К настоящему времени нас окружает множество вещей, о которых мы знаем, что они есть, — это частицы, силы, столы и стулья, булыжники и прочее, — но для науки они практически невидимы. В том смысле, что науке сказать о них практически нечего.

История — забавная штука… и самая прекрасная, потому что всегда кажется, будто она кончается, а на самом деле она только начинается.

Если знаменитый, но старый ученый утверждает, что нечто возможно, он почти определенно прав. Если он утверждает, что нечто невозможно, он, очень вероятно, ошибается.

Все проблемы имеют техническое решение, просто самая большая проблема — выбрать правильное решение и отказаться от тех, которые влекут за собой другие проблемы.

Любая достаточно ушедшая вперед технология неотличима от чуда.

Научный подход есть форма защиты от чистого чувства страха.

Открытия могут быть сделаны случайно, и любой может учить другого: юноша — старика, простец — разумного.

Никогда не пиши того, чего не решишься подписать.

Выбирай писателя так, как выбираешь друга.

…Искусства с науками угасли бы, исчезло бы право, рухнула бы всякая приверженность вере и любое почитание, да и самый навык правильной речи пошатнулся бы, если бы божественное милосердие не привело людей к употреблению письменности как лекарства от человеческой немощи.

…От чтения всегда и требуется, чтобы человек непрестанно становился лучше себя.

Кто бегло прочитывает много книг, выбирая, на чём со вниманием остановиться, тот, вообще говоря, действует осмотрительно, да и потом остаётся более верен предмету своего выбора, поскольку уже заглядывал в остальное.

Поистине бесполезны великие деяния, когда, не освещенные светом письмён, они обречены утонуть в вечной тьме.

Триумфальные арки служат к прославлению знаменитых мужей только тогда, когда о причине и виновнике их посвящения говорят слова на камне.

Разве остался бы неизвестным Аристотелю доказательный вывод квадратуры круга, если бы книгам древних, содержащим пути исследования всей природы, не воспрепятствовали нечестивые войны?

В книгах мы вспоминаем прошедшее, в какой-то мере предвидим будущее, памятью письмён утверждаем настоящее, которое течёт и ускользает.

Запечатлейте беглыми словами

Всё, что не в силах память удержать.

Своих детей, давно забытых вами.

Когда-нибудь вы встретите опять.

Книги дороже мне престола.

Про черный день оружье я припас.

Чтоб воевать со смертью и забвеньем.

Чтобы любимый образ не угас,

А был примером дальним поколеньям.

Оружье это — черная строка,

В ней все цвета переживут века.

Седины наши зеркало покажет.

Часы — потерю золотых минут.

На белую страницу строчка ляжет —

И вашу мысль увидят и прочтут.

Ну, разве не достойно жалости, что из кожи невинного ягненка выделывают пергамент? А пергамент, когда на нем нацарапают невесть что, может погубить человека!

Пусть опрокинет статуи война.

Мятеж развеет каменщиков труд,

Но врезанные в память письмена

Грядущие столетья не сотрут.

У некоторых стихов больше стоп, чем стих может выдержать.

Стихи — галун, в штаны Амура вшитый.

Испишете чернила — продолжайте

Чертить хоть кровью пламенные строки.

Чтение делает человека знающим, беседа — находчивым, а привычка записывать — точным.

Есть книги, которые надо только отведать, есть такие, которые лучше всего проглотить, и лишь немногие стоит разжевать и переварить; иначе говоря, одни книги следует прочесть лишь частично, другие — без особого прилежания, и лишь немногие — целиком и внимательно.

Читай не затем, чтобы противоречить и опровергать, не затем, чтобы принимать на веру, и не затем, чтобы найти предмет для беседы, но чтобы мыслить и рассуждать.

Библиотеки — это раки, где хранятся останки великих святых.