КРЕБС: У меня других возможностей нет. После ликвидации группировки у вас не останется легального партнера.
ЧУЙКОВ: Генерал наверное знает заявление трех союзников о полной капитуляции Германии?
КРЕБС: До сих пор вам не с кем вести разговор. Нет легального партнера. Дениц находится не в Берлине и еще ничего не знает, а мы без него не можем прийти к окончательному решению.
ДУХАНОВ: Рейхсканцлер имеет право в решающие минуты принимать решения.
КРЕБС: Нет, это может на себя взять только президент. Неудобно, чтобы Дениц принял это известие по радио. Кроме того, радиостанция в Берлине разбита.
ЧУЙКОВ: У вас есть радиопередатчики. Мы знаем, где они находятся.
КРЕБС: Только если мы быстро сообщим Деницу, нам удастся создать новое правительство. Иначе Гиммлер примет свои меры, что-либо предпримет одновременно. Эта попытка переговоров имеет целью, чтобы в Германии осталось легальное правительство.
ЧУЙКОВ: Прошу не беспокоиться, ни один из союзников не будет вести отдельных переговоров.
КРЕБС: Я боюсь, что англо-американцы будут вести отдельные переговоры.
ЧУЙКОВ: Мы взаимно верим друг другу, мы, союзники. Сепаратных переговоров не выйдет.
КРЕБС: Мы хотим помощи Советского Союза, чтоб создать легальное правительство и тогда вести со всеми переговоры.
ЧУЙКОВ: Я как военный хочу скорее разделаться с берлинским гарнизоном.
КРЕБС: Если будем сопротивляться, то, конечно, мы погибнем.
ЧУЙКОВ: Не сегодня завтра мы вас раздавим!
КРЕБС: В Германии создастся тогда анархия.
ЧУЙКОВ: Какое влияние имеет это правительство и его клочок земли? Я предлагаю капитуляцию. Сопротивление здесь — безумие.
КРЕБС: Я познакомил вас с моим поручением, других полномочий у меня не было. (Звонит Жуков, Чуйков докладывает. Жуков предлагает послать одного офицера обратно, чтобы успокоил, что долго не возвращается делегация.)
КРЕБС: Я предлагал паузу в бое.
ЧУЙКОВ: Немецкие солдаты стреляют, мы отвечаем. Лучший выход из положения — это капитуляция. Иначе перебьем!
КРЕБС: Полная или частичная?
ЧУЙКОВ: Берлинского гарнизона. Тогда можно будет разговаривать с кемлибо.
КРЕБС: Я не уполномочен, не вправе. Оставшиеся члены правительства будут уничтожены.
ЧУЙКОВ: Снаряд и пуля не будут разбирать, где член правительства.
КРЕБС: Я беспокоюсь в интересах заключения мира, а не только в своих.
ЧУЙКОВ: Приходится опять сослаться на заявление трех руководителей держав — мир после капитуляции.
КРЕБС: Полная и действительная капитуляция может быть проведена лишь легальным правительством.
ДУХАНОВ: Но Германия капитулирует де-факто.
КРЕБС: Это будет не капитуляция, а захват.
ЧУЙКОВ: Да, оккупация на основе войны.
КРЕБС: Вопрос войны решен, но нужно легальное правительство. (Приезжает генерал армии Соколовский.)
СОКОЛОВСКИЙ: Где подлинное завещание Гитлера?
КРЕБС: Тремя лицами унесено за Берлин в три пункта. Пункты могу назвать после того, как спрошу.
СОКОЛОВСКИЙ: Где сейчас Гудериан?
КРЕБС: Под Мюнхеном.
СОКОЛОВСКИЙ: Почему обращаетесь только к нам, а не к союзникам тоже?
КРЕБС: Нет других средств».
Затем, видимо, уставший Долматовский приписал: «Продолжение у В. Вишневского».
Что ж, продолжим:
«Приехал генерал армии Соколовский. Ему докладывают о самоубийстве Гитлера, о завещании, о Денице, Бормане и т. д.
Звонок…
ЧУЙКОВ (берет трубку): Снова докладываю о Гиммлере. Кребс считает, что это был удар предателя. Они якобы не знали. У него все тот же лейтмотив: Гиммлер, услышав сообщение о смерти Гитлера, создаст свое незаконное правительство. Где подлинник завещания? Они говорят, что в Берлине. Немцы хотят создать новое правительство, иначе будут драться до последнего. Где Гудериан? Он в санатории в Южной Баварии. Где Геббельс? В Берлине. Где бумаги? Направлены маршалу.
СОКОЛОВСКИЙ (к Кребсу): Когда вы объявите о Гитлере и Гиммлере?
