Для самой Вали такие сплетни были не слишком интересны, но все же это было хоть какое-то разнообразие — послушать о том кто с кем спит, вместо того чтобы обсасывать что цена на огурцы сегодня опять опустилась, и будь оно все проклято…
— Валек, привет. — сказала Светка и пару раз клюнула подружку в обе щеки.
— Привет. Как животик?
— Животик?! Да ты уж скажи сразу: как пузо! Я похожа на корову!
— Ну что ты, да ты классно выглядишь!
— Правда? Это все новая диета… — сразу повеселела Светка.
Получить такой комплимент было чуть ли не смыслом жизни этой девушки. Собственно их приветствие было своеобразной игрой: сначала Валя спрашивает ее как ребенок, потом Света жалуется на то что располнела, и наконец, Валя заверяет ее что она очень красива. А так как Валя и сама была красавицей, то ее слова для Светки были как бальзам на сердце. Но традиционное приветствие было закончено, и настала очередь второго этапа, который всегда начинался одними и теми же словами:
— А ты слышала новость? — сказала Светка таким тоном, как будто сейчас она расскажет подруге все тайны пентагона.
— Нет. — ответила Валя садясь напротив Светы. Та сразу села на одно из кресел, стоявших на крыльце. Валя была уверена, что сейчас последует очередная история о сексуальных похождениях ее земляков, но Света ее сильно удивила.
— Баба Тоня в больницу попала.
— Да ты что? А что случилось? — не на шутку разволновалась Валя.
— Мне Петька сказал, а ему Ванька, ну помнишь, я тебе рассказывала — у него еще перец вправо сильно загнут, а Ваньке Танька — она медсестрой работает, что от обескровливания. Она сама с утра позвонила, и сказала, что чувствует себя очень плохо. А когда ее врачи обследовали, то оказалось она, чуть ли не литр крови потеряла. И никто понять не может как! Вроде климакс у бабки уже давно прошел, так что оттуда течь не должно. Но и ран на теле нет, кроме двух маленьких рубцов на запястьях. Но это старые шрамы, и они кровоточить не должны.
— Бедная… Надо ее навестить.
— Зачем? Ты лучше послушай про Федьку Жукова. Он говорят со своей кралей…
Дальше Валя уже слушала в пол-уха. Сплетни о Федьке хоть и были интересны, но ее сейчас захватило вовсе не любопытство. Вале было очень стыдно. Ведь она видела вчера бабу Тоню, и даже не спросила что с ней. А может она как раз потому на Луну и выла, что больно ей было. Или может порезалась где — в ее возрасте любая рана заживает плохо. В общем Вале стало очень стыдно, и она твердо решила навестить старушку и принести ей фруктов, ну и может лекарств каких купить. На пенсию-то сейчас много не купишь, а вдруг ей таблетки дорогие нужны. Валя как могла быстро спровадила Светку и пошла в больницу.
Багаевка не маленькая станица, в основном, потому что одноэтажная и у каждого огород, поэтому чтобы из конца в конец перейти надо несколько часов потратить. Но благо больница была не так далеко от улицы Красина, на которой жили Вова с Валей, и поэтому уже через полчаса Валя стояла с пакетом фруктов перед входом в палату, куда определили бабу Тоню. Палата у нее была отдельная. Вернее она была шестиместная, но все больные поскорей сбежали от спятившей бабки, которая тут же начала читать остальным больным проповедь и учить, как надо жить дальше. И не дай бог кому-то было не согласится с ней. В таких случаях старуха начинала брызгать слюной и грозить анафемой. Естественно никто не смог выдержать такого и поэтому к обеду баба Тоня осталась в палате одна.
— Здравствуйте. — робко приоткрыла дверь Валя. — Здравствуйте баб Тонь. Можно к вам?
— Ну заходи уж раз приперлась. — буркнула бабка. Но Валя не могла видеть, как где-то далеко в глубине голубых глаз загорелся маленький красный огонек. Если бы сейчас была ночь, то Валя не на шутку перетрусила бы от такого зрелища, но был самый разгар дня и горящие глаза старухи казались обычными.
— А я вам тут фруктиков принесла. — сказала Валя. Для себя она уже решила, что совершила ошибку когда пришла сюда. Определенно состояние бабки неопасно, может просто простудилась. Ну так это сама виновата — нечего по ночам ходить да ну Луну выть.
