Но оставим на время маленькую беарнскую деревеньку Аас в долине реки Оссо, что находится на северо-западе Пиренеев, на границе Испании и Франции, и перенесемся на несколько лет вперед от описываемых событий времен второй мировой войны.
…1935 год. Верховный губернатор Французской Западной Африки, этой крупнейшей колонии Франции в то время, в секретной записке в Париж сообщил об одном любопытном, на его взгляд, явлении. У африканских племен гурунси-нанкансе, что кочевали в саваннах Западного Судана, в излучине Нигера, будто бы существует странный свисток-флейта, называемый «ува», с помощью которого они, гурунси-нанкансе, передают сообщения и даже ведут целые диалоги на расстоянии в несколько километров. Когда же позволяют условия, а они зависят от времени года, температуры и влажности воздуха — сейчас исследователи назвали бы это «проводимостью среды», — гурунси-нанкансе свистят друг другу, не прибегая к помощи флейты «ува», и хорошо понимают сообщения. Губернатор предлагал обратить на это внимание и воспользоваться знаниями и опытом туземцев, чтобы ввести во французской армии подобный «тайный язык» для передачи специальных сообщений. Видимо, послание чиновника осталось без ответа — в лучшем случае ему посоветовали не забивать голову всякими там «туземными чудесами», — поскольку секретный «свистовой язык» во французской армии так и не был введен…
Уже спустя тридцать лет, в наши дни, когда о языках свиста заговорили лингвисты, пораженные этим «допотопным феноменом», один из сотрудников католической миссии в Дедугу (Верхняя Вольта) сообщил в редакцию французского лингвистического журнала: «Я действительно знаю у племени бваба в Верхней Вольте, в районе Дедугу и других, об активном использовании языка свиста. В соседней округе, у племени гурунси в Кудугу, тоже продолжают общаться, когда в этом возникает потребность, с помощью языка свиста. Не знаю, есть ли подобный свистовой язык в других странах Африки, — я говорю лишь о двух пунктах, более всего знакомых мне, где я работаю вот уже более десятка лет…» И далее вот что сообщил преподобный отец Жюль.
…Те, кто знает язык свиста и говорит на нем, чаще всего употребляют маленький деревянный свисточек, размером в десять сантиметров. Дуя в него и зажимая пальцами то одно, то другое из двух маленьких отверстий, они получают три типа пронзительного свиста. Кроме деревянной флейты «ува», в крае размером в два или три французских департамента знают и другое свистящее приспособление, изготовленное из массивного рога антилопы. И вновь с помощью губ и указательных пальцев из рожка извлекают три различных вибрирующих тона, на которых и строится весь разговор. Если у кого-то нет при себе свистков и нужно передать срочное сообщение, то свистят губами в сложенные «лодочкой» ладони — они служат своего рода усилителем и резонатором. Свист исторгают и с помощью указательного пальца, вставленного в рот (так свистят и пастухи в Пиренеях), — при этом звук можно модулировать, изменяя расстояние между ладонями рук.
Для местных жителей, сообщал миссионер, язык свиста — обычное и ничем не выдающееся явление, хотя постепенно его начинают забывать и здесь. Однако еще каждый вечер в селениях можно слышать свистовые разговоры на нем — самого простого характера: обмен мнениями о прошедшем дне, планы на следующий, приглашения в гости, шутки. Однажды, пишет падре, один из его сотоварищей по миссии отправился, чтобы сделать инъекцию человеку, укушенному в соседнем селении змеей. И вдруг сопровождавший врача человек остановился и начал внимательно вслушиваться в свист, доносившийся откуда-то издалека. Вслед за этим он стал переводить: «Нам предлагают вернуться в деревню, укушенного принесли туда, он еще дышит…»
Насколько я знаю, пишет священник, речь идет не о языке условного типа, сигнальном эсперанто, ибо я никогда не слышал и не наблюдал, чтобы кто-то в селении специально упражнялся, разучивая сигналы, подобно музыкальным гаммам. Дети начинают свистеть, как я наблюдал, без особых усилий, делая это как и взрослые. Первое обстоятельство, облегчающее сам процесс обучения разговорному свисту, заключается в том, что у бваба тон произносимых слов имеет то же значение, что и артикуляция языка, губ. Насколько понял миссионер, вряд ли можно свистеть так на языке, который не передает этой особенности. Свист у бваба не «переводит» обычный разговорный язык в какие-то условные свистовые сигналы, но лишь задает мышцам рта и гортани сложную работу во время артикуляции. Обладая тонким слухом, а бваба, как и все африканцы, отличные музыканты, они хорошо воспринимают свистовые слова и фразы.
