Вначале Аталиса редкий день не плакала от ярости и унижения. При всём своём обаянии Титания могла быть ядовитее василиска. Она приставила к ведьмочке множество наставниц и ежедневно лично проверяла её успехи. Переучиваться пришлось всему: выражению лица в разных ситуациях и обществе, движениям, речи, разрешённой работе и даже колдовству. Приёмы, принятые у ведьм, эльфы презирали и высокородная наставница, приставленная к ней, до крови исхлестала девчонке руки за то, что она колдовала по привычке. В принципе они разнились не очень сильно, но в каждом действии эльфийской девы на первое место ставилась утончённость и традиционный ритуал. Их оказалось превеликое множество, и они были разработаны буквально на каждый случай жизни. Озлобленная девчонка немедленно поинтересовалась у сентау наставницы, есть ли специальный ритуал для умирания. Оказалось, что есть, причём, не один, а множество, предусмотренные для разных случаев и слоёв общества.

Особенно ведьмочке доставалось за невнимательность. Заворожённая новизной, поначалу она увлеклась некоторыми предметами и с головой уходила в их изучение, но от этого её быстро отучили. Как только одна из наставниц замечала, что девчонка не слушает, всё ещё не переключившись с интересного предмета, то тут же нещадно хлестала её по рукам. Когда на них не осталось живого места, страдать пришлось ногам. Но однажды прошла пора, когда забитая до отказа голова наотрез отказалась принимать новые сведения и, ведьмочка с тупым выражением на лице тоскливо смотрела вдаль, никак не реагируя на удары раздосадованных наставниц.

Титания смилостивилась над девчонкой и, решив, что после трёх месяцев непрерывных занятий ей нужен активный отдых, потащила её с собой на охоту. Вооружённые луками, они шли по волшебному лесу, но еле держащаяся на ногах ведьмочка не замечала его красот. Понемногу отстав от прекрасной воительницы, она заползла под ветви огромной раскидистой ели и немедленно уснула мертвецким сном. Крошечная фея, охраняя её, привычно примостилась в растрепанных рыжих прядях. Вскоре Титания заглянула к ним и улыбнулась.

«Справишься, Селина? Я хочу немного поохотиться. В кои-то веки мне повезло вырваться из дворца без кучи охраны».

«Не сомневайтесь, Ваше Величество! Разве я Вас когда-нибудь подводила?»

«Девочка, ты одна из моих лучших слуг!»

Как только эльфийская королева исчезла в сумрачном лесу, преследуя красавца-оленя, сонная ведьмочка приоткрыла один глаз и радостно улыбнулась при виде феи. «Слава богам, Селина, с тобой всё в порядке! Я страшно переживала, боясь, что тебя накажут. Спасибо, что спасла меня из болота». Селина звонко засмеялась. «Дурочка! Я это сделала по долгу службы, и ты ничем мне не обязана».

«Наплевать! Главное ты это сделала и, значит, заслужила мою сердечную благодарность», — убеждённо сообщила ей ведьмочка и, свернувшись в клубочек, мгновенно заснула.

«Глупый смертный ребёнок!» — вздохнула фея и, рассыпая в воздухе золотую пыль, зависла перед её лицом. «Ладно, чем-то ты тронула моё сердце. Наверно, непроходимой глупостью». Волшебная палочка коснулась мягкого мха, и теплое одеяло укрыло спящую ведьмочку. Завернувшись в него, она счастливо улыбнулась.

Спустя некоторое время под полог ели заглянул Лесной король и, призывая к молчанию, приложил палец к губам.

«Ты свободна, Селина. Я сам присмотрю за Аталисой»

Словно почувствовав его присутствие, а, может, так и было на самом деле, ведьмочка подняла ресницы и, заглянув в зёленые глаза, лежащего рядом Лесного короля, засветилась от счастья.

— Раэтиэль! — она заплакала, уткнувшись ему в грудь.

