— Осторожно! — предупредил Бифштекс. — Ничего не трогайте!

На столе лежали чертежные доски с прикнопленными к ним чертежами: здесь были планы домов с указаниями номеров и названий улиц. На одном листе я разглядел план шестиэтажного дома в разрезе, на другом — план участка с ведущими к нему дорогами и подъездами. Тут Бифштекс толкнул меня локтем и указал на странный аппарат, напоминавший металлическую руку; аппарат стоял на другом конце стола.

— Что это? — прошептал он.

Я никогда не видел подобного инструмента; за меня ответил Корже:

— Это пантограф.

— А что им делают?

— С его помощью увеличивают и уменьшают чертежи. Однажды я сам с ним работал, просто так, ради забавы…

От стола луч нашего фонарика заскользил по стенам. Вдоль одной из них тянулись деревянные шкафы с табличками. На табличках было написано: «Досье Дюбуа»… «Жилой дом Клер-Ложи»… «Земельные участки в Вэз»… Все шкафы, кроме одного, были заперты на ключ. В незапертом стояли баночки с клеем, пузырьки с чернилами, коробка с карандашами, перьями и бритвами. Внизу лежали рулоны чертежной бумаги и кальки.

Изумленные, мы разочарованно переглянулись. Совершенно ясно, здесь работают настоящие чертежники. Рассыльный мясника говорил о гравировщике. Но тогда почему неизвестные всего боятся? Черт возьми, ремесло чертежника весьма почетно! Нет, что-то тут не так, наверняка здесь занимаются чем-нибудь недозволенным!

Мы в растерянности стояли посреди мастерской, когда Бифштекс, выхватив фонарь из рук Корже, снова направил луч на таблички на шкафах.

— Смотрите!.. Эти буквы… печатные буквы, совсем такие, как в письмах Лулу; нет, точно те же самые!

Мы вгляделись в таблички. Бифштекс был совершенно прав. Мы много раз изучали письма с угрозами — сходство почерка было несомненным. Слегка наклоненная вправо Л, У со сдвинутыми вверху рожками, кривоватая Б…

Неужели мы нашли логово тех типов, что угрожали Лулу? Мы даже вздрогнули от неожиданности, но быстро взяли себя в руки: теперь мы просто обязаны разгадать причину странного поведения незнакомцев.

Возле другой стены была протянута занавеска. Отдернув ее, мы увидели свалку старого хлама: там валялись куски картона, какие-то бумажки и прочий рабочий мусор.

Разочарованные, мы опустили занавеску. Внезапно со двора донесся отчетливый скрежет. Неужели друзья решили присоединиться к нам? Но вряд ли они стали бы так шуметь. Значит, вернулись наши незнакомцы? Но почему тогда нас не предупредили об их появлении? Почему мы не слышали свиста? К тому же мы были уверены: за то время, что мы находились в этой подозрительной мастерской, на улице не останавливался ни один автомобиль.

В страхе мы кинулись за занавеску и, затаив дыхание, стали ждать, что будет дальше. Дверь заскрипела и медленно отворилась. Кто-то осторожно вошел в комнату, Неизвестный повернул выключатель, и загорелся свет. Через плотную ткань занавески нам удалось разглядеть, что это женщина. Неужели та самая, которая коллекционирует книги? Женщина передвигалась совершенно бесшумно; видимо, она была в тапочках.

Она подошла к столу; я отчетливо видел ее: как раз на уровне моих глаз в занавеске оказалась дырочка. Рике рассказывал о старушке с седыми волосами; незнакомке же было не больше сорока, и волосы ее даже не начинали седеть. В руках она держала корзинку для провизии. Не глядя по сторонам, она поставила корзинку на стол и извлекла из нее четыре большие книги, старинные, судя по их виду. Неужели она собирается читать их в этой холодной комнате? Нет, она с удовлетворением оглядела их, потом небрежно перелистала; похоже, содержание ее совершенно не интересовало. Еще раз повертев книги в руках, они принялась ощупывать переплеты. Может быть, ее интересуют только обложки? Вполне вероятно. Я слышал, что для книголюбов переплет имеет большое значение.

Осмотрев книги со всех сторон, она оставила их на столе, забрала корзинку и направилась к двери. Сердце мое учащенно забилось. Сейчас мы, наконец, рассмотрим эти редкие книги и, может быть, наконец, поймем, что в них такого таинственного!

