Он уставился на сложенный пергамент, наполовину выпавший из конверта, его глаза вывалились от изумления. Миссис Грешем, Эмили и Аманда окружили его, говоря одновременно возбужденным шепотом:

– Что это, папа?

– Зачем он принес это, как ты думаешь?

– Чарльз, ты просто не можешь ничего принять от Фолкона!

– Замолчите! Все замолчите! – Он развернул пергамент и впился в него горящими глазами. Он посмотрел на меня: – Люси! Ты знаешь, что это?

– Я догадываюсь, мистер Грешем. Это вторая карта? Та, что была у Роберта Фолкона в Китае?

– Чарльз! Я надеюсь, ты не собираешься снова заняться этим сумасбродным предприятием? В самом деле! Разве у нас еще недостаточно неприятностей из-за этого?

– Успокойся, Бекки! Ты в этом ничего не понимаешь. – Он свернул карту трясущимися руками.

– Это – конец всем нашим неприятностям, моя дорогая. По крайней мере, не будет ничего страшного, если мы примем молодого Фолкона, чтобы послушать, что он скажет. – Он сказал Маршу: – Хорошо, проводите его. А вы, дамы, будьте добры, сядьте и успокойтесь.

Марш вышел. Эмили, Аманда и миссис Грешем сели, стараясь смотреть холодно и невозмутимо. Миссис Грешем так и не разжала плотно стиснутые от возмущения губы. Часто моргая, мистер Грешем стоял у камина, держась за лацкан пиджака, приняв величественную позу.

Дверь снова открылась. Вошел Марш, сделал шаг в сторону и объявил:

– Мистер Роберт Фолкон!

Он был прекрасно одет, в петлице – гвоздика такого размера, которого требовали правила, в руке – шляпа и трость. Он держался свободно, но почтительно.

– Как любезно с вашей стороны, что вы приняли меня, мэм! – Он склонился над рукой миссис Грешем, затем – легкий поклон мистеру Грешему: – Надеюсь, вы в добром здравии, сэр! – еще поклон. – Ваш покорный слуга, барышни!

Наступила тишина, и я сказала:

– Здравствуйте, мистер Фолкон! – и получила испепеляющий взгляд от миссис Грешем. Ее муж откашлялся и проморгал раз пять.

– Буду вам признателен, если вы сообщите о цели вашего визита, Фолкон, и о причинах, побудивших вас сделать такой… подарок. – Он поднял руку, в которой держал карту.

Роберт Фолкон обезоруживающе улыбнулся.

– Все очень просто, сэр. Во время своего путешествия за рубежом я много размышлял и пришел к выводу, что мне очень жаль, что наши семьи не могут быть друзьями из-за того, что произошло много лет назад. Я пришел к вам по двум причинам. Первая состоит в том, чтобы протянуть вам трубку мира, а в доказательство своей искренности, я преподношу вам этот подарок.

Мистер Грешем взвесил в руке карту с серьезным видом.

– Ваш отец знает об этом?

– Естественно, сэр. Я получил его одобрение. Как вы, наверное, знаете, он не придает особого значения материальным ценностям. Я сам пытался отыскать сокровище вождя, но – увы! Надеюсь, вам повезет больше.

Мистер Грешем был озадачен.

– Невероятно, – пробормотал он. – Совершенно не… неожиданно. Вы упомянули две причины. Я не ошибся?

– Да, сэр. Должен признать, что у меня есть свой интерес желать, чтобы та неприязнь, которую наши семьи так долго испытывали друг к другу, наконец, прошла. – Он повернулся ко мне и улыбнулся, затем снова обратился к мистеру Грешему: – Я прошу разрешить мне навещать мисс Люси. Надеюсь, вы позволите.

Я услышала, как пискнула от удивления Эмили. Миссис Грешем схватилась за сердце и смотрела на Роберта Фолкона, как громом пораженная. Аманда открыла рот и заерзала. Наступила долгая тишина. Роберт Фолкон спокойно ждал, вежливо улыбаясь, и было видно, что он нисколько не смущен. Мистер Грешем в отчаянии смотрел на жену. Я тоже посмотрела на нее, не ожидая увидеть ничего, кроме негодования. Но к моему удивлению, миссис Грешем вдруг задумалась.

– А… хм, – произнес неуверенно мистер Грешем, – не хотите ли присесть, Фолкон? Может быть, чаю?

