Приветствия.
Вручение «Немецкого ордена» Константину Хирлю, которому 24.2 исполнилось 70 лет.
Обед. Речь фюрера.
Вечером с 20 часов до ночи у Геббельса. Приглашение по поводу 70-летия Хирля!
Воскресенье, 25 февраля
Сильные налеты на Линц и Мюнхен. Вечером — Фегеляйн и Бургдорф Ужин у М.Б.
Понедельник, 26 февраля
Сильный налет на Берлин. Второй раз сильно задета парт. канцелярия (во дворе).
Совещание М.Б. с обергруппенфюрером Штейнером.
Министр Бакке и статс-секретарь Рике на докладе у фюрера по вопросу об урезке снабжения.
Вторник, 27 февраля
Пополудни М.Б. совещается с Бургдорфом о генерале фон Альфенеу с Ионом — о Норвегии, с д-ром Леем — в 16.30, вечером — с Фегеляйном и Бредовом. Сильный налет на Аугсбург, Галле, Зальцбург.
Среда, 28 февраля
Ежедневно, как обычно, Цандер на оперативном совещании.
Четверг, 1 марта
После полудня совещание М.Б. с обергруппенфюрером Прютцманом. Вечером — с Зеппом Дитрихом и Кальтенбруннером.
Очерк шестой:
Мартин Борман и немецкий народ
Среди февральских и мартовских записей, отражающих лихорадочную деятельность начальника партийной канцелярии и секретаря фюрера, меня привлекла фамилия Прютцмана. Не потому, что обергруппенфюрер СС Ганс Прютцман чем-либо интересен сам по себе. Он интересен лишь как адресат. Ибо именно ему в сентябре 1943 года Гиммлер поручил осуществление плана создания «выжженной земли» на территориях Советского Союза, с которых отступал вермахт. 7 сентября 1943 года Гиммлер приказал обергруппенфюреру СС Гансу Прютцману «не оставить на Украине ни одного человека, ни коровы, ни центнера зерна, ни одной железнодорожной рельсы». Теперь Прютцман получил аналогичное задание — осуществить план «выжженной земли», но на немецкой территории.
Довольно подробно вспоминает об этом Альберт Шпеер. Еще в августе 1944 года он услышал от Гитлера роковые слова о том, что «если немецкий народ потерпит поражение в этой войне, это значит, что он слаб. Если он не выдержит своего исторического испытания, то он не достоин ничего иного, кроме гибели». Действительно, на Нюрнбергском процессе мир узнал, какие мысли обуревали Гитлера, когда он видел крах своей империи. На процессе были процитированы его слова:
«Если война будет проиграна, то и сам народ должен погибнуть. Такая судьба неотвратима. Народ показал, что он слаб… Кроме того, те, кто остались в живых, — люди малоценные. Хорошие погибли…»
Один офицер немецкого генерального штаба вспоминал слова, сказанные Гитлером в бункере имперской канцелярии:
«Если немецкий народ столь труслив и слаб, то он ничего не заслуживает, кроме позорной гибели…»
Об этом говорил не только Гитлер. Сохранились следующие слова Геббельса:
«Немецкий народ, немецкий народ… Но что можно сделать с таким народом, если он не хочет больше воевать? Все планы национал-социализма и другие цели были слишком возвышенны, слишком благородны для этого народа. Он оказался слишком трусливым, чтобы осуществить их. На Востоке он бежит, на Западе он не дает солдатам воевать и встречает врага белыми флагами. Немецкий народ заслужил участь, которая теперь его ожидает…»
Итак, в марте 1945 года Прютцман получил указание о «проведении специальных задач в тылу врага» — взрывов зданий, уничтожении мостов и так далее.
