— Добей его!

   — Добей!

   Фрэнк на мгновение приподнялся над Грейвсом, бессознательно оглядываясь. Вдруг взгляд его упал на штангу, установленную неподалеку на двух полуметровых стояках. Фрэнк словно увидел разбитую грудь Джона. «Убить!» — вспыхнуло ярко в мозгу. Он подхватил бесчувственного Грейвса подмышки и потащил его к штанге.

   — Раздави!

   — Раздави!!

   Ревела толпа. Фрэнк втащил Грейвса головой под ручку штанги и, обойдя снаряд, взялся за нее двумя руками, чтобы приподнять и бросить штангу ему на грудь. Толпа бесновалась. Зэки, словно объятые пляской смерти, прыгали и кричали. Их лица дергались, их рты, казалось, раздирались от звериных воплей. Вот сейчас, вот сейчас в жертву богу смерти будет принесен такой же как они, один из них примет на себя тяжесть участи всех, освобождая остальных от бремени, унося с собой из этой жизни частицу ее несправедливости и жестокости. Но Фрэнк, казалось, не слышал бешеного рева толпы. Он был один на один с безмерной тяжестью, за которую взялись его руки, и его душа с ужасом смотрела на то, что предстояло ей взять на себя.

   — Давай! — ревела толпа.

   — Раз-да-ви!!

   Фрэнк сжал ладонями холодную ручку штанги и напряг мышцы, медленно отрывая снаряд от подставок. «Смерть за смерть, убей гадину!» — говорил ему его дух. «Прощай свобода, прощай Розмари», — тихо, словно рябь на поверхности воды, говорил какой-то другой легкий печальный голос «Раздави эту тварь!» — заглушал сомнение голос гнева и ярости. Фрэнк уже приподнял штангу со стоек и, закусив от напряжения губу, стал наклоняться немного вперед, занося снаряд над грудью Грейвса. «Давай!» — внушал голос гнева. Фрэнк не знал, что то же слово повторяет сейчас Драмгул, стоя у окна и рассматривая всю эту сцену в мощный бинокль. «Давай, — говорил Драмгул, — давай, Леоне, я раскручу тебя на всю катушку». Фрэнк готов был уже отпустить штангу, он уже словно видел, как она падает подобно ножу гильотины, рассекая грудную клетку Грейвса, кроша ребра, сминая легкие, разрывая осколками ребер сердце, давя артерии, вены, достигая позвоночника и переламывая его, словно отделяя одну половину тела от другой, отделяя жизнь Грейвса от его смерти, как вдруг взгляд Фрэнка упал на маленький крестик, который выпал из-за ворота рубашки лежащего, крестик, который ему, Фрэнку, подарила на счастье Розмари. Солнце на мгновение вышло из-за тучи. «Не убий», — тихо, но ясно, словно блеснуло на кресте. Леоне качнулся назад и опустил штангу на подпорки. И в следующее мгновенье из толпы спокойно вышел какой-то невысокого роста зэк и ударил Фрэнка ножом в спину.

   Леоне очнулся в комнате, потолок которой был выкрашен в спокойный зеленый цвет. Он повернул голову направо и увидел стеклянный сосуд на штативе, от него шла прозрачная полиэтиленовая трубка, другой конец которой скрывался за краем одеяла. Фрэнк попробовал пошевелить рукой, догадываясь, что это капельница, трубка и на самом деле слегка закачалась. «Больница», — подумал Фрэнк, вспоминая как что-то холодное проткнуло его бок, как он обернулся, прикасаясь к ране рукой и ощущая свою горячую кровь и как потом уже боль захлестнула всю правую половину тела и он медленно повалился, стараясь не удариться о землю лицом. «Да нет, какая еще больница, я же прекрасно помню, как меня отнесли в тюремный лазарет. Как док, сделав рентген (у них же здесь есть даже рентген), сказал, что, слава богу, ничего не задето, и, сделав местный наркоз и обработав рану, зашил ее специальными нитками. А что было потом? А-а, потом он дал мне таблетки и сказал, что два дня я буду спать, как убитый! Он еще засмеялся, когда сказал «как убитый».

   — Привет, Фрэнк.

   Знакомый голос заставил Леоне повернуться. Из-за ширмы в палату вошел Даллас. Его скользкое лицо как всегда двусмысленно улыбалось, а вертлявая фигура все время подрагивала, вот-вот готовая начать жестикулировать.

   — А-а, Даллас, — улыбнулся с кровати приятелю Фрэнк.

   — Ну, наконец-то ты проснулся. А то я вчера заходил два раза, сегодня три. Все, говорят, спит.

   — Да, за весь срок отоспался.

   — Хорошо тебе, — засмеялся Даллас. — На проверки не надо ходить. Еду будут приносить.

   — Да уж, — ответил, ухмыльнувшись, Фрэнк. — Как в карцере.

   — Потерпи, — сказал Даллас. — Док говорит, что ничего серьезного, через неделю выгонит тебя отсюда.