Но когда она открывала дверь, с улицы снова донеслись громкие звуки: кто-то топал по мощенному плитами дворику. Неужели это вернулись оба незнакомца? Тогда мы пропали. За плотной занавеской мы могли не услышать ни звука подъезжающей машины, ни свиста наших товарищей, ни сигнала Мади. Я весь похолодел. Стоящий рядом Корже крепко вцепился мне в руку. Слишком поздно для бегства! Да и куда бежать? Прежде чем мы сумеем открыть окно, выходящее на улицу, нас успеют схватить.

Забившись в самый дальний угол, мы понимали, что единственный наш шанс — это сидеть тихо, в надежде, что никому не придет в голову заглянуть за занавеску. И тут, несмотря на страх — а мне было очень страшно, — во мне пробудилась надежда. Что бы ни случилось, мы все равно разгадаем эту загадку, и она перестанет нас мучить!

Заслышав шаги, женщина остановилась и стала ждать. В мастерскую вошли двое мужчин. Один из них обеспокоенно спросил:

— Мы только что видели свет за ставнями; признаюсь, приятного в этом было мало. Как ты сюда вошла?

Явно удивленная таким вопросом, женщина ответила:

— Через дверь… просто через дверь.

— Как через дверь? — воскликнул второй. — Мы только что вышли отсюда, и я запер дверь на ключ. Опуская ключ в карман, я уронил его на землю. Значит, вы нашли его?

— Ничего я не находила, — возразила женщина. — Я, как обычно, поискала ключ в условленном месте за трубой, но там его не было. Тогда я решила, что вы оставили мастерскую открытой. Действительно, дверь была не заперта. Честное слово, сегодня вы совершенно не в себе, сами не помните, что делаете!

Мужчины ничего не ответили, а женщина рассмеялась. Во время этого короткого разговора оба незнакомца подошли к столу, и я смог разглядеть их. Один был высокий и худой, второй — коренастый и приземистый. Ни один из них не был похож на владельца лавочки «Газеты — сигареты». Но я и не удивился. В этот час магазин еще открыт, а раз Рике там больше не работает, то подменить хозяина некому, а он вряд ли закроет лавочку раньше обычного. Может быть, высокий — это муж женщины, коллекционирующей книги? Они обращаются друг к другу на «ты», да и по возрасту подходят — им явно немногим больше сорока. Второй мужчина выглядел значительно моложе.

— Я принесла книги, которые успела привести в порядок. Надеюсь, вы довольны: вот, смотрите!

Незнакомцы склонились над книгами, внимательно их оглядывали, ощупывали переплеты. Похоже, они тоже интересовались исключительно переплетами.

— Великолепно! — заявил низкорослый. — Но нам нужно еще.

— Да, — подтвердил его приятель, — еще много таких. Работа движется, у нас мало времени… И давай иди отсюда, теперь мы без тебя справимся.

Женщина удалилась; мужчины закурили и принялись осматривать комнату. Из-за этой истории с ключом они наверняка что-то заподозрили!

Наконец, докурив, они стали готовиться к работе. От любопытства я так близко подкрался к занавеске, что от моего дыхания ткань заколебалась. Как ни странно, вместо того, чтобы продолжить чертить, незнакомцы освободили стол, небрежно скинув с него на пол чертежи вместе с досками.

Затем один из них подошел к самому большому шкафу, отпер его, извлек оттуда тяжелый громоздкий аппарат непонятного назначения и водрузил его на середину стола. Тем временем его приятель открыл какой-то ящик и вытащил оттуда металлические пластины и чистые листы бумаги; последние по формату были значительно меньше чертежных листов. Затем он достал несколько маленьких баночек и расставил их на столе.

Я вновь почувствовал резкий запах, который поразил нас, едва мы проникли в мастерскую. Только сейчас я понял, что это: так пахнет типографская краска! Как-то раз учитель водил нас в типографию крупной лионской газеты, и там стоял точно такой же запах.

Умирая от любопытства, мы изо всех сил щурились сквозь плотную ткань. Один из незнакомцев встал на стул, чтобы опустить пониже лампу, висящую над столом. Правой рукой он схватил фарфоровый абажур…