Она посмотрела на Брюса, и тот показал ей поднятый большой палец: мол, молодец, так держать.

– А не надоело вам вечное копание в себе? – вновь прозвучал тот же голос.

Тереза медленно покачала головой.

– Не вижу в этом ничего плохого. Напротив, всем советую время от времени проделывать с собой подобную процедуру. Через самоанализ я познаю себя, и это мне интересно. Кроме того, в моей голове все постепенно становится на свои места. И, кстати, должна вам сказать, что «копание в себе» – занятие не из легких.

– Скажите, услышим ли мы когда-нибудь ваш альбом, который будет по-настоящему счастливым? Энди Фрост, журнал «Хард-энд-хэви».

Тереза потерла лоб пальцами.

– Сначала следовало бы определиться с вопросом, что такое счастье, но это займет слишком много времени. Лично я считаю, что каждый мой новый альбом в чем-то счастливее предыдущего. И потом, счастье – это не то, к чему я стремлюсь. С моей точки зрения, счастье несколько однобоко. – По залу вновь зашелестел удивленный шепот. – Да-да, осмелюсь это утверждать. Я сочла бы свою жизнь скучной, если бы в ней было одно счастье. Это как с цветами. Если какой-то предмет отражает зеленые лучи солнечного спектра, мы называем его зеленым, а если все – белым. Так вот меня интересует весь спектр. Я хочу быть целостной.

– Может, это лишь своеобразная форма протеста?

Тереза пожала плечами.

– Вполне возможно. Но вместе с тем я хочу быть самодостаточной.

– А любовь? – пискнула пухленькая девушка из журнала «Рок мюзик». – Как же она? Ведь самодостаточность ее исключает.

Повисла пауза. В зале вдруг стало очень тихо, как будто профессиональное чутье подсказало журналистам, что этот вопрос задел Терезу за живое.

Между тем ее голова будто сама собой повернулась в том направлении, где сидел Брюс. Их взгляды встретились. И Тереза прочла в его зеленовато-серых глазах тот же вопрос.

Вот не думала, что придется обсуждать подобную тему на пресс-конференции! – блеснуло в ее мозгу.

А пауза тем временем затягивалась.

– Вы спрашиваете или отвечаете? – улыбнулась Тереза пухленькой девушке, изо всех сил стремясь собраться с мыслями.

– Спрашиваю, – сказала молоденькая журналистка. – Наверное, я не очень хорошо сформулировала вопрос.

– Так сделайте это еще раз.

– Хорошо, попытаюсь. Видите ли, я внимательно слежу за вашим творчеством и у меня складывается впечатление, что вы, с одной стороны, жаждете большой любви, а с другой – сопротивляетесь ее возникновению. Так это или нет?

На некоторое время вновь воцарилось молчание. Все собравшиеся внимательно наблюдали за Терезой. Операторы прильнули к видоискателям камер.

Наконец Тереза заговорила.

– Отчасти вы правы. До недавнего времени я сопротивлялась появлению любви, но с некоторых пор… – она на секунду умолкла и снова посмотрела на Брюса (тот напряженно ждал ответа), – с некоторых пор начала сдавать свои позиции.

Зал сразу зашумел, со всех сторон зазвучали новые вопросы, среди которых громче всего оказался следующий:

– У вас появился бойфренд?

Сделав над собой усилие, Тереза отвернулась от улыбающегося Брюса. Журналисты снова притихли.

– Простите, но этот вопрос я традиционно оставляю без ответа. Зато, – повысила она голос, перекрывая разочарованный гул, – сообщу вам о своих ближайших планах. Собственно, ради этого мы и созвали нынешнюю пресс-конференцию. – Тереза многозначительно оглядела зал. – Итак, я официально объявляю о начале европейского турне.

Репортеры вновь настроились на рабочий лад и принялись задавать вопросы.

– Где и когда состоится первое выступление?

– В Бельгии, в Брюсселе.

– А куда вы отправитесь потом?

– У меня намечены концерты почти во всех странах Европы. Предстоящие гастроли – самые большие за весь период моей творческой деятельности.

– Сколько же они продлятся?

– Немного больше месяца. А завершится турне в Эдинбурге. Последний концерт запланирован на четвертое декабря.

