В пути Полный беспечности дня Еду по белому свету. Спутники возле меня Шляпы подставили лету. Спят, дожидаясь конца, Мир повидавши в начале. Ближние два деревца Ветер лениво качает. Выехал с торбой обид И порастряс по дороге. Время, как лошадь, бежит, Трудятся резвые ноги. Вдруг зазнобило всего! Даль налилась беспокойством. Может быть, не от чего Мира меняются свойства? Может быть… Небо в слезах. Я в утешенье не верю. Вижу голодного зверя За поворотом глаза. Знаю теперь, отчего Это небес затемненье. Жить остается мгновенье. Вылетел… и никого! Понято? Или не понято?.. Понято? Или не понято? Родина — что ты? И где? Милое — лица знакомые. Синее — избы и холмики. Звонкое — песни веселые. Мертвый в спокойной воде. Юродивые В век разрушенья и кручины И в разговоров бурный век, В век нервно мчащейся машины Они нужны, как первый снег. Они друг к другу в гости ходят И вместо кофе воду пьют, От Бога взглядов не отводят И любят всякий скромный труд. Им скудость духа незнакома, Они в себя устремлены. В траве низин под сводом грома Сидят доверчиво они. Господи! Спаси и сохрани… Господи! Спаси и сохрани Светлые берёзовые дни. Белую крестильную рубашку. Господи, спаси и сохрани! Господи! Спаси и сохрани Нищему — небесные огни. Сильному — на слабого надежду. Господи, спаси и сохрани! Я угол снял у вечного движенья… Я угол снял у вечного движенья: Кровать, два стула у окна И жизнь, как головокруженье, Как воздух сада У меня. Плету таинственные сети — Мое приятельство с людьми. За делом этим, делом этим Свистят мои за днями дни. С соседом мир не нарушаю. Исправно брату письма шлю. Я их уныния лишаю. Я им содружество дарю. Латаю порванные сети. Спешу на девичий каприз. Слежу, чтоб взрослые и дети Между собой не подрались. Я так живу. Чего мне боле? Ведь жизни смысл — людская связь. Пшена и солнца будет вволю, Пока она не порвалась. РЕМЕСЛО
Рудовоз Соблюдая крутые законы, Почитая лихие пиры, Мы везем наши черные тонны — В каждом трюме земные дары. Мы без злости, без ропота — что ты! — На тяжелые воды глядим, Мы наполнены светом работы, И живем, не мешая другим. Мы плетемся по водной пустыне. На душе благодатный покой, Никогда — и присно, и ныне — Я не знал благодати такой. Мы над пропастью водной нависли. Как медведи, машины пыхтят. Помогают им руки и мысли Возлюбивших стихию ребят. У Кольского берега Наши души пронизаны ветром. И бушлаты пропитаны ветром. Молодые мои километры! Столько грозных прошли километров! И хоть те же и воды, и ветры — К нерадивым относятся строго. С каждым новым моим километром Безопасней морская дорога. И стихии игра роковая, И команда — все с гонором люди, И порожнего рейса кривая — Нынче просто семейные будни. Ну, а если свои — да обидят И слезы на щеке не заметят, Если солнца за тучей не видно… Освещаю все внутренним светом! Я дышу строгим воздухом рубки. Я дышу острым воздухом моря. Вечный берег становится хрупким — Удаляются кольские горы. Судовой механик Мой отец — опекун машины, Строгий дядька резвых поршней Помнит все ее скарлатины, Знает всё и чуть больше о ней. Кормит с ложки ее солидолом. Сам семейных борщей человек. Сам ребенок зеленого дола, Долгожитель хозяйственных рек. Он живет неспеша, как деревья. Он работает — так и живет. К жизни полон любви и доверья, Проступает улыбка сквозь пот. Его высушил ветер осенний. Его вытянул солнечный луч. Он застенчивый в мире растений. В шумном городе прям и колюч. |