КРЕБС: Тогда, когда мы придем к соглашению с вами о новом правительстве.
СОКОЛОВСКИЙ: Маршал считает, что сначала надо объявить Гиммлера изменником, чтобы помешать его планам.
КРЕБС: Я готов это сделать, это очень умный совет. (Он оживился.) Это можно сейчас же сделать с разрешения доктора Геббельса. Я снова прошу послать полковника, чтобы оповестить его об этом же.
ЧУЙКОВ: Я бы просил передать Геббельсу, что до капитуляции не может быть нового правительства.
КРЕБС: Сделаем паузу. Создадим правительство…
ЧУЙКОВ: После полной капитуляции.
КРЕБС: Нет.
СОКОЛОВСКИЙ: У вас есть Геббельс и другие — и вы сможете объявить капитуляцию.
КРЕБС: Только с разрешения Деница, а он вне Берлина. Мы могли бы послать Бормана к Деницу, как только объявим паузу. У меня нет ни самолета, ни радио.(Атмосфера накаляется.)
ЧУЙКОВ: Сложите оружие, потом будем говорить о дальнейшем.
КРЕБС: Нет, это невозможно. Мы просим перемирия в Берлине.
ЧУЙКОВ: У вас есть коды, шифры и так далее?
КРЕБС: Они у Гиммлера. Если вы разрешите паузу — мы придем к соглашению.
ЧУЙКОВ: Только на основе капитуляции, после которой Дениц сможет прийти к нам, как это сделали вы.
КРЕБС: Надо Деница вызвать сюда. Пропустите его.
СОКОЛОВСКИЙ: Капитулируйте — и мы пропустим его немедленно.
КРЕБС: Я не полномочен это решить.
ЧУЙКОВ: Немедленно капитулируйте. Тогда мы организуем поездку Деница сюда.
КРЕБС: Сначала связь с Деницем, потом капитуляция. Я не могу без Деница капитулировать. (Подумав.) Но я все же мог бы спросить об этом Геббельса, если вы отправите к нему полковника.
СОКОЛОВСКИЙ: Итак, мы пришли к следующему: немецкий полковник идет к доктору Геббельсу узнать, согласен ли он на немедленную капитуляцию?
КРЕБС (прерывая): Будет ли перемирие, или до перемирия Геббельс должен согласиться на капитуляцию?
СОКОЛОВСКИЙ: Мы не разрешаем запрашивать Геббельса о перемирии.
КРЕБС (снова упирается): Без Деница ни я, ни Геб-бельс не можем допустить капитуляцию.
ЧУЙКОВ: Тогда вы не создадите правительство.
КРЕБС: Нет, надо создать правительство. Потом решать вопрос о капитуляции.
ЧУЙКОВ (звонит маршалу Жукову): Докладываю о ситуации. Кребс настаивает на своем. Так. Значит, ждать? Без Деница он не хочет, а Дениц якобы ничего не знает о событиях. Кребс просит ему обо всем сообщить. Тогда будто бы последует решение. Послать полковника или другое лицо к Геббельсу, а потом, может быть, послать человека к Деницу? Машиной в Мекленбург и обратно 200 километров. Послать за ним нашего офицера — Дениц может ждать его на линии фронта?
(Слышны артиллерийские выстрелы… Пауза. Нас — четырнадцать человек, из них трое — немцы.)
ЧУЙКОВ (по-прежнему у аппарата): Удобнее ехать полковнику. Есть!
(Кребс что-то быстро пишет в тетрадку.)
КРЕБС: Можно ли мне поговорить с полковником?
ЧУЙКОВ: Пожалуйста.
(Кребс и полковник фон Дуфвинг вышли. Скоро вернулись.)
ЧУЙКОВ (берет трубку): Приказываю связать наш батальон на переднем крае с немецким батальоном и дать Геббельсу с нами связь.
КРЕБС: Правительство Германии должно быть авторитетным.
ЧУЙКОВ: А вы считаете, что при полном поражении Германии еще сохранился авторитет Гитлера?
КРЕБС: Вы видите наши страдания. Может быть, авторитет фюрера несколько меньше, но он еще велик. Его мероприятия никогда не смогут измениться. Новые люди, новые правительства будут основываться на авторитете Гитлера.
(Какой-то фанатик! Он говорит серьезно. На мундире — генеральские красные петлицы с золотом, узкие погоны, ленточка зимы 1941 года, «риттеркройц»,[31] ордена, железный крест. Лысая голова.)
КРЕБС (продолжает): Может быть, база будет шире, демократичней. Я это допускаю. Но мы хотим сохранить себя. И если Англия и Франция будут нам диктовать формулы капиталистического строя — нам будет плохо. (Эк, куда загнул!)
