Если мы уже сейчас приступим к отделению некоторых областей, то мы должны выступать в роли защитников прав и интересов населения. Соответственно этому надо подыскать формулировки. Мы говорим сейчас не о новой имперской территории, а о задачах, выдвигаемых войной.

В частности:

В Прибалтике должна быть взята под управление территория до Двины (по согласованию с Кейтелем).

Рейхслейтер Розенберг подчеркивает, что, по его мнению, в каждом комиссариате необходимо различное обращение с населением. На Украине мы должны были бы выступить с обещаниями в области культуры. Мы должны были бы пробудить историческое самосознание украинцев, должны были бы открыть университет в Киеве и тому подобное.

Рейхсмаршал не согласен. Он, напротив, считает необходимым в первую очередь позаботиться об обеспечении нашего продовольственного снабжения, обо всем остальном придется думать гораздо позднее. Побочный вопрос: существует ли вообще культурная прослойка среди украинцев или она есть только среди эмигрантов, находящихся вне пределов нынешней России?

Розенберг продолжает: он предлагает поддержать на Украине известные стремления к самостоятельности.

Рейхсмаршал просит фюрера сообщить, какие территориальные обещания он дал другим государствам.

Фюрер отвечает, что Антонеску хочет Одессу и Бессарабию, а также полосу, идущую от Одессы к западу и северо-западу.

На упреки рейхсмаршала и Розенберга фюрер возражает, что новая граница, которую просит Антонеску, мало чем отличается от старой. Затем фюрер подчеркивает, что венграм, туркам и словакам не обещано ничего определенного.

Затем фюрер ставит на обсуждение вопрос — стоит ли бывшую австровенгерскую часть Галиции включать в генерал-губернаторство. В ответ на возражения фюрер решает, что эта область (Лемберг)[4] не войдет в генерал-губернаторство, а будет лишь подчинена по совместительству рейхсминистру Франку.

Рейхсмаршал заявляет, что считает нужным включить в состав Восточной Пруссии некоторые районы Прибалтики (например, Белостокские леса).

Фюрер подчеркивает, что вся Прибалтика должна стать частью империи.

Точно так же должен стать частью империи Крым с прилегающими районами (область севернее Крыма). Эти прилегающие районы должны быть как можно больше.

Розенберг высказывает свои сомнения по части проживающих там украинцев.

(Попутно: многократно замечалось, что Розенберг слишком много уделяет внимания украинцам. Он хочет также значительно увеличить старую Украину.)

Фюрер далее подчеркивает, что и волжская колония[5] должна стать частью империи, точно так же, как бакинская область. Она должна стать немецкой концессией (военной колонией).

Финны хотят получить Восточную Карелию. Однако ввиду большой добычи никеля Кольский полуостров должен отойти к Германии.

Со всей осторожностью должно быть подготовлено присоединение Финляндии в качестве союзного государства. На Ленинградскую область претендуют финны. Фюрер хочет сравнять Ленинград с землей с тем, чтобы затем отдать его финнам.

Рейхслейтер Розенберг поставил затем вопрос об обеспечении безопасности управления.

Фюрер обращается к рейхсмаршалу и фельдмаршалу, говоря, что он всегда настаивал на том, чтобы полицейские полки получили танки. Для применения полиции в новых восточных областях это чрезвычайно нужно, так как, имея соответствующее количество танков, полиция могла бы многое сделать. Впрочем, подчеркивает фюрер, обеспечение безопасности, естественно, весьма недостаточно. Однако рейхсмаршал построит свои учебные аэродромы в новых областях, и, если это будет нужно в случае восстания, Ю-52 смогут сбрасывать бомбы. Гигантское пространство, естественно, должно быть как можно скорее замирено. Лучше всего этого можно достигнуть путем расстрела каждого, кто хотя бы бросит косой взгляд.

Фельдмаршал Кейтель подчеркивает, что надо сделать местное население ответственным за свои собственные дела, так как, естественно, невозможно ставить охрану у каждого поста, у каждого вокзала. Местные жители должны знать, что будет расстрелян всякий, кто проявляет бездействие, и что они будут привлекаться к ответственности за всякий проступок.

