Меньше ясности с завоеванием Джундисабура: в той же сирийской хронике он не упоминается, у Халифы сообщение о его завоевании приводится под 18 г. х. (вместе с Сусом) и под 20 г. х. (но до Тустара), у ал-Балазури договор с Джундисабуром упоминается между завоеванием Тустара и битвой при Нихавенде [+24], у ат-Табари он, как и Сус, упоминается после захвата Тустара [+25]. Согласившись с тем, что Сус был завоеван раньше Тустара, логично думать, что расположенный между ними Джундисабур должен был сдаться после Суса.
Конкретных сведений о ходе осады Суса у нас нет, вся информация концентрируется вокруг двух эпизодов; сдачи владетеля Суса и уничтожения могилы пророка Даниила.
Все арабские источники сходятся на том, что после длительной осады, когда в Сусе кончилось продовольствие, правитель (у одних — марзбан, у других — малик) сдал город с условием помилования оговоренного числа родных и приближенных (число называется различное, от 10 человек до 100), но забыл включить в это число себя и был казнен, как не получивший помилования [+26]. По сведениям Сайфа, это был Шахрийар, брат Хурмузана, а ал-Куфи говорит, что его звали Шапур (Сабур) сын Азермаха (не упоминая родственной связи с Хурмузаном). Сирийский аноним вообще не упоминает этого эпизода; это обстоятельство вместе с фольклорным характером рассказа и тем, что сюжет повторяется у арабских историков в связи с разными городами, заставляет сомневаться в его достоверности.
Среди многих диковин, захваченных в городе, наибольшее впечатление на завоевателей произвели сокровища гробницы с мощами пророка Даниила. Народная молва также окутала захват ее туманом легенд, сущность которых сводится к тому, что Абу Муса сообщил о гробнице Умару, Умар стал расспрашивать своих приближенных о пророке и затем распорядился похоронить его останки. Абу Муса будто бы запрудил один из каналов, выкопал в его ложе могилу, похоронил в ней останки и пустил затем воду, навеки скрыв их от глаз людских. Сирийский аноним рассказывает о разграблении гробницы и захвате серебряной раки, но не упоминает о столь экстравагантном перезахоронении, которое непременно сохранилось бы в памяти христианской общины Суса [+27].
Абу Мусе не удалось плотно обложить Тустар из-за активных действий Хурмузана. Арабские источники сообщают о 80 вылазках персов (правда, число выглядит условным обозначением «много» — вспомним Джалула), а в поединках будто бы погибло 100 мусульман. Собственных сил Абу Мусы оказалось недостаточно для разгрома Хурмузана, и ему пришлось просить подкреплений. По распоряжению Умара из Хулвана прибыл. Джарир б. Абдаллах с отрядом в 1000 человек [+28], но и его оказалось недостаточно, в ответ на вторичную просьбу из Ирака прибыл командующий иракской армией Аммар б. Йасир с большими силами. Только после этого в двухдневном сражении, в котором персы потеряли убитыми до 1000 человек и пленными (которые были казнены) — 600 человек, мусульманам удалось разгромить персов. Мусульмане ворвались в лагерь, охранявший подступы к городу, и загнали остатки персидского войска в город. Началась плотная осада, при которой падение города было лишь делом времени.
Падение Тустара ускорила измена группы горожан [+29], один из которых провел группу мусульманских воинов (численность указывается разная: от 11 до 300 человек), они перед рассветом открыли ворота, и ворвавшееся войско в ожесточенном сражении перебило большинство оборонявшихся. Остатки вместе с Хурмузаном укрылись в цитадели. Взятый с бою город стал добычей завоевателей, вымещавших на мирных жителях озлобленность долгой осадой. Жртвой резни пало даже христианское духовенство во главе с епископом города. Как мы видим, между миролюбивыми наставлениями Абу Бакра и практикой войны лежит огромная дистанция. И все же, издали сочувствуя жителям иранских городов, захваченных штурмом, не будем забывать, что точно так же вели себя иранские солдаты в завоеванных городах Византии, уводя многие десятки тысяч мирных жителей в плен, устлав улицы Иерусалима трупами его жителей. Такова была психология общества, и долго еще имущество жителей взятого штурмом города считалось законной добычей победителей — достаточно вспомнить Измаил, отданный Суворовым на разграбление своим солдатам.