— Спасибо конечно. Вот только не из-за фруктов же ты сюда пришла? — сказала баба Тоня, забирая у Вали пакет, и доставая оттуда апельсин.
— Ну, я просто сегодня услышала, что вы в больницу попали, и решила раз мы соседи…
— Заливать хватит. — пробурчала старушка вгрызаясь желтыми зубами в такого же цвета сочную мякоть апельсина.
— А почему вы думаете, что я вам вру? Я правда за вас сильно беспокоилась, и поэтому…
— Не за меня ты беспокоилась, а за душу свою! Спужалась что не помогла мне вчера, и поэтому совесть грызть начала. И это правильно дочка, очень правильно. О душе нам всем сейчас думать надо.
— Так вы меня видели? — покраснела Валя.
— Я много чего вижу дочка. — внезапно очень ласково и слегка устало улыбнулась старушка. И всего на краткий миг Валя увидела перед собой не чокнутую старую каргу, а обычную добрую старую бабушку. Морщины слегка разгладились, в глазах цвета неба заиграла теплота. Но это продолжалась всего секунду, словно баба Тоня не могла себе позволить оставаться доброй дольше. — И вижу я, что без тебя ничего не получится.
— Что не получится?
— Не станет твой муж исполнять свою работу, если ты ему не поможешь.
— Какую работу? Да он и так сутра до ночи…
— Не перебивай! Садись и слушай. — властно сказала бабка. Рот Вали как-то сам собой закрылся, и она бессильно села на соседнюю кровать. — А теперь слушай дочка. Внимательно слушай, и никому то, что я тебе сейчас скажу, не рассказывай. Ни мужу, ни подруге своей блудливой, которая тебя сюда направила, никому! Это очень важно, потому что секрет, который я тебе сейчас поведаю настолько страшный, что даже знать о нем уже означает подвергать себя опасности. Это ответственность страшная, и никто кроме меня его в деревне не знает, и как не хотела я одна его хранить, но все же выбора у меня нет. Если она почувствует, что тайну ее многие узнают она тебя тут же и убьет!
— Кто она? Светка что ли? — все же спросила Валя.
— Да на эту шалаву мне вообще плевать! Я о деревне нашей говорю.
— А что с ней?
— В страшном месте ты живешь. В страшном месте ты дите свое растишь. Деревня у нас ой непростая. Я про нее много чего ведаю, но все тебе знать необязательно. Главное запомни — деревня эта самое жадное место в мире. Она в себя людей затаскивает, и уже никогда не отпускает. Если человек здесь жил, то всяко вернется. А скорее всего еще и жить останется. Ну а если ты родился тут, тогда уже никогда уехать не сможешь. И если человек ко всему прочему необычный, вроде мужа твоего, то тогда она его еще пуще держать будет. Она его суть месит, под себя подстраивает, и тогда не человек получается, а раб. А она его пока не исследует и не поймет награждает, удача ему сопутствует, и богатство и все такое прочее, но когда поняла тебя деревня наша, то все — считай каюк. Теперь ты ей уже не нужен и превращаешься в забулдыгу и пьяницу. И так все устроено, что бороться с этим бесполезно. Слишком сильна Багаевка, уж не знаю почему, но только Господь ее переделать может. Да и то вряд ли.
— Баб Тонь, вы, по-моему, не в себе. Ну как может какая-то вшивая станица людей держать? Это бред.
— Бред говоришь? Ну ничего дочка, как это не противно мне, но выхода уже у тебя нет. Теперь, когда ты тайну ее знаешь, она сама тебе все правила растолкует. И тогда ты поймешь, что я не просто не преувеличиваю, но еще и преуменьшаю ее власть. Теперь нас в деревне двое тайну эту знают, а значит, ты становишься опасной для нее. И вздумаешь проболтаться — умрешь сразу. Под машину угодишь, или там котел у вас взорвется. Я бы и не стала на тебя такую ношу вешать, если бы муж твой таким болваном не был. Но не его вина в том, что он в сети ее попал. Вот только у него есть сила. Великая сила, о которой он пока еще не знает толком, и может вообще не узнать. И эта сила позволит ему уйти отсюда. Хватит ее и на большее. Вот только ты ему еще якорем на шее сидишь, да и ребенок твой тоже. А такие узы уже так просто не порвешь! И без помощи твоей он никогда отсюда не выберется. И тогда все, конец. Кроме него это отродье никто одолеть не сможет, двое других слабы. Только он — наша надежда.