Прютцман был тот же, но вот под «тылом врага» подразумевалось нечто другое: это была сама Германия. Давно пробили роковые двенадцать часов, но немцам приказывали «бороться во что бы то ни стало». В этом деле Борман принимал самое активное участие. Так, 28 февраля 1945 года он сообщил своим ближайшим помощникам — Клопферу и Фридрихсу — о том, что в разговоре между Гиммлером и Гитлером последний разрешил мобилизовать 6000 юношей 1929 года рождения (т. е. шестнадцатилетних подростков) для обеспечения тыловых линий. Кроме того, фюрер благословил формирование женских батальонов. Гиммлер обсуждал эти меры в качестве командующего войсками резерва, которым он являлся с июля 1944 года. Однако Борману эти мероприятия показались недостаточными: он предложил меры иные, а именно: вернуть в армию почти 700 000 дезертиров, которые под различными предлогами скрывались на территории рейха. Для этого предлагалось провести всеохватывающую полицейскую акцию с самыми суровыми санкциями против уклоняющихся от службы в вермахте.
Но это еще не было кульминацией. Последняя наступила в марте 1945 года, когда появился приказ Гитлера, получивший наименование «нероновского». Он гласил:
«Я приказываю:
Подлежат разрушению все военные объекты, средства транспорта, связи и промышленные предприятия, а также все ценности на территории рейха, которые могут быть сейчас или впоследствии использованы противником для продолжения войны.
Ответственными за осуществление этого разрушения являются: для военных объектов — соответствующие военные власти (они же отвечают за разрушение средств связи и транспорта). Гаулейтеры и имперские комиссары обороны ответственны за уничтожение всех промышленных предприятий, коммунальных объектов и прочих ценностей. Войска обязаны оказывать гаулейтерам и имперским комиссарам связи необходимую помощь в выполнении их задач.
3) Этот приказ немедленно довести до сведения командиров всех видов войск. Все иные приказы по этому вопросу объявляются недействительными. Подписал: Адольф Гитлер».
Этот приказ был подписан Гитлером 19 марта 1945 года и разослан штабом верховного главнокомандования вооруженных сил за № 002711/45. В последующие дни не было более рьяного сторонника этого приказа, чем Борман. 23 марта 1945 года он издал специальное распоряжение о методе осуществления этого приказа фюрера. В списке объектов, подлежащих разрушению, Борман назвал: все промышленные предприятия, все важные электростанции, газовые заводы и водопроводы,
все склады продовольствия и обмундирования, все мосты, все железнодорожные линии и линии связи, линии связи железных дорог, все каналы, все кабели,
все железнодорожные вагоны и паровозы. Иными словами, если бы был осуществлен приказ Гитлера и дополнительное распоряжение Бормана, то от Германии вообще бы ничего не осталось!
Чем объяснить, что все-таки приказ не был полностью выполнен? Решающее обстоятельство — действия войск антигитлеровской коалиции. Вспомним, что приказ этот был отдан в марте 1945 года, то есть в период последних решительных действий Советской Армии и армий союзников на территории Германии. Если учесть, что уже в середине апреля началось завершающее победное наступление советских войск, то можно понять, почему «нероновский приказ» не был полностью выполнен.
Второе обстоятельство. Очевидно, даже в душе измученного, запутанного и перепуганного немецкого населения приказ Гитлера вызвал такое внутреннее отвращение, что не всегда находились люди, которые могли бы его осуществить. Гитлер ненавидел свой народ; ненавидел его и Борман. Но многие из тех, кому поступил «нероновский приказ», еще обладали элементами здравого смысла.
Третье обстоятельство. Когда о приказе Гитлера узнали владельцы тех предприятий, которые подлежали уничтожению, у них возникло естественное возмущение. Как, говорили они, мы спасли наши фабрики даже от английских и американских бомб, неужели им надо будет погибнуть от собственных, немецких мин? В Нюрнберге об этом достаточно живописно рассказывал Шпеер. От имени своих друзей-промышлен-ников он пытался протестовать перед Гитлером и представил ему специальный меморандум, в котором доказывал, что ввиду неизбежности поражения надо сохранить для немецкого народа хотя бы какую-либо промышленную базу. Что же ответил 18 марта Гитлер Шпееру? Он заявил:
«Если война будет проиграна, должен погибнуть немецкий народ. Судьба неумолима. Совершенно не нужно обращать внимания на то, в чем нуждается народ для своего самого примитивного существования. Как раз наоборот: лучше самим уничтожить все эти вещи. Лучше самим себя уничтожить. Те, кто выжил, — это наименее ценное, ибо самое хорошее пало в бою…»