После раздела добычи каждому досталось по тысяче дирхемов (включая и стоимость рабов), а кавалеристам — по три тысячи.
Хурмузан ясно видел, что ждет его и его окружение, когда цитадель будет взята штурмом, надеяться на выручку извне не приходилось, тем более что запасы продовольствия были на исходе, и он вступил в переговоры. Абу Муса не рискнул гарантировать ему пощаду от своего имени и согласился только доставить его и его родственников и приближенных к халифу, чтобы тот решил его судьбу. Хурмузану пришлось довольствоваться этим ненадежным шансом на сохранение жизни. По одному свидетельству, вместе с Хурмузаном в Медину были отправлены еще 300 пленных, вероятно из его окружения, как ценнейшие трофеи в составе каравана, которым доставлялась пятая часть добычи.
Вокруг знатного пленника, едва ли не важнейшего из всех захваченных до той поры, сложилось немало легенд. Самая популярная из них рассказывает, что Хурмузан, представ перед халифом, попросил напиться, и ему принесли чашу с водой. Взяв ее, он сказал: «Боюсь, что ты убьешь меня, когда буду пить». — «Не бойся ничего, — ответил халиф, — пока не выпьешь ее». Хурмузан выплеснул воду (или уронил стеклянную чашу, и она разбилась) и сказал, что ему нужно было не питье, а помилование. Разгневанный халиф хотел казнить его, но присутствовавшие подтвердили, что слова гарантии сохранения жизни были произнесены [+30]. Этот рассказ имеет все детали, необходимые для легенды: когда делегация приводит Хурмузана в мечеть, где Умар спит в одиночестве, завернувшись в бурнус, и изо всех аксессуаров власти при нем только его легендарный бич, которым он собственноручно наказывает нарушителей шариата, изумленный Хурмузан спрашивает, где же его привратники и стража, а сопровождающие с гордостью отвечают, что у него нет ни стражи, ни привратников, ни секретарей, ни канцелярии. Легенда эта была настолько распространена, что Абу Ханифа ад-Динавари, дойдя в своем рассказе до прибытия к Умару замечает: «а [дальнейший] разкасс о нем хорошо известен» [+31].
Конечно, простота быта и приема у главы мусульманского государства должна была поразить иранского аристократа, привыкшего к пышности и строгому этикету сасанидского двора, остальное же происходило гораздо проще. Согласно другим источникам, Умар хотел казнить Хурмузана, но Абу Бакра отговорил его, ссылаясь на то, что казнь усилит ожесточенность сопротивления оставшихся иранских правителей, а помилование склонит их к переговорам, и Умар внял этому доводу [+33]. Хурмузан был помилован и вынужден принять ислам, но зато стал одним из советников халифа и получил жалованье в 2000 дирхемов.
Судьба тех городов, которые предпочли сдачу, была гораздо благополучнее. Так, жители Джундисабура помимо дани были обязаны отдать завоевателям лишь оружие. В некоторых случаях (а может быть, как правило?) не желавшие оставаться в городе, жители которого по договору обязывались платить позорную для благородных (азатов) подушную подать, получали несколько льготных месяцев для подготовки отъезда в незавоеванные мусульманами части Ирана +33].
Заключительным аккордом военных действий в Хузистане стало завоевание вотчины Хурмузана — Михраджан Казака и его родового замка около Саймары.
Успеху арабов в Хузистане способствовала разрозненность действий иранской стороны. Хурмузан за три года войны не получил поддержки от Йездигерда, который сам с большим трудом сколачивал армию, чтобы защитить Западный Иран. Сообщения ал-Куфи о трех отрядах по 15000 человек, посланных царем, явно фантастичны и никак не подтверждаются другими источниками. Кажется, единственным подкреплением были 300 тяжелых кавалеристов (асавира) во главе с Сийахом, появившихся в Хузистане во время осады Суса. Но от кого, с какой стороны они появились, сказать с уверенностью трудно. Мы знаем, что этот отряд стоял в Калбании, но эта местность, по одним данным, находилась в районе Рамхурмуза [+34] (и тогда они прибыли из Истахра), а по другим — между Сусом и Саймарой [+35] (и, следовательно, прибыли со стороны Хамадана от Йездигерда).
