— Да, ну? Что же ты раньше молчала? У меня же куча дисков с аниме! Качество обалденное! Замечательно, Аннабель-сан, коничива, имото-сан, теперь нас двое, таких любительниц! — с искренним воодушевлением воскликнула я, с улыбкой посмотрев на засиявшее радостью личико нашего подкидыша. Мне действительно нравились японские анимэ и я никак не ожидала найти в лице Аннабель единомышленницу. Это оказалось приятным сюрпризом, и я тут же загорелась энтузиазмом, предвкушая просмотр анимэ в паре, — ведь так гораздо интереснее.

— Что тебе нравится?

— Ой! Я люблю Лину Инверс из «Слайерс»! Мы с братиком Сержем посмотрели все сезоны и так смеялись! — оживленно заговорила девчонка, но тут же осеклась, явно вспомнив о доме. Она прижала руку к задрожавшим губам, и ее глаза заблестели слезами.

«Кошмар! Опять двадцать пять! А вроде бы всё шло хорошо. Интересно, что значит слоган «опять двадцать пять»? Нужно будет спросить у Ладожского… Нафиг, почему в свои каникулы я должна с ней нянчиться? — возмущенно подумала я. — Пусть Рени сама… вот черт!.. Ладно, нужно отвлечь мышонка от грустных мыслей».

— А ты откуда знаешь русский? — спросила я осторожно и присела рядом с девочкой.

— Мама научила, — не скоро ответила она. — Мы с ней часто разговаривали по-русски, несмотря на запрет бабушки. Мама Наташа сильно скучала по дому. Когда никого не было дома, мы с ней болтали о многом, и даже как-то раз, по секрету она рассказала о своем романтичном знакомстве с отцом. Сначала они как в романе долго писали друг другу красивые письма по Интернету, а когда он приехал в Россию по делам фирмы, то очень красиво ухаживал за ней, даря цветы. А потом они поженились, и отец увез ее к нам во Францию. Он хотел, чтобы я родилась дома, — замолчав, Аннабель принялась нервно теребить кончик своей косички. Вдруг она добавила срывающимся голосом: — А два года назад родители вместе с братиком Сержем разбились в автокатастрофе под Лионом… бедная бабушка Анриетта, так плакала, а теперь и я пропала…

Опустив голову, девочка начала всхлипывать.

— Эй-эй, прекрати разводить сырость! Все будет хорошо! — воскликнула я, но та, не слушая меня, вскочила из-за стола и убежала из кухни.

«Бедный мышонок! Отвлекла ребенка, называется. Вот дура!.. А не разбудить ли родителей?» — исподволь промелькнула мыслишка, но я решила их не тревожить. Ведь перекладывание на плечи родителей всех домашних забот — не есть хорошо с моей стороны. Тем более начиная с сегодняшнего дня, я твердо решила всячески беречь Рени.

«Ладно, семейный долг превыше всего». Тяжко вздохнув, я поднялась из-за стола, и неохотно поползла наверх: утешать девчонку. Долгий деликатный стук в дверь не дал положительных результатов. Я заглянула внутрь светлой нарядной комнаты, отведенной нашему фениксу. Обведя ее взглядом, я не сразу нашла искомое — свернувшаяся в клубочек Аннабель затерялась на большой кровати. Она полностью зарылась под одеяло. «Н-да, знакомая до боли поза!» Вдруг мне стало жаль девочку. Все-таки гибель близких людей в ее нежном возрасте — слишком большая трагедия и я теперь понимаю ее как никто другой. Присев на кровать, я отвернула краешек пушистого покрывала и с участием сказала:

— Послушай, Аннабель, не все так плохо, как тебе кажется. Поверь, все будет хорошо.

Я дотронулась до хрупкого плечика, но она оттолкнула мою руку и отвернулась.

— Эй, малявка! Ну-ка прекрати киснуть! Это ещё что за фокусы? С первого дня я пообещала быть на твоей стороне, и я своё слово держу!

Наконец-то, Аннабель прорвало. Порывисто сев, она заглянула в моё лицо. Не знаю, что малявка на нём вычитала, но отшвырнув покрывало, она стремительно обняла меня и, уткнувшись головенкой, принялась реветь. «Елы-палы! Кажется, начинается родственная катавасия. Черт, как там говорится у Сент-Экзюпери? К сожалению, мы в ответе за тех, кого приручили», — сокрушенно подумала я, прижимая к себе вздрагивающее тельце.