Когда завершилась серия вопросов о гастролях, Терезу попросили рассказать о съемках в кино, в частности трудно ли ей было сниматься в постельной сцене.

Этот вопрос напомнил ей собственные размышления о том, как она сыграла бы эротический эпизод, после того как обрела с Брюсом новый опыт интимного общения.

– В момент съемок я не испытывала никаких трудностей, – произнесла Тереза. – Мне казалось правильным все, что я делала. Однако с тех пор прошло больше года, мое мировоззрение в некоторой степени стало другим, поэтому теперь я вижу некоторые огрехи в той своей работе.

– Какие именно? – раздалось из зала.

Тереза лукаво улыбнулась.

– Этого я вам не скажу!

– Тогда поведайте, как бы вы сыграли подобную сцену сейчас.

Глаза Терезы блеснули.

– Какой смысл об этом говорить? Если мне еще выпадет случай участвовать в каком-нибудь фильме, вы сами все увидите. А сейчас я отвечу на последний вопрос, и будем считать пресс-конференцию законченной. Кто желает? Вы? Пожалуйста.

– Кристин Требор, еженедельник «Мюзишн». После прослушивания вашего нового альбома у меня сложилось впечатление, что вы хотите дать людям совет. Это верно?

Тереза вновь ненадолго задумалась.

– Знаете, я не ставила перед собой такой цели, хотя, когда закончилась работа над записью альбома, у меня возникло такое же ощущение, как и у вас. – Она вздохнула. – Я не считаю себя вправе что-то советовать своим слушателям, с моей стороны это было бы слишком самонадеянно. Однако, если кто-нибудь из них, оказавшись в жизненном тупике, воспользуется моим опытом, я лишь порадуюсь. Что же касается альбома, то мне просто хотелось быть открытой перед людьми. Чтобы ни у кого не возникало вопроса «каким секретом владеет Тереза Уэйн, что после сильнейшего душевного потрясения стала только сильнее?». – Она с улыбкой оглядела зал. – А сейчас… всем спасибо и всего доброго!

Моргая под слепящими вспышками фотокамер, Брюс помог Терезе сесть в лимузин. Перед тем как скрыться в недрах элегантного белого авто, та помахала на прощание рукой высыпавшим из «Хилтона» журналистам. Затем Брюс опустился на сиденье рядом с ней, и водитель тронул лимузин с места.

Когда они отъехали от отеля на сотню ярдов, Тереза посмотрела на часы и выдохнула:

– Фу-у… кажется, за минувшие сорок минут я устала больше, чем за полноценный концерт!

Брюс нежно обнял ее и поцеловал в висок.

– По тебе было совершенно незаметно. И вообще, ты держалась молодцом.

Тереза доверчиво прильнула к его груди. Ей так уютно было в сильных мужских объятиях – ощущение, которого она не испытывала даже в лучшие дни общения с Патриком.

– Спасибо. Сама я чувствовала себя совершенно иначе.

Брюс усмехнулся.

– Главное не то, что ты чувствуешь, а как тебя воспринимают окружающие.

– Наверное, ты прав, – задумчиво произнесла Тереза. – И все-таки на некоторые вопросы мне не так-то легко было отвечать.

– Очень даже понимаю, – сказал Брюс, вновь целуя ее, на этот раз в щеку. – Но ты с честью выдержала испытание.

Она рассмеялась.

– Ну, об этом мы узнаем, когда выйдут некоторые журналы и телевизионные программы музыкальных новостей.

– А по-моему, ждать незачем. Доверься моему продюсерскому чутью.

Тереза подняла лицо.

– И что оно тебе подсказывает?

– Что отзывы, посвященные твоему сегодняшнему интервью, будут носить положительный характер.

С губ Терезы слетел вздох.

– Хорошо бы. У меня вызывает некоторое сомнение та часть, где я рассказывала о самоанализе и… – она на миг умокла, – самодостаточности. Может, не нужно было об этом говорить?

– Ну почему, откровения подобного рода очень нравятся публике. Кроме того, это совершенно в твоем стиле, ведь ты с самого начала не делала секрета из своей частной жизни. Просто твои поклонники узнают тебя еще с одной стороны, только и всего. Некоторые нарочно придумывают всякие небылицы, только бы привлечь к себе внимание, а у тебя все получилось естественно.