Ник устало потер лоб и виновато посмотрел на хозяйку дома. Сейчас он в глазах Рени выглядел не могущественным Старейшим, а растерянным юношей.

— Простите, миледи, за испорченный вечер. Крейд, а я так тщательно к нему готовился, но все пошло кувырком! Не знаю, что на меня нашло, но что-то я сегодня слишком много лишнего болтаю, — сокрушенно пробормотал он. — Боги, и с Мари вышло нехорошо! Вообще не понимаю, как она смогла вспомнить свое детство. Похоже, она права насчет невозможности стереть сильные долговременные впечатления, в памяти остается слишком много «хвостов».

— Так это правда? Ты действительно отдал мою девочку каким-то извращенцам? — с гневом спросила Рени.

— Да ничего подобного! Как ты могла такое подумать? Просто я страшно злился в то время на ее мамашу и после того как счастливо свернул ей шею, мне не хотелось видеть дочку Ризы на своей базе, а на новой мне показалось слишком неспокойно для маленького ребенка, и потому я отвез ее в горы. Там после моей зачистки осталось дикое вампирское гнездо. Я хотел проверить, как идет развитие вампирских признаков в ограниченной группе, о чем теперь сожалею, нужно было их всех перебить. Честно говоря, отдав девочку диким, я решил, что ей будет неплохо на свежем воздухе среди своих сородичей, а за делами и совсем о ней позабыл. В общем, когда я вспомнил о Мариэль и заскочил посмотреть как там она, то застал очень неприглядную картину, — смущенно произнес юноша и виновато посмотрел на Рени.

— Крейд, но я ж и подумать не мог, что семейка Владислава — это сборище мерзавцев! У меня до сих пор не укладывается в голове такое отношение к ребенку, — он расстроено посмотрел на молчащую Рени и тяжело вздохнул. — Ладно, расскажу все как есть без утайки. Прикончив диких так, что им мало не показалось, я забрал девочку, но непоправимый вред уже был нанесен. Четыре года я бился с Мариэль, пытаясь привести в чувство, но она оставалась невменяемой, несмотря на все мои усилия, притом буйной. Чтобы не держать девчонку на лекарствах или связанной, пришлось уложить её в хронокапсулу. И когда Михаэль поостыл после смерти Эльжбеты, то есть Ризы, я решил сделать ему подарок, и подбросил Мариэль в его лабораторию в надежде, что она пригодится в качестве подопытного материала.

Ник замялся на последней фразе, поняв, как бездушно прозвучали его слова, и поспешно добавил:

— Надеюсь, ты поняла, что я не надеялся на благополучный исход и поставил к тому времени на Мариэль жирный крест, решив, что никому не под силу справиться с ее душевной травмой. Кто бы мог подумать, что в наше время еще случаются чудеса? Очевидно, со временем она частично оправилась, а повторная инициация и нормальная семейная обстановка подействовали благотворно и окончательно вернули разум, — помолчав, он усмехнулся и добавил: — Ладно, это самое главное, а остальное совсем не проблема при грамотном подходе к делу.

— Покажи мне, что ты тогда увидел в диком гнезде, — требовательно произнесла Рени.

С сомнением посмотрев неё, Ник все же решился. Он закрыл глаза и передал картинки увиденного в горах. Когда мыслепередача окончилась, и он открыл глаза, то внутренне поежился, увидев какой ужас написан на ее лице.

— Боже мой, какие мерзавцы! Убить их мало за такое! — воскликнула Рени, и в ее глазах заблестели слезы. — Бедная моя девочка! Оказывается, они калечили её и не только душевно, но и физически! Господи, а я все гадала, откуда у неё такие неисчезающие шрамы на лодыжках?! Ужас! Ребенок терпел такие издевательства целых десять лет! Ник, как ты мог?

— Рени, но я же не знал! — с отчаянием ответил он. — И я сделал все, что в моих силах, чтобы исправить положение!

Сердито посмотрев на него, Штейн обнял Рени и та, не выдержав, заплакала. Для Ника это оказалось последней каплей. Буркнув что-то на прощание, он скользнул к выходу из гостиной. Штейн задумчиво посмотрел ему вслед и покачал головой.

Спустя некоторое время Рени попросила Томаса подождать ее внизу и поднялась к дочери. Войдя в комнату, она в нерешительности остановилась у двери, а затем все же не выдержала и подошла ближе к кровати. Девушка не спала. Лежа на спине, она смотрела в потолок широко открытыми глазами. Присев на краешек кровати Рени осторожно прикоснулась к ее мертвенно-белой щеке.