На вопрос рейхслейтера Розенберга фюрер ответил, что нужно возродить газеты, например, и для Украины, чтобы получить возможность влиять на местное население.

Рейхслейтер Розенберг просит предоставить ему соответствующее служебное здание. Он просит передать ему здание советского торгпредства на Литценбургер-штрассе. Министерство иностранных дел, однако, придерживается мнения, что это здание является экстерриториальным. Фюрер отвечает, что это — чепуха. Рейхсминистру д-ру Ламмерсу дается поручение сообщить министерству иностранных дел, что дом должен быть немедленно передан Розенбергу без дальнейших переговоров».

Таковы наиболее важные фрагменты записи совещания в ставке Гитлера 16 июля 1941 года. Борман делал заметки отнюдь не для истории, а для себя и своей канцелярии. Он очень мало заботился о стиле. Еще меньше Борман заботился о том, чтобы навести благообразный грим на участников совещания. Правители третьего рейха предстают перед нами во всей своей отвратительной правдоподобности. Они не лгут («мы должны знать, чего мы хотим»), не притворяются миротворцами, не сюсюкают со своими сателлитами («кто знает, какими отношения станут в будущем»). Все сантименты отброшены! Именно поэтому запись Мартина Бормана мы можем рассматривать как своего рода пособие для изучения исторического феномена, носящего название: планы, направленные против Советского Союза.

Как хорошо известно, планы захвата Советского Союза разрабатывались нацистской верхушкой длительно и многосторонне. Генеральный штаб был занят в основном военной стороной, Герману Герингу была поручена подготовка экономической эксплуатации восточных территорий, Альфред Розенберг занимался проблемами будущей оккупационной администрации, Генрих Гиммлер готовил аппарат истребления. Чем же занимался Борман? Его функция была не менее важной. Он надзирал над тем, чтобы общая концепция порабощения советских народов и последующего их истребления была воплощена в жизнь.

Бывший адъютант Розенберга д-р Вернер Кёппен, живший после войны в Мюнхене, вспоминал как-то в беседе со мной, что Гитлер очень часто во время своих высказываний за обеденным столом возвращался к проблемам «восточной политики», что служило Борману основой для соответствующих директив. Кёппен, в свою очередь, сообщал о них Розенбергу. Например:

10.9.1941

«По поводу захвата Шлиссельбурга фюрер высказался о судьбе Петербурга. Здесь должен быть показан пример, и город совершенно исчезнет с лица земли».

19.9.41

«Славяне подобны семье кроликов, которая никогда не перейдет за семейные границы — если ее к этому не принудит господствующий слой. Всеобщая дезорганизация для них является естественным и желанным состоянием. Все данные им знания в лучшем случае остаются полузнанием, которое делает их недовольными и анархичными. Поэтому нельзя допустить основание университета в Киеве. Кроме того, от Киева едва ли что-нибудь останется. Тенденция фюрера, направленная на разрушение крупных русских городов как предпосылку устойчивости нашего владычества в России, находит поддержку со стороны рейхскомиссара (Коха. — Л.Б.). Он хочет по возможности разрушить украинскую промышленность, дабы вернуть пролетариат в деревню. Саксонская промышленность получит необыкновенные возможности сбыта готовых товаров и ширпотреба на русском рынке. Ежели вдобавок ввести государственную монополию на столь необходимые товары, как алкоголь и табак, то население на оккупированных территориях будет целиком в наших руках. Кох подчеркнул, что надо с самого начала быть жестким и жестоким и не повторять ошибку 1917/18 годов, когда мы были то податливыми, то строгими. Кстати, генерал Эйхгорн был убит не большевиками, а украинскими националистами. Фюрер назвал образцом для нашего управления на Востоке английское господство в Индии. Для немецкой нации должно быть обеспечено теснейшее народное содружество и образование, по отношению к иным надо осуществлять абсолютное господство».