– Благодарю вас, сэр, но чувствую, что и так отнял у вас слишком много времени неожиданным вторжением. Вы, конечно, захотите посоветоваться с миссис Грешем по поводу моего предложения. – Он снова улыбнулся, улыбка казалась белоснежной на загорелом лице. – Я с нетерпением буду ждать вашего решения, но будьте уверены, что мой небольшой подарок останется с вами, независимо от того, какой ответ вы мне дадите.

Он поклонился миссис Грешем:

– С вашего разрешения, мэм, я удалюсь.

Мистер Грешем, ошеломленный, позвонил, и к тому времени, как Роберт Фолкон со всеми распрощался, как того требуют приличия, появился Марш и проводил гостя. Как только мы услышали, что экипаж тронулся с места, все снова заговорили хором, кроме меня.

Эмили чуть не визжала от раздражения.

– Абсурд! Да с чего вдруг ему захотелось ухаживать за Люси? Мама, ты ведь никогда не разрешишь, правда?

В это время миссис Грешем говорила мужу:

– Мы должны обсудить это, Чарльз. Я, конечно, не хочу дружить с Фолконами, но нужно понимать, что шанс выдать Люси замуж не особенно велик, и наша ответственность за нее может длиться бесконечно.

Мистер Грешем ликовал, склоняясь над картой.

– Да, Бекки, да. Мы поговорим об этом. Но не сейчас, моя дорогая, не сейчас. Посмотри! У нас есть карта Фолконов! С этой картой мы с Люси без всякого сомнения, сделаем значительный шаг в наших поисках.

– Чарльз! Постарайся понять, что должно быть на первом месте, а что – на втором, очень тебя прошу! Я уверена, что эта несчастная карта бесполезна, иначе этот молодой человек не отдал бы ее тебе.

– Чепуха, Бекки! Дело в том, что он понятия не имеет о дедуктивном мышлении, так же, как и ты.

– Эмили злится, мама! Посмотри, она ревнует!

– Я не ревную! Мама, скажи Аманде, чтобы она так не говорила!

– Пожалуйста, вы обе, замолчите!

Я в это время пыталась разобраться в собственных чувствах. Хочу ли я, чтобы Роберт Фолкон навещал меня? Я знала, что это первый этап ухаживания. Хочу ли я, чтобы за мной ухаживали? Я вдруг почувствовала дрожь в руках и ногах, странное тепло внутри, словно во мне разгорался костер, а с ним – непонятное томление.

Да… я хочу быть в объятиях того, кто любит меня. В Китае женщинами становились рано, и я иногда слышала, как четырнадцатилетние девушки в миссии шептались о красивых юношах из деревни. Тогда мне это казалось забавным. А сейчас я поняла, что они могли чувствовать. Может быть, если бы я выросла в Англии, может быть, если бы я с четырнадцати лет не принимала роды, я бы решила, что мои мысли неприличны, и устыдилась бы их. А так, я была заинтригована и сгорала от любопытства.

Но хочу ли я, чтобы Роберт Фолкон за мной ухаживал? Меня охватила паника, и я не могла понять ее причины. Передо мной возникло лицо Николаса Сэбина, я видела каждую черточку. Меня вдруг охватила боль утраты, такая сильная, какую мне еще не приходилось испытывать.

С трудом я отогнала от себя печальные мысли. Как раз в этот момент спор между Эмили и матерью затих на мгновение: они переводили дыхание. Мистер Грешем достал из кармана складное увеличительное стекло и погрузился в изучение карты.

Я сказала:

– Извините, но мне бы не хотелось, чтобы Роберт Фолкон навещал меня, миссис Грешем.

Эмили изумилась, но, торжествуя, закричала:

– Видишь, мама, даже она понимает, что смешно иметь кавалера первой, пока у меня нет!

Миссис Грешем проигнорировала ее замечание и холодно посмотрела на меня с видом человека, вынужденного страдать от черной неблагодарности.

– Было бы очень приятно, Люси, если бы, хотя бы для разнообразия, ты проявляла хоть изредка признаки благодарности за все, что мы для тебя сделали.

– Ах, я благодарна вам, миссис Грешем, – поспешно сказала я. – Я всегда помню, что вы взяли меня в свой дом и дали мне все, о чем можно только пожелать.

– В таком случае я уверена, что ты позволишь старшим решать, должен или не должен Роберт Фолкон навещать тебя. Это наш долг, и не девушке решать, хочет она этого или нет.