кэбе уже после полуночи, и, после того как Ник помог мне выйти, настроение его неожиданно резко изменилось. При свете фонаря я увидела, что его лицо приняло бесстрастное выражение, а глаза снова смотрят холодно. Он сказал извозчику: – Подождите! – Затем – мне: – Я провожу тебя до двери и поеду в клуб. Меня ждут за карточным столом. Там и переночую.

Счастливое, приподнятое настроение сразу пропало, как только я осознала его слова. Оцепенев от горя, отчаянно пытаясь понять, чем я вызвала такую резкую перемену в его поведении, я удрученно наблюдала, как он открывает дверь и пропускает меня вперед. В холле я повернулась к нему, страстно желая поговорить, но поняла, что не имею права задавать вопросы. Я носила его имя, но не была настоящей женой. И я не смела заявлять свои права на человека, за которого вышла замуж, чтобы отблагодарить его перед смертью. Он уже готов был уйти, когда я сказала:

– Спасибо!.. Спасибо за такой чудесный вечер, Ник!

Не оборачиваясь, он ответил:

– Спокойной ночи, Люси! – и направился к кэбу. По такому сценарию и складывалась моя жизнь.

Иногда, на несколько часов, Ник становился таким, каким я его запомнила в Ченгфу, очень живой, в глазах – веселые демоны. И тогда оставался вечером дома со мной или возил меня ужинать в ресторан. Однажды в воскресенье, когда у него было такое настроение, он повез меня кататься на пароходе. И, несмотря на то, что было холодно и дождливо, я радовалась каждому мгновению. Но вдруг неожиданно между нами захлопывалась дверь, и он становился человеком, которому было невыносимо даже мое присутствие. Мне временами было тяжело скрывать обиду, когда он отворачивался от меня с открытой неприязнью.

Однажды, когда Ник уехал после завтрака в Сити, мне вдруг очень захотелось повидать мистера Марша. Возможно, я надеялась, что он сможет мне объяснить странное поведение Ника и посоветует, что мне делать. У меня был адрес его хозяина, лорда Шипли, офицера, у которого он служил, когда был в армии, и который теперь был генерал-лейтенантом. Он жил на улице герцога Йоркского, в нескольких минутах ходьбы от Уайтхолла.

Я надела свои старые сапоги. В них было удобней ходить, чем в любых туфлях, и их почти не было видно из под длинной юбки, которой я буквально подметала тротуар. Мне понадобилось на дорогу чуть больше часа. Я легко нашла высокий, но узкий дом, окруженный такими же домами. Я думаю, Лорд Шипли жил в этом доме, когда приезжал в Лондон, и что где-нибудь за городом у него было большое поместье. Я прошла на улицу, которой пользовались торговцы. Задняя дверь вела прямо в кухню. Мне открыла пухлая дама в переднике и чепце.

Не успев спросить, могу ли я видеть мистера Марша, я услышала его голос:

– Люси! – и он появился на пороге, сияя от радости. – Люси, какой приятный сюрприз! Входи, входи, моя дорогая! Миссис Берк, это моя невестка – Люси. – Он обнял меня, взял у меня пальто и шляпу и усадил за стол, на котором было печенье и только что заваренный чай. – Мы только что собирались выпить чаю, перед тем как миссис Берк пойдет по магазинам. Присоединяйся к нам!

– С удовольствием, мистер Марш. Ничего, что я здесь?

– Все в порядке, дитя мое. Мои обязанности не очень обременительны, а его светлость целый день в Военном министерстве.

Когда миссис Берк ушла, мы смогли поговорить открыто, и я рассказала мистеру Маршу о своей жизни. Он слушал и недоуменно хмурился.

– Это красивый дом, – закончила я, – и у нас есть все, что пожелаешь. Но Ник не счастлив. У него… своя спальня, и он даже ни разу меня не поцеловал. Его почти не бывает дома, он то в Сити, то в клубе, за исключением нескольких часов, когда внезапно он становится другим, и тогда мы замечательно проводим время. Но это всегда кончается. Иногда мне кажется, что он меня ненавидит и не выносит моего вида. Я знаю, что он не обязан меня любить, но тогда зачем он потребовал, чтобы я уехала с ним, как жена, не понимаю.

Мистер Марш вздохнул.

– Я знаю его еще меньше, чем ты. Я даже не могу предположить, почему он себя так странно ведет, – его голос задрожал. – Какое это было счастье узнать, что он жив. Он рассказывал, как ему удалось избежать казни?

Я рассказала то, что знала, и мы еще поговорили о том о сем, пока не вернулась миссис Берк. Я была разочарована, что мистер Марш не смог мне помочь, но поняла, что глупо было на это надеяться.

Миссис Берк была добрая женщина и большая болтушка. Она предложила мне остаться на обед, показала мне дом, небольшой, но очень элегантный. Я провела еще час на кухне, записывая рецепты и полезные советы, как приготовить вкусные блюда, которые, как уверяла миссис Берк, обожает его светлость и которые мне хотелось приготовить дома.