– Будем работать, товарищ полковник! – откликнулся старший лейтенант. – Времени-то прошло всего ничего…

– Вот именно, – с нажимом произнес начальник городского УВД. – Возможно, что и ушло… А по вашей линии как?

– Вроде Карапетян не нарушает. Мясо, масло, говорит, покупает на рынке или в потребкооперации. Даже договоры показал… Овощи и фрукты – только с рынка. А впрочем, проверим…

– Карапетян не жаловался? – спросил Хохлов. – Может, ему угрожают? Вымогают деньги?

– Нет, – решительно мотнул головой старший лейтенант. – Отрицал начисто…

После короткого совещания Хохлов и Киреев вернулись в зал.

Белов закончил выступление своей коронной «Джульеттой», которую распевала вся страна. Страсти достигли предела, и артиста не хотели отпускать, заставив исполнить полюбившуюся песню еще раз.

Наконец обессиленный Белов добрался до артистической уборной, бросил на пол охапку цветов, которые с трудом помещались в его объятиях, и в изнеможении опустился в кресло.

Зал продолжал неистовствовать, требовал его выхода, но певец не был в состоянии даже пошевелиться. Он знал, что колоссальное напряжение двух часов концерта отпустит только минут через сорок. И все же артисту не дали и этого отдыха. Так было всегда и везде.

Первым прорвался к Белову журналист Снежков. Коренастый, с растрепанной шевелюрой и бородой, он был увешан фотоаппаратами и еще держал в руке портативную видеокамеру.

Среди газетной братии в Южноморске Снежков являлся заметной фигурой, и не было преград, которые бы он не преодолел. Друзья называли его «трижды корреспондент Советского Союза». Пробивной репортер, во-первых, печатался в газетах, во-вторых, давал материалы на радио и, в-третьих, сотрудничал с местным телевидением.

– Александр Георгиевич, буквально на минутку! – с порога провозгласил Снежков, помахивая в воздухе веером фотографий с какими-то бумажками. – Требуется только ваша виза.

– Какая виза? – не понял кумир публики, не в силах сдержать напор журналиста.

– Ну, на гранках интервью, которое вы дали мне вчера в гостинице, – продолжал атаку Снежков, кладя на столик перед певцом газетные оттиски и фотографии. – Прошу, ознакомьтесь и приложите свою ручку, – услужливо подсунул он вечное перо.

Белов, не читая, подмахнул текст.

– Будет гвоздевой материал! – уверял корреспондент. – А теперь выберите, пожалуйста, снимок для публикации.

Король эстрады наугад ткнул пальцем в одну из фотографий, где он был запечатлен во весь рост.

– О’кей! – одобрил Снежков. – Я был уверен, понравится именно эта. – Подхватив фотографии и гранки, он вихрем вылетел из комнаты, на ходу бросив: – Читайте завтра «Южноморскую правду». Реклама – двигатель успеха!..

Белов усмехнулся: уж кто-кто, а он в рекламе не нуждается. Тем более в какой-то провинциальной газетенке.

Певец закрыл глаза, постарался расслабиться. Но тут снова заявился посетитель – аккуратный старичок с набором значков на полотняном пиджаке.

– Не откажите ветерану! – с мольбой протянул он фотографию артисту. – Ваш автограф внучка будет хранить до гроба!

Белов взял снимок и вытаращился на ветерана: это была фотография… Аллы Пугачевой.

– Ну что вам стоит! – чуть не плакал старик.

– Будем надеяться, Алла Борисовна не подаст на меня в суд.

И Белов с улыбкой расписался на портрете всеми любимой певицы.

Ветеран исчез, не скрывая своего восторга. Этот визит развеселил артиста. Но ненадолго.

Следующий посетитель чуть не довел до истерики. Вернее – посетительница. Благоухая прямо-таки удушающим ароматом духов, напористая поклонница в летах сунула растерявшемуся Белову огромную коробку с тортом «Птичье молоко», чуть ли не целый куст роз и заявила, что он первый в ее жизни мужчина, ради которого она готова на все…

Выпроводить настырную почитательницу удалось лишь с помощью администратора группы.

– Смотри, Фима! – гневно предупредил его певец. – Еще один посетитель – и ты уволен!

Администратор побожился, что в гримуборную войдут только через его труп.