Делать было нечего. Смирившись, я принялась гладить Аннабель по головке и рассказывать байки об ожидающем её распрекрасном светлом будущем. Несмотря на увещевания, слезы все лились и лились нескончаемым потоком, уже насквозь промочив мою футболку. Она так захлебывалась рыданиями, что я уже стала нервничать, боясь, что у ребенка истерический приступ, но решила особо не дергаться. Тем более что скорая помощь в лице Мика всегда была под рукой.

В общем, так мы и просидели в обнимку, черт знает сколько времени, пока рыдания Аннабель не пошли на убыль. К концу устав трепать языком, я только успокаивающе поглаживала ее по спине, подключив легкую ментальную обработку. Когда та выплакалась по максимуму, выдав «на гора» годовой запас слез, вместе с которыми ушло накопившееся напряжение и страх, она снова робко заглянула мне в лицо, и я ответила вполне искренней улыбкой.

В принципе не люблю, когда эмоции окружающих хлещут через край, но малявкам такое простительно, — они еще не умеют держать их в узде.

— Ну что, немного легче?

В ответ девочка согласно кивнула головой.

— Слава богу! Ну, милая, ты здорова реветь! — я иронично глянула на забавную зареванную мордашку и озабоченно добавила: — Н-да! Ну, и видок! Давай-ка подберем сопли, мышонок. Можешь смело воспользоваться подолом моей футболки. Хуже, чем есть ей уже не будет, а фениксу из семейки Палевских не пристало нюни распускать. Окружающие могут подумать, что мы плохо с тобой обращаемся, — и вдруг мне пришло в голову спросить: — Аннабель, а ты знаешь, почему тебя взяли к нам в семью?

Девочка отрицательно покачала головой.

«Лично прибью Рени! Зачем же столько времени держать ребенка в несознанке?» — взвилась я на «дыбы», но быстро взяла себя в руки. Рени теперь нужно беречь от всяческих волнений.

— А что ты думаешь?

— Вы настоящие вампиры, мне так кажется, — тихо ответила девочка.

— Правильно понимаешь. Ну и?

— Когда вы выпьете мою кровь, я умру и тоже стану вампиром. Но я уже ничего не боюсь. Правда-правда! Мари, а мне придётся спать в гробу? — спросила она с любопытством. Тут в её голову закралось подозрение. — Вампирам нельзя находиться на солнце, а вы днём спокойно гуляете по улицам. Почему?

— Потому, что кончается на «у».

Уткнувшись в макушку удивленной и чуточку обиженной девочки, я не выдержала и расхохоталась.

— Не хочешь говорить, не надо!

— Стоп! Не удирай, мышонок! Лично я не люблю спать в гробельнике, но ты как хочешь. Если есть желание можем заказать по Интернету подходящую модель или съездим в бюро похоронных услуг и подберем вживую какую-нибудь симпатичную домовину. Хочешь в стиле хай-тэк со встроенными динамиками? Ой, прости, малявка, не пугайся. Это шутка! — я пригладила взъерошенные перышки нашего наивного феникса и уже более серьезно добавила: — Аннабель, ты обладаешь уникальными способностями. Но чтобы стать настоящим вампиром, как раз умирать ни в коем случае нельзя. Ведь мы не киношные кровососы. Скажи, я каким-то боком похожа на мертвячку? Нет? Точно? Можешь пощупать меня руками. Ой, не щекотись! Скелет нигде не проглядывает? Ни ребрышка? Слава богу, шкурка натянута на совесть! А если серьезно, то я хочу, чтоб ты знала, никто в нашей семье не причинит тебе вреда. Ясно, мышонок?

— Д-да…я буду такой же, как ты? — тихо спросила девочка. На её личике появилось сомнение.

— Эй, в чём дело? Тебе не по нраву моя внешность?

— Что ты, Мари! Ведь ты такая красивая!

«Молодец малявка, так держать! Ты нашла верный подход к старшей сестре». Но тут Аннабель понурилась и добавила:

— Я никогда не стану такой как ты. А ещё эти дурацкие веснушки, от которых никак не избавиться…

— Вот глупая! Думаю, в вампирской ипостаси ты будешь настоящей красавицей и отодвинешь меня на второй план. И это очень нехорошо с твоей стороны. Но гораздо хуже другое, ты навсегда останешься младшей сестренкой, с которой придется делиться любимым мороженым, терпеть налеты на свою одежду и диски с анимэ. Ну, а когда ты подрастешь, то начнешь отбивать моих женихов. Это ужасно!