Серый и чета Кусковых отправились в метро, благо ближайшая станция находилась в пяти минутах ходьбы. Отыскав в карманах необходимое количество «пятачков», они по эскалатору спустились в подземный зал.
Надо вам сказать, что эта станция метро являлась «закрытого типа», то есть, электрички были отделены от потенциальных пассажиров стеной, в которой имелись ниши, оборудованные расходящимися в стороны дверями.
И, вот, уважаемые читатели, представьте себе такую картинку. Подходит и останавливается очередная электричка, двери послушно открываются, но пассажирам – из одной конкретной двери – на перрон никак не выйти: в нише, крепко упершись спинами в противоположные стенки, расположились Серый с ротмистром и дубасят друг друга почём зря. А в трёх метрах от них стоит счастливая Вика Кускова и довольно улыбается – наконец-то, ротмистр её приревновал по-настоящему, сбылась сокровенная девичья мечта…
С Кусковым, конечно, Сергей потом помирился. Но природа ревности и её глубинный смысл для него ещё долгие годы оставались неразрешимыми загадками…
Байка восьмая
О напрасном героизме
Попович – как-то незаметно – превратился во всеобщего любимчика.
На любой вечеринке он был желанным гостем: классно играл на гитаре, хорошо поставленным баритоном пел различные песенки – и о неразделённой любви, и, так сказать, геологической направленности:
Заварим круто дымный чай,
Взлетают искры – светлым роем.
Моя родная, не скучай,
Шипит в костре сырая хвоя.
Ты там – не знаешь ничего,
Винишь, наверное, в измене.
А здесь, тропою кочевой,
Усталые бредут олени.
Здесь сопки в воздухе висят,
По пояс – скрытые – в тумане.
Из женщин, вёрст на пятьдесят,
Лишь ты – на карточке в кармане.
И тот дым, и этот чай,
И кедр с обугленной корою…
Моя родная, не скучай —
Шипит в костре сырая хвоя…
Короче говоря, стал Попович душой коллектива.
Вот только, с учёбой у него никак не ладилось, особенно с точными науками. И если с высшей математикой ещё что-то вытанцовывалось, потому что её преподавала пышнотелая барышня бальзаковского возраста, так что некие шансы у Поповича – женского любимчика – определённо были, то с теоретической механикой (термехом – по-простому) ловить ему было совершенно нечего.
Профессор Агранович, который будущим геологам и буровикам читал лекции, вообще-то, был мужиком неплохим, даже, где-то удобным – в плане сдачи ему экзаменов. Всё ему было до фонаря. Излагает учебный материал, и видно невооружённым глазом, что думает-то он совсем о другом, скорее всего, о совершенно постороннем…. Встречаются иногда такие чудаки, целиком и полностью погружённые в себя. Вот, и этот Агранович был не от мира сего, даже фамилий собственных студентов не мог толком запомнить и постоянно ошибался. Видимо, ему это было неинтересно…. И внешность у профессора была соответствующая: чёрный потёртый костюм, бородка клинышком, старомодное пенсне – вылитый академик Тимирязев из знаменитого кинофильма «Депутат Балтики».
Преподаватель же практических и лабораторных занятий – по фамилии Витюков – был полной противоположностью Аграновича: молодой, желчный, наблюдательный и ушлый до невозможности. Он как-то сразу понял, что Попович в его предмете не смыслит абсолютно ничего, то есть, полный ноль. А, поняв это, тут же стал нагружать бесперспективного студента многочисленными дополнительными заданиями. Но «эртэшники» брата-гусара в беде не бросили, совместными усилиями решили все хитрые задачки, и Попович получил-таки необходимый зачёт.
