На глаза Молли навернулись слезы, но она сдержала их, чтобы не расстраивать мать.

– Расскажи мне, как тут у вас.

– Ты имеешь в виду мою работу?

Этот вопрос застал Молли врасплох.

– Нет. Я не думаю, что с этим могут быть какие-то проблемы.

– Надеюсь, ты права, – сказала пожилая женщина, сдвинув брови. – Несколько месяцев назад Уорс позволил мне нанять приходящую помощницу. Сейчас хозяйство ведет она. Разумеется, под моим руководством.

– Значит, вы нашли выход из положения?

– Да, но этому дому нужна постоянная экономка, особенно теперь, когда Уорс решил податься в политику.

Меньше всего Молли сейчас хотелось говорить об Уорсе. Более того, она предпочла бы не встречаться с ним, пока будет находиться здесь. Но при данных обстоятельствах это было невозможно.

– У меня есть некоторые опасения, что в конце концов я все же потеряю работу, – сказала Максин, – Особенно если не пойду на поправку.

– Не бойся, мама, Уорс так не поступит. Ты сама прекрасно это знаешь.

– Возможно, но, пока я валяюсь тут без дела, в голову лезут нехорошие мысли.

Молли подмигнула ей.

– Теперь, когда мы с Трентом здесь, все изменится. – Она обернулась, чтобы поискать взглядом сына, но его не оказалось в комнате.

– Мам, ты не видела, как Трент выходил? – спросила Молли, стараясь не поддаваться панике.

– Нет, но не думаю, что он мог далеко уйти.

В этот момент Молли заметила, что дверь, ведущая в главную часть дома, открыта.

– Я сейчас вернусь, – бросила она через плечо и помчалась туда.

– Трент Бэйли, где ты?

– Кто такой Трент?

Молли замерла на месте, увидев прямо перед собой Уорса Кавано. В течение нескольких секунд они молча смотрели друг на друга, но напряжение было так велико, словно они кричали.

– Здравствуй, Уорс, – выдавила из себя она.

– Что ты здесь делаешь? – отрывисто спросил он, проигнорировав ее приветствие.

– По-моему, это очевидно.

– Максин не говорила мне, что ты собираешься приехать. – Его тон был резким и холодным.

– Это тоже очевидно.

Снова молчание.

– Итак, кто такой Трент?

– Мой сын.

Черные глаза Уорса засверкали, губы сжались в тонкую линию.

– Тебе везет, – язвительно произнес он, с презрением глядя на нее.

Слово «негодяй» едва не сорвалось с ее губ, но в этот момент из-за угла выбежал Трент.

– Мамочка, я ходил смотреть коров.

Молли привлекла его к себе и положила руку ему на плечо. Когда он начал вырываться, она усилила хватку. Чувствуя, что что-то не так, Трент перестал вертеться и с любопытством посмотрел на Уорса.

– Трент, – сухо сказала она, – это мистер Кавано.

Кивнув мальчику, Уорс снова переключил внимание на Молли.

– Я бы хотел поговорить с тобой наедине. Проглотив еще одно бранное слово, Молли обратилась к сыну:

– Ступай к бабушке, мой сладкий. Я сейчас приду.

– Хорошо. – Трент повернулся и побежал назад по коридору.

– Сколько ему?

Вопрос Уорса застал ее врасплох.

– Почти четыре, – солгала она с такой легкостью, что это ее потрясло.

– Красивый мальчик.

– Спасибо.

Напряжение, повисшее в воздухе, стало почти осязаемым, и Молли начало казаться, что комната вот-вот взорвется. Судя по тому, как омрачилось лицо Уорса, он испытывал то же самое.

– Надолго к нам приехала? – спросил он. На его щеке дергался мускул – верный признак того, что он раздражен или взволнован.

– Я не знаю. – Молли помедлила. – Может, на неделю, может, на дольше. А ты что-то имеешь против?

– Нет.

– Тыуверен?

– Да, – отрезал Уорс, – но лучше не попадайся мне на глаза.

Он проявил слабость и ненавидел себя за это. Черт побери, это его территория, и он контролирует все, что на ней происходит. По крайней мере ему так казалось. Выругавшись себе под нос, Уорс вышел из своей комнаты на балкон. Вдалеке быстро садилось солнце.

