«О, гляньте на смертную через магическое око!»

«Фу! Да у нее кожа в каких-то тёмных пятнах, совсем как у жабы! Мази знаменитой Эльмеи спасают положение, но это ненадолго».

«Какая мерзость! Кажется, эта болезнь называется веснушчатостью».

«Что вы говорите! Бедняжка! Я бы сразу рассыпалась прахом, постигни меня такое несчастье!..»

Злющая ведьмочка крутилась из стороны в сторону, пытаясь найти говорящих, но кроме моря любопытных глаз ничего не видела. Эльфы разговаривали только мысленно, причём так, что было невозможно найти говорящую. Вскоре к женским голосам присоединились мужские.

«Интересно, зачем Лесной король привёл ведьму на бал, а не отправил сразу в лабораторию?»

«Не знаю, но говорят… — воздушный эльф в сером одеянии напоминающий тень, склонился к уху незнакомца, который вернул ведьмочку в бальный зал. У того неимоверно расширились красивые глаза.

«Не может быть! Одно дело переспать из любопытства с этими животными, но жениться? Никогда! Спорим, Раэтиэль не согласится на такой позор, что бы ни задумал отец!»

Судя по его словам, незнакомец действительно оказался близким родственником Лесного короля и, заинтересовавшись, ведьмочка прислушалась к дальнейшему разговору.

«Говорят, мы вырождаемся, и Их величество Оберон решил пойти на крайние меры. Женив собственного сына-наследника на смертной ведьме, он надеется, что придворные последуют его примеру, а за ними и остальная знать».

«Лучше смерть, чем женитьба на животном!»

«Категорично, но полностью солидарен с тобой, Лайтиэль. С другой стороны, если Оберон настоит на своём, союз со смертной ослабит влияние Лесного короля и сильно упрочит твои позиции…»

Принц Лайтиэль, сын Оберона от первой жены высокородной Рамимэль ар-Туанева сухо усмехнулся.

«Хватит о делах, Лиас, мы пришли повеселиться!»

Он повелительно глянул на рыжую упрямо набычившуюся девчонку. Не шевелясь, она по-прежнему стояла в центре круга, зябко обхватив себя руками.

— Смертная, не стой, покажи нам свои ужимки! Ты так забавно пародируешь наши танцы. Не хуже перевоплощённых мартышек! — приказал принц Лайтиэль с ледяным презрением в бархатном голосе. Почему-то он считал нужным обращаться к ней только вслух, игнорируя её способность воспринимать мысленную речь, хотя прекрасно видел, что она слышит их разговор с Лиасом.

Побледневшая ведьмочка вызывающе подбоченилась.

«Вот пусть мартышки и танцуют для вас, тварей! — прошипела она, сверкая глазами и, не думая о последствиях, в сердцах выплюнула из себя то, что накопилось за унизительный вечер: — Фейри называются! Сплошь подлость и грязь! Да любая жаба чище вас душой! Прячетесь за красивыми масками, а внутри вас скрывается поганое болото!»

Спохватившись, она испуганно поглядела на окружающих. В свою очередь они, замерев, смотрели на принца Лайтиэля. Лишь Лиас смотрел на ведьмочку с неподдельным восхищением. Прищурив серые глаза, он зааплодировал и мысленно пропел:

«Гляди-ка, Лайтиэль, а зверёныш огрызается! Какая прелесть! Люблю строптивых рабынь. Может, Раэтиэль уступит мне её по старой дружбе, когда закончит свои опыты…»

Принц Лайтиэль окинул ведьмочку гадливым взглядом.

«Не раскатывай губу, Лиас. Как бы наша зверушка ни была забавна, она должна быть наказана за своё хамство. Быть ей дичью на Ночной охоте короля», — вынес он свой приговор и окружающие одобрительно зашумели.

«Как прикажете, Ваше Высочество!»

Вокруг ведьмочки со страшной силой закружился стремительный хоровод эльфов. В какой-то миг их наряды слились в единое цветовое кольцо, и она очутилась в полночном глухом лесу, причём в шкуре газели.

«Ату её, ату!» — выкрикнул чей-то звонкий голос.

Услышав отдалённый лай свирепой своры, ведьмочка с трудом устояла на подгибающихся тонких ногах. По её шкурке прошла волнообразная дрожь и, сделав гигантский прыжок, она в панике помчалась вперёд, не разбирая дороги. Вслед ей понеслось звонкое пение охотничьих рожков и азартные крики загонщиков.