Ставя подпись в зачётке, Витюков зло и многообещающе прошипел сквозь зубы:
– Ничего, Попович, ничего! Мы с вами ещё на экзамене встретимся, вот, там и расставим все точки над «и», выведем кое-кого на чистую воду…
Экзамен же по термеху проходил следующим образом: первые минут двадцать-тридцать в аудитории находился только Агранович – раздавал студентам билеты, рассаживал их по местам, а потом – к моменту, когда первый желающий уже был готов отвечать – появлялся Витюков, подсаживался к профессору и начинал экзаменующемуся задавать каверзные вопросы, а Аграновичу что-то нашептывать на ухо. И профессор к его мнению всегда прислушивался и двойки – по просьбе Витюкова – ставил исправно. Так что, шансов у Поповича – успешно сдать экзамен – практически и не было…
Экзамены проводились в два приёма: в первый день шли те, кто был более-менее уверен в своих знаниях, а во второй – все остальные. Серый решил рискнуть, пошёл сдавать экзамен в первый день, и всё прошло нормально – четыре балла. Красота!
Спустя два часа он – в компании с Михасем и Генкой Банкиным, такими же счастливчиками – уже сидел в общаге и благостно попивал бутылочное пиво. Типа – на радостях…
Тихонько заскрипела входная дверь, и в комнате появился Попович – смурной весь из себя, хмурый, словно туча из известного мультика про Вини Пуха. Поздравив всех с успешной сдачей, Попович тоскливо известил:
– А мне, похоже, кирдык приходит. Загрызёт меня завтра Витюков насмерть, гадом буду. Непременно загрызёт…. Хоть вещи иди и заранее собирай, готовясь к возвращению в родимый Донецк…
Серый только понимающе переглянулся с Банкиным и Михасем, мол: – «Жалко, конечно, Поповича. Да, чем тут поможешь?».
А Попович пивка (без спросу, естественно) хлебнул и туманно продолжил:
– Есть, впрочем, один шанс. Впрочем, опасное это дело, далеко не каждому по плечу. Хилая нынче пошла молодёжь, слабоватая, риска боится – как огня…. Ну, рассказывать вам дальше, субчики, или не стоит? Типа, всё равно откажетесь?
– Рассказывай, чего уж там! – откликнулся Серый. – Послушаем с удовольствием. Мы ребята не робкого десятка, как-никак – бравые гусары, а не какие-нибудь, там, ботаники…
– Ну, тогда слушайте, орлы! Агранович-то у нас, с одной стороны, натуральный гений. Зато, с другой, лох чилийский, почти никого из студентов не помнит в лицо. Витюков же на экзамены, сами знаете, приходит с получасовым опозданьем…. Вот, если кто найдётся смелый, с моей зачёткой сходит на экзамен и минут за десять-пятнадцать сдаст его…. Было бы, откровенно говоря, здорово! Не, понятное дело, что надо и на шухер у дверей в аудиторию поставить кого-нибудь, чтобы – если что – шум поднять, дабы засланный казачок успел смыться.…Ну, уважаемые, как вам план?
– А что, на, план, как план, – тут же откликнулся Михась. – Только, на, проработать его тщательно требуется, на…
Незамедлительно приступили к проработке. Попович – для ускорения мыслительного процесса – притащил литровую бутылку донецкого самогона.
Вскоре появился – с честно заработанной тройкой – Кусков и со всем пылом подключился к стратегическому совещанию.
– Авантюра чистой воды, ясен пень! – хищно усмехнулся ротмистр. – А, с другой стороны, гусары и авантюристы – суть – одно и то же…
Сидели допоздна, всё прикидывали и кумекали, в конце концов, решили, что утро вечера мудренее, и легли спать…
Утром всех растолкал помятый Генка:
– Вставай, умывайтесь, брейтесь! Надо торопиться, запросто можем опоздать…
После завершения утренних процедур и торопливого поглощения растворимого кофе, они приступили к распределению ролей, в том числе, и к выбору «главного героя». То бишь, того, кому лично предстояло идти на рандеву с профессором. Жребий тянули втроём: Серый, Михась и Банкин. Ротмистр же – как вечный троечник – в процедуре участия не принимал.
