Посетивший через четыре года остров Гомера другой исследователь, француз Лаярд, установил ошибочность такого предположения о существовании каких-либо «музыкальных условных знаков». Он писал тогда, что «сильбо Гомера» — не только система музыкальных тонов, отображавших мысли без непосредственной связи с разговорным языком, но также определенный строй слогов разговорного языка. Одним словом, он заключил еще тогда, что «сильбо Гомера» — настоящий язык, а не система условных знаков. А поскольку на Гомере говорили на испанском языке, то и свистели тоже на испанском, хотя в нем нет-нет да и мелькнет слово на каком-то неизвестном языке. В целом же это «насвистанный» испанский язык… Но дальше дело не пошло, «сильбо Гомера» так и остался своеобразным лингвистическим феноменом, невесть как, когда и почему возникший на острове. К такому же чуду отнесли и открытый в 1935 году свистовой язык племени гурунси-нанкансе Западной Африки…
В 1948 году французский исследователь Жорж Кован, просматривая как-то старинные испанские хроники в поисках устаревших лингвистических оборотов, обратил внимание на то, что некоторые авторы сообщали об эпохе конкисты на Американском континенте. Будто бы некоторые индейские племена Мексики, сообщалось в этих хрониках, владели загадочным языком свиста, которого не могли понять и осилить испанские конкистадоры. Далее сообщалось, что свист горных индейцев вселял панику в ряды испанских солдат, ибо за таким свистом всегда следовали умело организованные атаки, а отдельные отряды индейцев действовали четко и согласованно, пересвистываясь на расстоянии более… десяти километров.
В том же году Кован посетил Мексику. И действительно, у мексиканских индейцев-масатеков в провинции Оахака (штат Веракрус) он встретил живой язык свиста. Наряду с обычным разговорным языком, масатеки умело пользовались и языком свиста. Это был первый из открытых после второй мировой войны свистовых языков, который остается активным и сегодня: на нем говорят, как сообщал Кован, вернее, свистят более 60 тысяч человек. По крайней мере, он знаком каждому из индейцев-масатеков — даже тем, которые редко им пользуются. Хорошо же владеющий языком свиста индеец, как заметил исследователь, при желании мог передать свистом любое выражение мысли или даже целые фразы и обороты речи без предварительной подготовки типа вводных фраз: «Кто ты?», «Куда идешь?», «Откуда ты родом?», «Иди сюда» и т. п.
В случае, если разговор велся на большом расстоянии, высвистывание слов становилось более неторопливым, почти с разделением слов на отдельные слоги, как это делают дети, обучающиеся чтению. Чем большее расстояние, на которое необходимо было передать информацию свистом, тем большее напряжение и расстояние между слогами-регистрами. «Сильбо масатекос», считал Кован, следует рассматривать как естественную и составную часть разговора. То, что начинается со свиста на расстоянии, можно спокойно назвать разговором, обычной беседой по мере сближения партнеров. Кован много раз наблюдал, как пересвистывающиеся индейцы, предварительно «поздоровавшись» на языке свиста, шли друг другу навстречу, переговариваясь с помощью свиста. Когда же собеседники сближались на короткое расстояние, они легко переходили на обычный разговор, продолжая беседу, начатую за несколько километров…
В равной степени, как установили спустя некоторое время другие исследователи, владеют «своими» языками свиста и другие индейские племена Мексики: пуэбло, сапотеки, чинантеки, тепехуана, кикапу и другие. Некоторые из «свистящих» индейских племен были в 1952 году дообследованы Кованом. Если язык иидейцев-масатеков относится к группе тональных языков и на нем легко «свистеть», то есть разговаривать свистом, то другие из языков — нетональны, с обилием согласных звуков. Однако, например, индейцы-тепехуана легко научились передавать свистом и многочисленные согласные звуки своего родного языка, которые при передаче сообщений значительно смягчались. Трудности возникали лишь при разговорах на значительном расстоянии, когда, чтобы усилить свист, в полости рта помещались пальцы (один, два, три). Это как бы сглаживало речевые контрасты, то есть делало разговор-свист малоразборчивым, и ограничивало число возможных сообщений. Любопытно, что один из информаторов-индейцев у Кована, знавший хорошо, помимо родного, и испанский язык, по просьбе исследователя легко начал «свистеть по-испански», а другой индеец совсем из другого племени, тоже знавший испанский язык, понял его «свист». Выходило, что свистом можно передавать фразы любого языка, будь он тональные или нетональным…
Через два года лингвисты Ритценталь и Петерсон подробнее ознакомились и с языком свиста индейцев-кикапу в штате Коакуила (Мексика). Здесь языком свиста, как сообщали исследователи, преимущественно пользовалась молодежь племени, например юноши, когда они договаривались со своими подругами о свидании, кокетничали или ссорились с ними. Хотя, как утверждали старики, свистом можно передать и полный разговор на иные темы, что и делают некоторые из индейцев.
Как выяснилось, кикапу свистят особым образом: они складывают ладони рук «лодочкой», как и жители Западной Африки, в которую свистят губами, расположенными против суставов больших пальцев. При этом высота звука регулируется мизинцами рук, перекрывающими выходное отверстие. По сообщению американца Харли, подобная система свиста до сих пор сохраняется у индейцев кикапу, живущих в штате Оклахома в США, однако она уже отходит в прошлое — ею мало кто пользуется теперь для передачи целого разговора…
Время вернуться в Старый Свет, к тем местам, откуда мы начали свое путешествие за языком свиста. Вновь Западная Африка, но на этот раз ее атлантические берега, где волны Гвинейского залива, впервые увиденного карфагенянином Ганноном две с половиной тысячи лет назад, лижут лесистые крутые берега Либерии и Сьерра-Леоне. Здесь, исследуя фольклор народа ваи, мы узнаем, что с глубокой древности местные племена верили в магическую силу рогов дикой антилопы, без которых не обходилось ни одно мало-мальски «стоящее» колдовство. Вернее, верили не в силу самих антилопьих рогов, а в магию тех «странных и таинственных» вибрирующих звуков, исторгаемых с помощью антилопьего рога, этого родственника свистящей флейты, «ува».
«Волшебный рог» антилопы (он знаком и бушменам-хадзапи) отпугивал, а в сказках и убивал страшных лесных чудовищ — гигантских горилл, получивших у зоологов название «береговых». Когда-то камнями встретили они моряков Ганнона, пытавшихся пристать к лесистому острову у берегов Камеруна, полному этих диких и неприветливых субъектов «с телами, покрытыми шерстью». А вот, судя по преданиям, вибрирующие и свистящие (до ультразвуковых частот?) звуки рога антилопы, видимо, спасали людей от ярости одних из самых свирепых обитателей тропических лесов, встреч с которыми избегают даже цари джунглей, дикие африканские слоны.
«Они вытащили рог, направили его в сторону Лосо (фантастический образ лесного чудовища, прототипом его исследователи считают береговую гориллу. — Г. 5.), и послышался звук, странный и таинственный, как голос мертвеца. И Лосо заболел и упал на землю. Он был тяжело, смертельно болен, и умер от страха на берегу реки…» Может, флейта «ува» и другие свистящие приспособления вначале исполняли совсем иную роль — были «ультразвуковыми пугачами», наподобие «свистка браконьера», отгонявшими не внушающих доверия, но восприимчивых к сверхвысоким звукам обезьян? Кто знает… Одно несомненно — свистящие приспособления с глубокой древности были известны народам Западной Африки.