Любопытно, что у местных племен есть и знаменитый «телеграф джунглей» — сигнальный барабан «тамтам» — и они тоже часто прибегают к его услугам. Как сообщал миссионер, он и сам пытался воспользоваться языком свиста. Так, однажды он решил просвистеть имя человека, который отдыхал в отдалении под сенью дерева. Человека звали Кристофер (имя христианское, по происхождению — греческое), и миссионер несколько раз высвистел это сложное имя. Человек не ответил. Тогда миссионер подошел и спросил, почему тот не отзывается, когда его зовут? Кристофер ответил, нимало не смущаясь, что он подумал, будто это развлекается ребенок, плохо научившийся говорить. И он просвистел священнику свое имя так, как положено в свистовом языке бваба: «Ки-ри-си-то-фу-оле»… Отсюда миссионер сделал заключение, что и обычному человеку, то есть цивилизованному европейцу, в общем-то, не сложно овладеть языком свиста.
Жители селений рассказывали ему, что раньше, а порой и теперь язык свиста помогал охотникам племени в облавах на животных, когда необходимо было подать сигналы загонщикам. При этом нельзя было пользоваться дымовой сигнализацией и «телеграфом джунглей», чтобы не напугать животных. В этом случае как раз и был незаменим свистовой язык, хорошо различимый и понятный на открытых пространствах и в густом тропическом лесу. Ведь животные «полагали», объясняли бваба, что это перекликаются птицы…
Но вернемся в 1935 год, когда кто-то из лингвистов прочел докладную записку французского губернатора о таинственном языке свиста у племен гурунси-нанкансе Западной Африки. Ученые, которые ознакомились с материалами, выразили сильное сомнение в том, что означенный свист — не искусственный, а настоящий «живой» разговорный язык, что он на самом деле не система условных сигналов. Явление это было отнесено к разряду «туземных чудес» и его сравнили разве что с давно известным в Европе бесшумным свистком, изобретенным еще в средние века.
Этим свистком пользовались… браконьеры, тайно охотившиеся в заповедных королевских лесах на мелкую дичь, чтобы подавать неслышимые для людей сигналы собакам, приносившим изобретательным хозяевам убитых гусей, уток, зайцев. Для этого браконьеры брали обычный свисток с суженным отверстием — получался звук высокой частоты, который сейчас ученые называют ультразвуком. Его, как известно, не воспринимает человеческое ухо, зато легко ловит ухо животного, в том числе и собаки.
Любопытно, что даже человекообразные обезьяны, эти наши ближайшие родственники, «знакомы» с ультразвуком, о чем они, естественно, не догадываются. Так, некоторые виды обезьян издают специфические сигнальные звуки, часть которых человек не в силах услышать, настолько они высоки; зато их принимают особи из обезьяньего стада. Видимо, когда-то и наши далекие предки «вели разговоры» в ультразвуковом диапазоне, но со временем растеряли столь редкий дар — понимать «язык каменьев и зверей». Не отсюда ли берут начало смутные воспоминания, как сон предков, о «золотом веке», когда человек понимал «язык животных» и умел с ними разговаривать? И не вызываем ли мы удивление дельфинов своей «глухотой» и «молчанием», когда они обращаются к нам на «свистовом эсперанто»- увы, в ультразвуковом диапазоне… Кто знает?
Обошли молчанием «язык свиста» кочевников африканских саванн и этнографы, хотя некоторые из них вспомнили, что в 1887 году посетивший Канарские острова Кведенфельд опубликовал даже специальную статью, посвященную разговорному свисту на одном из группы Канарских островов — острове Гомера — и даже назвал открытый им феномен «сильбо Гомерам. Что означает, как уже мог догадаться читатель, «язык свиста с острова Гомера». Кведенфельд предположил тогда, что костяк слова или предложение на местном «сильбо» состоит из ряда условных музыкальных тонов (которым обучаются с детства) с более или менее постоянной высотой и незначительными «завихрениями», соответствующими гласным звукам.