И когда через минуту после его ухода раздался стук в дверь, нервы Белова не выдержали.

– Нельзя! – завопил он. – Никого не принимаю!

– Без исключения? – В дверном проеме показалась голова майора Киреева.

– Без! – по инерции выпалил артист, но в следующее мгновение, узнав майора, расплылся в виноватой улыбке. – Дон, прости, дружище! Довели до белого каления…

Какой-то свихнувшийся ветеран, потом половая психопатка… Ужас!

– Хоть симпатичная? – пожал руку певцу Киреев.

– Бр-р! – передернул плечами Белов.

– А если бы этакая хорошулька? – лукаво подмигнул Донат Максимович, рисуя в воздухе женскую фигуру.

– Да как тебе сказать… – хмыкнул Белов и рассмеялся.

– Значит, не прочь, – улыбнулся Киреев. – Желание гостя – закон для гостеприимных хозяев… Сколько ты будешь еще в нашем благословенном Южноморске?

– Три дня.

– Планы на завтра?

– Отдых на всю катушку! Не поверишь – впервые за месяц!

– На износ работаешь, – сочувственно покивал майор.

– Се ля ви! – вздохнул Белов. – От вас – в Кисловодск. Опять вкалывать как папа Карло. По два концерта в день. Это минимум!

– Ну что ж, тогда завтра тебе нужно расслабиться. По максимуму, – деловито произнес Киреев. – Беру на себя. Доверяешь?

– Еще бы! – хлопнул приятеля по плечу Белов.

– Значит так, – продолжал майор. – С утречка тебя будет ждать у гостиницы «роллс-ройс»…

– Только не раньше десяти, – предупредил Белов.

– Лады. Подадут в десять ноль-ноль, – согласно кивнул Киреев. – Я присоединюсь где-то после обеда.

– Жаль, – с кислой миной сказал певец. – Отбояриться не можешь?

– Надо мной, Саша, еще полковники и генералы, – осклабился Киреев. – А я всего лишь майор.

– Засиделся ты, брат, в этом звании, засиделся, – покачал головой Белов. – Эх, познакомься бы лет пяток назад, помог бы тебе… Звезд поболее было бы на твоих просветах. А может, и вообще без просвета погончики…

– Юру имеешь в виду? – хмыкнул Донат Максимович. – Ну и как бы сейчас выглядел в полковничьих погонах с подачи Чурбанова?

– Очень даже симпатично, – оглядел приятеля Белов.

– Ладно, дружище, спасибо на добром слове… Как-нибудь одолеем эту проблему… Поговорим лучше о птичках. Вернее – о пташке. Из ассортимента нашего Дома моделей тебя устраивает?

При упоминании этого учреждения Белов мечтательно улыбнулся – вспомнил, видать, прежние посещения Южноморска.

Майор принял его улыбку за знак согласия и стал крутить телефонный диск.

– Главная администраторша была сегодня на твоем концерте, – играл трубкой Киреев. – Интересно, добралась к себе?.. – Он прижал трубку к уху. – Да, на месте… Мариночка, Киреев… Это хорошо, что под впечатлением… А я как раз у Саши… Передам, передам! – Донат Максимович, прикрыв рукой микрофон, сказал: – Полный восторг! – И продолжил в трубку: – Понимаешь, завтра намечается мероприятие. Наш дорогой гость месяц без жены… Умница ты моя, правильно сообразила! Кто, кто? Эвника?.. Помню, самый раз! За ней заедут к десяти утра… Привет!

Положив трубку на рычаг, Донат Максимович показал большой палец: пташка, мол, будет во!

…Не успел Киреев закончить разговор с Беловым, а Марина Юрьевна Кирсанова бросилась выполнять поручение майора.

В Доме моделей как раз заканчивался последний сеанс показа новейшей коллекции одежды, которые здесь превращали в блестящее шоу – с музыкой и вставными эстрадными номерами, что неизменно собирало полный зал зрителей. Когда манекенщицы после очередного выхода возвратились за кулисы, главная администраторша подозвала одну из них – высокую, стройную, с голубыми глазами и копной великолепных каштановых волос.

– Отработала, Эвника? – спросила Марина Юрьевна.

– Слава богу, – кивнула та.

– Есть разговор. – Кирсанова повела девушку в свой кабинет. – Да, милочка, сколько раз я говорила: наверх волосы тебе куда лучше.