Джон Пол Джонс:

В такой ситуации было уже просто не до обложек, названий и песен. Пейдж, Плант. Джонс и Бонэм лихорадочно метались по Лондону, заказывая себе новую аппаратуру. Затем начались репетиции, но Пейджу этого было мало. Нужна была проверка нового комплекта аппаратуры в более суровых условиях. Тут и подоспело приглашение Клода Ноббса на фестиваль в Монтре, которое было с благодарностью принято. 7 и 8 августа Зеппелины блестяще отыграли на фестивале. Почти со всей Европы съехались многочисленные поклонники группы, так как это был единственный шанс увидеть «Led Zeppelin» в Европе в том году.

А 19 августа в канадском Ванкувере стартовало седьмое американское турне. 24 концерта за 32 дня. С ключевыми выступлениями на лос-анджелесской площадке «Forum» и в нью-йоркском «Madison Square Garden». Турне прошло великолепно. Новые композиции группы вызвали положительную реакцию критиков, а главное — публики. И хотя гастрольные маршруты порой заносили музыкантов в глухую провинцию, особенно в южных штатах, это нисколько не повлияло на кураж и высокое исполнительское мастерство Зеппелинов. Да и новая аппаратура не подвела.

17 сентября в Гонолулу прошло заключительное выступление, и Грант оставил своих «мальчиков» на недельные каникулы на райских островах. Удивительно, но в этом турне Зеппелины вели себя на редкость миролюбиво. Может быть, хватило «боевых действий» в Европе? Естественно, что многочисленные «группиз» и фотомодели слетались как пчелы на мед и сопровождали своих «мужей» на всем маршруте их передвижения, но это являлось в те времена стандартной ситуацией для звезд подобной величины. Однако умиротворенное спокойствие Зеппелинов оказалось затишьем перед бурей. Все события ждали впереди, и накопившаяся потенциальная энергия наших героев в полной мере разрядилась в стране восходящего солнца.

22 сентября самолет «Боинг-727» японской авиакомпании вылетел из Гонолулу, выполняя спецрейс на Токио. На борту находились спецпассажиры — британская гpyппa «Led Zeppelin» в сопровождении приблизительно 70 человек свиты и особой группы поддержки женского пола. Бонэм проявил себя во всей красе уже в воздухе. Для начала он просто «поддал», а затем предложил поиграть в прятки, в результате чего через пятнадцать минут самолет ходил ходуном. Вежливые японские пилоты предупредили невежливых белых людей, что так себя вести нельзя. Прятки плавно перешли в салки, и в эту игру попытались вовлечь стюардесс. Вежливые японские пилоты пригрозили тем, что повернут обратно. Спустя еше какое-то время спецпассажиры разбились на приблизительно две равные команды и начали бросать друг в друга свежими бисквитами и овощами, благо, что и тех и других было несколько ящиков. Через считанные мгновения салон превратился в некое подобие шедевров Малевича — много пятен, и никакой логики. Вежливые японские пилоты потеряли напускную вежливость и резко снизили в салоне давление. Через десять минут все пассажиры, включая стюардесс, уснули. Пилоты смогли спокойно довести рейс до конца, сообщив предварительно в аэропорт назначения, что на борту обстановка более чем критическая. Однако подлинный шок потомки самураев испытали через несколько минут после процедуры массового усыпления. В кабине пилотов раздался стук! Японцы рухнули со своих кресел, когда увидели на пороге здорового и невредимого Бонзо, который — вежливо! — попросил их «порулить».