— Детка, как ты себя чувствуешь?

Та повернула голову и, глядя на нее пустыми глазами, сказала ломким бесцветным голосом:

— Ма, ты не пугайся. Поверь, я справлюсь. Иди, отдыхай, Мика говорил, что тебе ни в коем случае нельзя волноваться.

— Со мной все нормально, детка. Я посижу с тобой, пока ты не уснёшь, — мягко сказала Рени, осторожно погладив её по взъерошенным волосам.

— Нет! Прошу тебя, уйди. Я не могу!.. Просто дай мне побыть одной. Умоляю! — истерично выкрикнула Мари и зарылась лицом в подушку.

У Рени сжалось сердце, и она испуганно посмотрела на девушку, не зная, чем помочь. Потянувшись к ней, она так и не решилась дотронуться, боясь усугубить и так непростую ситуацию. Не говоря ни слова, Рени бесшумно выскользнула из комнаты и спустилась на первый этаж. Штейн терпеливо её ждал.

— Ну, как там она? Уснула? — спросил он, с беспокойством заглянув в усталое лицо давней приятельницы.

— Нет. Боюсь, что все может плохо кончиться для моей девочки. Обидно, что я ничем не могу помочь, нужно ждать Мику, — грустно сказала Рени, опускаясь на диван. Томас взял её за руку и бережно сжал в своих ладонях.

— Кошка, не мучай себя понапрасну. Конечно, чувствуется, что с Мари творится нечто неладное. Пойми, я не выгораживаю Ника, но никто не виноват в том, что так вышло, иногда обстоятельства бывают сильнее нас.

— Да я и не виню его, но девочке от этого не легче. Господи, как бы я хотела, чтобы она забыла кошмары своего детства!.. Как назло Мика нет дома. Где его носит в такое время? Прости, Том, но что-то я совсем устала, хочется немного отдохнуть. Не возражаешь, если я поднимусь к себе?

— Нет проблем. Если понадоблюсь, звони в любое время.

— Спасибо за помощь, Том.

Штейн напоследок обнял Рени и, поцеловав ее в щеку, бесшумно вышел из гостиной. Провожая взглядом красивую, атлетически сложенную фигуру шефа СБ у неё промелькнула странная догадка, настолько неожиданная, что она постаралась не заострять на ней внимание, решив, что чрезмерно устала и в голову лезет всякая дурь.

В прихожей хлопнула входная дверь и Рени, наконец, бессильно поникла. В последнее время, она так уставала, что частенько держалась исключительно на одной силе воли. Ей стало невыносимо тоскливо и одиноко в огромной гостиной и, зябко обхватив себя руками, она медленно встала и пошла к себе в спальню. По дороге Рени хотела снова заглянуть к девушке, но её словно что-то не пустило внутрь комнаты и, не отдавая себе в этом отчета, она медленно двинулась дальше по коридору. Зайдя к себе в спальню, Рени бесцельно походила, но без мужа и здесь ей показалось пусто и одиноко. Она подошла к окну и, распахнув его, беззвучно прошептала:

— Моя любовь, где же ты? Отзовись, ты мне нужен! Михаэль, возвращайся скорей, я не знаю что делать, и как помочь Мари… и тебе, мой ангел!

Убийство любви — плохая примета. Трудности межрасовой любви, или бедная Лиза

Сидя за рулем «мерседеса», Палевский бездумно сворачивал с одной дороги на другую. Мимо проносились однообразные ночные улицы города, мелькая огнями уличной рекламы. Доехав до моста, он остановился на пустынной набережной Невы и подошел к гранитному парапету. Облокотившись на него, он бросил рассеянный взгляд на темную маслянистую воду. В его мыслях, не умолкая, звенели слова сказанные Ником:

«…красотка не знала, кто я такой и пыталась привлечь меня к делу, соблазняя планами на будущее, она лелеяла мечту стать полноправной властительницей и конкуренты ей были не нужны…»

«Моя прекрасная королева, я никогда не придавал своему главенству особого значения. Ведь жизнь переменчива и сегодня я во главе угла, а завтра — кто-то другой. Мне всегда нашлось бы другое дело и помимо руководства Советом Старейшин, например, я мог бы заняться только генетикой и не разрываться на два направления. Добиваясь верховной власти в мире вампиров, я всего лишь хотел, чтобы тебе моей королеве жилось спокойно… черт, и ты это знала. Так что же случилось на самом деле?..»