«Небесный отец! Если я не смогу остановиться, то точно попаду в беду!» — в отчаянии подумала ведьмочка. Её шкурка покрылась тонкой плёнкой пота, но она ничего не могла поделать с животным инстинктом, который гнал её вперёд, не давая времени на раздумья. Она не замечала, что в отдалении за ней скрытно летит Селина, которая не могла вмешаться, видя, что за ведьмочкой по-прежнему наблюдает принц Лайтиэль. Но как только он убедился, что ей не миновать ни загонщиков, ни гибельной Ордуэльской трясины, он повернул упряжку серебряно-соловых пегасов к замку, не рискуя воспользоваться телепортом. Принц Лайтиэль не хотел вызвать ненужного всплеска магии. Ведь принц-наследник был злопамятен и то, что они братья по отцу не остановило бы его от жестокой мести.

Как только фея увидела, что слежки больше нет, она бросилась наперерез несущейся газели и, крича, замахала руками. Но инстинкты животного в стрессовой ситуации почти полностью вытеснили человеческий разум и ведьмочка её не замечала. Не зная, что делать, Селина вцепилась в чуткое ухо газели и, направив вперёд волшебную палочку, создала иллюзию оскаленного волка. Стало только хуже. Сделав громадный прыжок в сторону, ошалевшая газель понеслась ещё стремительней. С размаху она угодила в трясину, и та жадно чмокнула, заполучив свою добычу. Со всех сторон к бьющейся газели потянулись костлявые зелёные руки, и туманные зловонные призраки. Очнувшаяся ведьмочка глянула на фею испуганными глазами.

«Селина, спаси!»

«Как? — воскликнула расстроенная малышка. — Нам запрещено пользоваться магией в окрестностях дворца Оберона! За нарушение смерть!»

Не зная, что делать, она заметалась над головой ведьмочки, тонущей в трясине.

«Ладно! Гори запреты ясным огнём!» — воскликнула она с отчаянным видом и увеличилась в размерах. Часто взмахивая крыльями, она попыталась вытащить газель. Но это оказалось непосильной задачей для такого хрупкого создания. Болото не желало расставаться со своей добычей.

«Прости, Селина, и спасибо за всё, что ты сделала. Уходи, пока тебя не заметили».

Ничего не ответив, фея уменьшилась до своих обычных размеров и исчезла из поля зрения ведьмочки. Стараясь не шевелиться, чтобы выиграть у судьбы немного времени она огляделась по сторонам. Кругом расстилался мертвенный безрадостный пейзаж, подсвеченный блуждающими болотными огнями. Голые скелеты белесых деревьев походили на путников, погибших в страшных мучениях, и своим видом наводили леденящий ужас. Она закрыла глаза. «Не хочу это видеть перед смертью». На грани слышимости послышался горький плач маленького ребёнка, и у неё сжалось сердце. «Прости, Люцифер, мама оказалась слишком глупа и неосторожна, потому не сберегла ни свою, ни твою жизнь». Из глаз газели покатились слёзы. Какая-то тварь поблизости застонала, а затем замшелая рука ухватила её за ногу. Она судорожно дернулась и под её копытцем хрустнула полуистлевшая кость. Тварь отстала, но чьи-то скользкие гладкие щупальца скользнули по чувствительной шкуре, и ведьмочка еле подавила панику, охватившую её животную часть. Всё-таки резкие движения не прошли даром, и она по шею ушла в трясину, мерзко пахнущую тухлыми яйцами. «Кажется, конец…»

Вдруг над головой раздался шум мощных крыльев, и газель подбросило вверх, а спустя мгновение чья-то сильная рука пребольно ухватила её за волосы. Ещё не веря своему счастью, ведьмочка прошептала:

— Раэтиэль! Слава богам!

— Угадала! — весело отозвался Лесной король. — Не сердись, моя хорошая, но придется тебя немного потаскать за волосы. Это единственно чистая часть. Не хочу вляпаться в грязь Ордуэльской трясины, она имеет подлое свойство надолго оставлять на теле коричневые пятна с трудом поддающиеся магии.

— Делай что угодно, только забери меня отсюда, — проговорила ведьмочка надломленным голосом.

— Ну, вот! Раньше ты никогда настолько не унывала, Аталиса! — с огорчением в голосе воскликнул эльф и жёстко добавил: — Что ж, виновник и за это мне ответит. Как он смел покуситься на мою добычу!