Вторая серия приключений началась на таможне, которую Бонэм наотрез отказался проходить. Заподозрив неладное, — все-таки рок-музыканты с соответствующей репутацией, — японцы заявили, что не пустят никого, если этот большой белый человек не пройдет контроль. Грант еле-еле уговорил Джона. В отместку японцы раздели Бонзо догола, надеясь найти спрятанные наркотики. Дудки! Бонэм был чист, как снег на горе Фудзияма. Зато он смертельно обиделся, и из таможни вместо выхода пошел обратно на летное поле. Как был — голым. Увидев Бонэма, да еще голого, да еще и возвращающегося, персонал самолета начал в ужасе разбегаться. Через некоторое время Бонэма все же удалось успокоить, и группа благополучно заселилась в «Hilton», самый пафосный отель в центре Гинзы, делового района Токио. Веселая компания заняла полностью пятый этаж. Бонэму достался номер между Джонсом, с одной стороны, и Коулом — с другой. В номере Бонзо обнаружил чудо современной цивилизации — водяной матрац! В полном восхищении Бонэм позвонил на ресепшн и поинтересовался, может ли выдержать это чудо двух человек. Ответ был утвердительный. Через некоторое время то же лицо задало вопрос по поводу трех человек, четырех… шести… десяти. Наконец, доведенная до отчаяния служба сервиса отключила барабанщику внутренний телефон, и Джон на какое-то время затих. Вскоре к нему присоединился Коул, и парочка занялась распитием сакэ (холодного) и рассматриванием многочисленных подарков, которые им подарили японские поклонники, коих в аэропорту собралось бесчисленное множество. Парочка обнаружила два настоящих самурайских меча, и пришла в полный восторг. Счастье, что эти мечи не были заточены! Тем не менее, Коул с Бонзо устроили поединок на мечах с предшествующими раскланиванием и пируэтами. Через несколько минут номер Бонзо напоминал Хиросиму после известной бомбардировки. Бонэм расстроился, но ненадолго. Они выпили еще чуть-чуть, и так же тупо разнесли номер Коула. Далее последовал номер Джонса, а поскольку басист крепко спал, утомленный перелетом, да еще и принял снотворное, то его тихонько вынесли из номера и перенесли этажом ниже, где его утром и обнаружил персонал гостиницы. Но и это еще не все. Когда утомленный самурайскими подвигами Ричард отправился в свои разрушенные хоромы спать, Бонэм решил продолжить исследования японской реальности. Его мысли снова обратились к матрацу. Проходя по коридору, Бонзо увидел лифт, в котором на этажи подавалась пища. Деятельная натура Джона на этот раз решила выяснить, сколько литров воды может вместиться в этот лифт. В качестве прибора измерения был выбран матрац. Однако в одиночку Джон справиться не мог: матрац не хотел двигаться с места, несмотря на все титанические усилия. Бонзо пошел и разбудил Планта. Друг юности быстро «просек фишку», но на всякий случай решил позвать еще и Пейджа. Под покровом ночи, давясь от смеха, три мировые рок-звезды пошли на мокрое дело. Три матраца легко были залиты в лифт, а вот во время четвертого захода случился конфуз — матрац лопнул! Вода мощным потоком хлынула вниз. Троица бросилась врассыпную и попряталась по своим номерам. Не тут-то было! Персонал отеля быстро вычислил, чьих рук это дело, и через полчаса всех постояльцев пятого этажа (за исключением Джонса, который мирно посапывал на четвертом) выставили на улицу. Поскольку большинству не было ясно, что произошло, то Планту и Бонзо пришлось отвечать на многочисленные вопросы. Пейдж скромно держался в стороне и только пожимал плечами. Было раннее утро, и вся компания весело гоготала на улице. В этот момент со стороны гостиницы раздался страшный грохот и дикий вопль. Японский повар, явившийся на работу с утра, спустил лифт на первый этаж и открыл дверцы… Опасаясь, что японцы вот-вот начнут третью мировую войну, англо-американцы рысью бросились прочь. Да, кстати, в «Hilton» в тот день не кормили.

Самое удивительное состояло в том, что первое выступление, состоявшееся в этот же день вечером в «Budokan Hall», прошло без сучка и задоринки, с трехкратным вызовом на бис. Просто блистал Бонзо, чье солирование в «Moby Dick» продолжалось почти полчаса.

Группа размещалась в более скромном отеле «Four Seasons» и больше не хулиганила. Поскольку японский рынок в этот момент был весьма привлекателен, то по просьбе Питера Гранта «Atlantic Records» направил в турне своего представителя. Это был Фил Карсон (Phil Carson), который оказался свидетелем зеппелиновских выходок. Карсона тоже пришлось долго успокаивать и приводить в чувство, поскольку он вообще в жизни ничего подобного не видел и был достаточно скромным семьянином. Тем не менее, свою работу он выполнил прекрасно — сразу несколько японских компаний получили право на распространение пластинок «Led Zeppelin» на азиатском континенте.