   — Если я сам не убегу, — мрачно сказал Фрэнк. Даллас пристально посмотрел на него.

   — Да, — сказал он, — подвели они тебя все же под монастырь.

   — Ты думаешь, — с подачи Драмгула? — спросил его Фрэнк.

   — Просто так, ни за что, Грейвс вряд ли стал бы убивать Джона, — ответил Даллас. — Наверняка, это Драмгул науськал его.

   — Двадцать лет всего было парнишке, — тихо сказал Фрэнк, посмотрев в сторону.

   — Ты правильно сделал, что не добил этого ублюдка, иначе они бы сгноили тебя здесь. Правда, эта скотина грозится, что расквитается с тобой при первой же возможности.

   — Быстро он очухался? — спросил Фрэнк.

   — Его час, наверное, целый, водой обливали, когда тебя унесли, — засмеялся Даллас.

   — Пусть помнит.

   Даллас вдруг оглянулся и быстро присел к Фрэнку на кровать.

   — Леоне, — тихо сказал он. — Это еще не конец, тебе надо быть осторожнее.

   — Я знаю, — также тихо ответил Фрэнк.

   Даллас снова оглянулся. В палате по-прежнему никого не было.

   — Я получил письмо, — сказал Даллас. — Мне сделали заграничный паспорт.

Он недвусмысленно посмотрел на Фрэнка.

   — Ты же видишь, в каком я состоянии, — ответил, помолчав, Фрэнк.

Хлопнула дверь, и в палате появился Палач.

   — Пошел вон, — спокойно сказал Далласу Палач.

   — Но-но, полегче, — ответил Даллас, поднимаясь с кровати Фрэнка.

   — Тебе когда сказали зайти?! — заорал Палач. — Что, в карцер захотел? Пошел вон отсюда.

   — Мне док разрешил! — повысил голос и Даллас.

   — Какой док?!

   — Такой! Не веришь, спроси!

   Но Даллас все же попятился к стене и, увертываясь от руки Палача, который хотел было схватить его за шиворот, выскользнул к ширме и быстро выбежал за дверь.

   — Пока, Фрэнк! — выкрикнул он уже из-за двери.

   — Ну что, Леоне, — ухмыльнулся Палач. — Повезло тебе. Я бы на месте того кента не промахнулся. Я бы тебе сразу в ухо ножик сунул, чтобы наверняка.

   — А я бы тебе в рот, — ответил Фрэнк.

   — Ну ладно, ты, — злобно понизил голос Палач, оглядываясь и делая шаг к Леоне.

Но в этот момент в палату вошел врач.

   — Так, проснулся? — проговорил он и, обращаясь к Палачу, добавил. — А вы что здесь делаете? Здесь же Джексон охраняет!

   — Джексон отлучился на несколько минут по делам, — ответил Палач.

   — Оставьте нас, — сказал врач.

   — Пока, Фрэнк, — ухмыльнулся Палач.

Он сделал уже было шаг к двери, как вдруг снова обернулся. Его брылья беззвучно затряслись от еле сдерживаемого хохота.

   — Да, — сказал он. — Тут один штангист все собирается тебя навестить, Фрэнк. Ты как, не против?

   — Похоже, вы имеете в виду Грейвса? — резко повернулся к охраннику врач.

   — Я... не... — замямлил, осекшись, сразу тот. — Я пошутил, док.

   — Похоже, мне придется доложить о ваших шуточках капитану Майснеру.

   После ухода Палача врач быстро осмотрел рану Леоне и сменил ему повязку.

   — Кровотечения нет, — сказал он. — На тебе заживает все, как на кошке. Признайся, как ты это делаешь?

   Врач засмеялся и потрепал Леоне по щеке. Фрэнк слабо улыбнулся.

   — Придется выписать тебя даже раньше, чем ты думаешь, — сказал врач и вышел из палаты.

   Оставшись один, Фрэнк подумал о Розмари. «Ты спасла меня своим крестиком. Бог есть... и вправду есть». Но в следующий момент он вдруг вспомнил, что говорил ему Даллас, что надо быть осторожнее, вспомнил и неожиданное появление Палача, хотя на дежурстве должен был находиться Джексон. Шуточки, а, может, и не шуточки насчет штангиста. Ясно же, кого палач имел ввиду. Все это снова бременем беспокойства легло на душу Фрэнка. «Продержусь ли я оставшиеся мне недели? — думал он. — Может, и правда, не дожидаясь новых попыток свести со мной счеты, смыться отсюда с Далласом? Ведь они будут преследовать меня до самого последнего дня и могут укокошить за три часа до выхода, подослав какого-нибудь очередного мерзавца с шилом на мой последний завтрак». Фрэнк вздохнул и попробовал было повернуться на левый бок, но резкая боль в правом заставила его остаться лежать на спине. «Розмари, — мысленно произнес Фрэнк, — как мне быть?» Он не знал, что в это самое время, Розмари находится в соседнем с лазаретом здании, где расположилась приемная для посетителей, и что Розмари отчаянно добивается свидания с Фрэнком.