Ученик потряс головой. Зачем Учитель это сказал? И как такое может быть — мир без Учителя?

Он распахнул дверь хижины. Вот постель, на которой спал Учитель. Вот его старые сандалии. Рукописи, исписанные тонким рваным почерком. На всём лежит отпечаток его неповторимой личности. В каждый предмет, сам того не желая, Учитель вложил по кусочку себя. А как же иначе?

Ученик провел пальцами по столу. Вот на эту царапину он смотрел, когда Учитель толковал ему о добре и зле. А это чернильное пятно осталось с тех пор, как он пытался записать за Учителем особо сложное рассуждение о природе трусости. А вон тот сучок в стене…

Ученик поднял руку и с удивлением посмотрел на свою ладонь. «Учитель умер? А я — жив? Как такое может быть? Если даже камешек на полу помнит Учителя, если даже в гнутой оловянной ложке он продолжает жить… да сколько он вложил себя в эту ложку? А сколько вложил в меня? Сколько своей мудрости, своих мыслей, своего характера…»

Ученик подошел к тусклому зеркалу на стене и улыбнулся отражению.

— Здравствуйте, Учитель.

*

— Натуральная кожа, — с гордостью представил Портной.

Я только усмехнулся и потрогал материал.

— Верю, что натуральная. Грубоватая она какая-то…

— Ну так Вы же мужчина, какая Вам разница?

— Большая. А впрочем. Вы правы. Никакой.

— Ну вот видите. А тонкий материал у нас весь пошел на женские модели.

— Можно на них посмотреть?

— Ха! — фыркнул Портной. — Посмотреть ему… Нет. Нельзя.

Он покачал головой, выволок модель из стеллажа и поставил прямо передо мной.

— Вот. Ваш заказ.

Я уставился на готовое изделие, силясь представить, что вот его мне придется носить.

— Сейчас индивидуальные заказы снова вошли в моду, — доверительно сообщил Портной. — Но все равно мало, мало! Да и те, кто заказывает, никакого понимания не имеют. Так редко встретишь теперь человека, который бы носил свое тело с достоинством!

Я кивнул, продолжая придирчиво изучать свое будущее приобретение.

— Тела, они же бережного отношения требуют, — вещал меж тем Портной. — А вы посмотрите, во что их превращают. Складки, потертости, штопки! Рвут, мнут, царапают. И мы же потом оказываемся виноваты! А тело — за ним ухаживать надо. На ночь сложить аккуратно, утром почистить, плечики расправить… Разве ж кто сейчас это понимает?

— Угу, — кивнул я невпопад и обратил внимание Портного на меховую опушку модели. — Здесь вот проплешина, на подбородке, и мех какой-то невзрачный. Редкий, жесткий, да еще и с проседью.

— Мех черно-бурый, — быстро отозвался Портной. — С искрой. Сейчас так модно.

— А почему один глаз выше левого? И правое плечо короче?

— А Вы себя видели? — едко спросил Портной. — Форма точно подогнана под содержание, мы свое дело знаем.

— Точно подогнана, говорите?

— Да! А если не нравится, идите и покупайте себе стандартную модель. Вон, в лавке напротив, штабелями уложены.

Я внутренне содрогнулся. В лавке напротив я уже был, и зрелище тысяч безликих среднестатистических тел произвело на меня угнетающее впечатление.

— Ну, все-таки, знаете, какое-то оно неприглядное. Неудобное с виду.

— Зато основа прочная! — с вызовом заявил Портной. — Удар хорошо держит.

Он взял железный метр и с размаху приложил тело по голове. Что-то хрустнуло.

— Швы разошлись, — заметил я.

— Заштопаю, — с готовностью предложил Портной. — Ничего и видно не будет.

Я молча кивнул. Особо привередничать не приходилось; раз уж выбрал изделие подешевле — терпи. Чуть в стороне рядами стояли надежные, добротные тела из высококачественных материалов — каждое уникальное, индивидуальной подгонки, штучный выпуск. Но мне это было не по карману. Тем более и кармана-то еще не было.

— Набивка-то хоть хорошая?

— Нормальная набивка, — пожал плечами Портной. — Немножко того, немножко другого. Как обычно.

— А?