Немного помедлив, эльф коснулся рыжей прядки и, не выдержав, зарылся в её волосы. В них ещё сохранился привычный запах лекарственных трав и его любимой кошачьей мяты. На память сразу же пришла их безмятежная жизнь в домике Аталисы. Свежие сливки по утрам и полный душевный покой, когда он в кошачьем обличье, примостившись на её коленях, блаженно жмурил глаза и довольно мурлыкал. Эльф улыбнулся. Но вглядевшись в страшно осунувшееся лицо ведьмочки, побледневшее до синевы, он расстроился. «Куда только мама смотрит! Если в Аталису такими темпами будут вбивать науку, она рискует не дожить до родов и, следовательно, до переселения в новое тело». Поднеся её руку к губам, он с недоверием уставился на множество уродливых шрамов, испещривших кожу.

— Это ещё что такое? Кто посмел тебя наказывать без моего разрешения? — с яростью прошипел Лесной король и, подхватив молчащую девчонку на руки, взвился в небо. Хмурый как грозовая туча он ворвался в покои матери. Титания подняла голову от искусной вышивки и с досадой посмотрела на сына.

— Раэтиэль, я понимаю, что этикет писан не для тебя, но не мог бы проявлять хоть немного уважения к матери, если не уважаешь меня как королеву…

— Кто тебе разрешил так обходиться с моей собственностью? — перебил её Лесной король. — Я немедленно забираю Аталису к себе в Майоллиоран!

Поставив ведьмочку на ноги, он обвиняющим жестом ткнул её ладонь под нос матери. Титания уколола палец иголкой и недовольно поморщилась.

— Смотри, что ты натворил! Я испачкала кровью почти законченную вышивку и теперь её придётся выбросить.

— Мама! — взвился Лесной король.

— Что мама? Я уже двести семьдесят лет как мама… — вызывающе проговорила Титания, покосившись на сына.

— Какой ужас! — не выдержала ведьмочка, у неё не укладывалось в голове, что эльфы живут не одну тысячу лет.

Мать и сын с одинаковой укоризной в зелёных глазах посмотрели на рыжую девчонку и, она прикусила губу, поняв, что непозволительно нарушила этикет.

— Извините, ваши величества, — покаянно пробормотала ведьмочка и, спохватившись, неуклюже присела в книксене, её беременность уже явно была заметна.

— Вот! Ты же видишь, что она не тянет даже на более или менее приличную горожанку, не говоря уж о знатной леди! — торжествующая королева вскочила на ноги. — Раэтиэль, я понимаю тебе жалко девочку! Но кто тебя пожалеет, сын, если своим невежеством и неуклюжестью она будет позорить тебя на каждом шагу?

Недоумевающая ведьмочка переводила взгляд с одного сердитого лица на другое, не понимая, о чём идёт речь. Лесной король это заметил.

— Неужели ты не сказала Аталисе, почему над ней так издеваются? — недоверчиво воскликнул он.

— Зачем? — надменно выпрямившись, холодно отозвалась эльфийская королева. — Она смертная и я не обязана перед ней отчитываться. Раэтиэль, ты слишком молод и потому слишком близко всё принимаешь к сердцу, — выражение её лица смягчилось, и она спокойно добавила: — Успокойся, за состоянием здоровья девочки присматривает мой личный врач. Поверь, сын, я сама заинтересована, чтобы она дотянула до родов.

«Но не более», — грустно закончила её мысль ведьмочка. Больше ничего интересного она не услышала, потому что мать и сын заговорили на высокоэльфийском, азы которого давались ей с большим трудом. Забыв о ней, они ещё долго спорили, но победа осталась за королевой. В результате сердитый Лесной король, не прощаясь, исчез в портале и в жизни ведьмочки ничего не поменялось. Она по-прежнему осталась под присмотром Титании и больше ни разу до родов не видела Лесного короля. Безжалостная дрессура закончилась только тогда, когда во время занятий у неё отошли воды.

Роды оказались преждевременными, и измученная мать с испугом глянула на слабенького тщедушного младенца. Глядя, как он чуть дышит, она слегка прикоснулась к жаберным щелям, опасаясь, что он не выживет. Думая, что как водному жителю ребёнку нужна вода, она попросила её принести, но служанки сделали вид, что её не слышат. Они вообще исполняли только приказания врача, холодного сероглазого эльфа, который вскоре распорядился унести ребенка.

Со слезами на глазах ведьмочка проводила своего первенца и опустила ресницы. «Вот и всё», — обречённо подумала она, но мысли о смерти не вызвали страха. Омертвевшая душа больше не хотела такой жизни и желала только одного, блаженства забвения.