Посмотрев на часы, Уорс обнаружил, что еще нет пяти. Он любил осень, особенно октябрь, из-за того что листья на деревьях окрашивались в яркие цвета. Впрочем, у этого времени года есть один недостаток: постепенно световой день становится все короче. А ему, как фермеру, дорог каждый светлый час.

Но в данный момент его разочарование не имело никакого отношения к раннему заходу солнца. Время не смогло унять боль, гложущую его изнутри.

Молли вернулась в его жизнь.

Нет, это невозможно.

Но это произошло.

Она в его доме.

И с этим ничего нельзя поделать. Не мог же он вышвырнуть ее и ее сына на улицу. Он снова выругался, но тяжесть в груди не прошла.

А ведь он знал, что однажды они увидятся снова. Отрицать это было глупо. В конце концов, ее мать работала на него. Но поскольку они с, Молл и не виделись целых пять лет, он уже начал думать, что судьба сжалилась над ним.

До сих пор Максин во время отпуска всегда ездила навещать Молли. Сейчас, когда она повредила спину и была прикована к постели, возвращение ее дочери на ранчо было в порядке вещей. Если бы он знал о нем заранее, оно не причинило бы ему никаких неудобств.

Уорс не любил сюрпризов, особенно такого рода. Неожиданно столкнувшись лицом к лицу с Молли, он испытал огромное потрясение, от которого до сих пор не оправился.

Не помогло даже то, что с ней был ее ребенок.

Уорс потер уставшую шею. Он успокоится, только когда они уедут, но в ближайшие несколько дней этого не случится и ему придется смириться. Если Молли не будет попадаться ему на глаза, он справится. Если нет… Черт побери, это еще больше его разозлит.

Его раздражало, что Молли так привлекательно выглядит. Даже лучше, чем раньше. У него прекрасная память. Не проходило и дня, чтобы что-нибудь не напомнило ему о ней.

До сих пор ему удавалось бороться с навязчивыми мыслями, но сейчас это было невозможно. Пока Молли находится на его территории, ему не избежать случайных встреч с ней и ее сыном. Разумеется, она не станет держать мальчика взаперти. Он очень на нее похож, и с этим малышу повезло. Темно-каштановые волосы Молли были модно подстрижены и изумительно оттеняли дымчато-голубые глаза. А этот томный голос, который всегда так его возбуждал…

Хотя Молли было сейчас двадцать семь – на семь лет меньше, чем ему, – она не выглядела на свой возраст. С такой гладкой фарфоровой кожей она могла сойти за двадцатилетнюю.

Все же фигура выдавала ее истинный возраст. Она по-прежнему оставалась стройной, но грудь и бедра заметно округлились. Эти изменения связаны с рождением ребенка, но они делали ее еще сексуальнее, чем раньше. Ему было неприятно это сознавать, но только мертвый мог этого не заметить.

Были времена, когда ему хотелось умереть. И все из-за нее.

Когда Молли сбежала, у него внутри что-то надломилось. Часть души умерла, и виновата, несомненно, она.

Он презирал ее за это.

По крайней мере убеждал себя, что это так. Но стоило, ему один раз на нее взглянуть – и весь мир перевернулся с ног на голову. Впрочем, так будет продолжаться недолго. Он хорошо помнит, какая она лживая.

Эти воспоминания вернули ему уверенность в себе. Даже то, что Молли поселилась в маленькой комнате неподалеку от его спальни, не имело значения, хотя сначала он был против.

Черт побери, ему безразлично, где она будет жить. Он распорядился, чтобы Кэти, помощница Максин, показала Молли эту комнату, потому что она находилась рядом со спальней ее матери. Часто он спрашивал себя, что Молли рассказала матери об их отношениях. Он подозревал, что Максин не знала всей правды, и от этого его гнев лишь усиливался. Так даже лучше, сказал он себе. Пока им движут гнев и ненависть, последнее слово останется за ним.

Кажется, зазвонил телефон… Только после третьего звонка Уорс осознал, что это его сотовый. Не посмотрев на дисплей, он прорычал в трубку:

– Кавано.

– Похоже, ты сегодня встал не с той ноги.