— Да Вы померьте, — предложил Портной.

Я натянул тело на себя и повертелся перед зеркалом.

— Ну как, удобно?

— В плечах узковато, — пожаловался я, — и грудь жмет.

— А живот? — обеспокоенно спросил Портной.

— Живот — нормально. Просторный.

— Это главное, — Портной сразу успокоился. — Ну как, брать будете?

— Буду.

— Очень хорошо, — просиял Портной. — Снимайте, я упакую.

Я снял тело, и Портной ловко сложил его в несколько раз, уложил в конвертик и перевязал голубой ленточкой.

— Старайтесь не мочить его в холодной воде, — предупредил Портной, — оно этого не любит. И на солнце долго не держите.

— Я постараюсь.

— Берегите голову, на всякий случай.

— Хорошо.

— На синие глаза гарантия пять лет.

— В смысле?

— Ну, это уцененная модель. Через пять лет эксплуатации они выцветают, становятся из синих серыми. Да Вы не беспокойтесь, хуже видеть не станете. Только не переутомляйте их и купите противосолнечные очки.

— Ладно.

— Что еще? А, неважно. Вот Ваш заказ. Как платить будете?

Я вывалил на прилавок всю наличность. Портной брезгливо скривился.

— Мда… Ну ладно. В конце концов, эти монеты еще в ходу.

Он собрал с прилавка любовь и дружбу, ссыпал в карман позвякивающее здоровье, сгреб, не считая, мелкое и среднее житейское счастье, а несколько жалких ломаных грошей оттолкнул обратно ко мне.

— Сдача.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

— Извините… а можно один вопрос?

— Хм?

— Ведь есть же на Земле люди, которые и красивы, и богаты, и счастливы. У них куча друзей, их все любят, им рады в любой компании. Многие из них талантливы и успешны. Чем же они расплачиваются?

— Ах, эти! — засмеялся Портной. — Они заказывают одежду у другого производителя.

*

Однажды воины Хрумба шли через узкое темное ущелье. И услышали впереди за поворотом странный пугающий шорох.

Вождь послал вперед самого смелого воина, посмотреть, что там. Прошло некоторое время, и воин вернулся из-за поворота, весь окровавленный; он смог только сказать: «Там был пещерный медведь, я убил его!» — затем упал и умер.

Но шорох не смолк, и встревоженный вождь послал другого воина — посмотреть, что же теперь шуршит.

Второй разведчик тоже вскоре вернулся весь в крови, прошептал: «Там прятался тигр, я его убил!» — и тоже умер.

Но шорох не смолк, и воины Хрумба встревожились еще больше, никто не хотел идти дальше.

Тогда вождь решил послать самого никчемного из своих воинов. Этот отсутствовал всего несколько минут, а затем шорох смолк. Воин появился из-за поворота, держа за хвост убитую крысу: «Путь свободен, можно идти».

Этот воин стал считаться величайшим героем племени. Ибо всякий мужчина Хрумба может отыскать и убить прячущегося тигра. Но не всякий сможет опознать и убить страх.

*

— Это всё ты виновата, — злобно прошипела Ведьма.

— Я?! — возмутилась Добрая Фея.

— А то кто же? Это ведь ты отменила моё благословение.

— И ты называешь это благословением? Умереть в 16 лет от укола веретеном?

— Дура! Я же не о благе принцессы заботилась, а о благе народа. Ну, выросла она, ну, стала королевой. И кому это пошло на пользу?

— Ну, хватит! — рявкнула Королева Червей. — Палач, отрубить им головы!

*

— Итак, ты спас ребенка из огня.

— Спас.

— А сам погиб?

— Да, вот так получилось.

— Понятно. Ты уже знаешь, что от этого твоего поступка зависела дальнейшая судьба мира?

— Да, мне уже сказали.

— Ну хорошо… Давай посмотрим, что получилось. Страница 128396350992-я, шестой абзац. Угу. Из этого ребенка вырастет великий злодей, теоретик и практик геноцида, кровавый диктатор. Ну что ж, тебя можно поздравить.

— Значит, из-за меня Зло победит?..

— Это пока неизвестно. Но вот если бы ты не полез спасать из огня постороннего ребенка — можно было бы сказать, что Зло уже победило.