— Только то, что рассказал Элк, — неопределенно ответила Эшли, и тихо спросила: — Как он?
— Ему сейчас ни до чего. У него нет людей, не хватает времени и он крутится, как может. Совсем себя загонял. Не понимаю, как он выдерживает подобные нагрузки. Еще у него какие-то сложности. Я краем уха слышала, что в Уошборн пошли непонятные финансовые вливания и вместе с тем, стали доставляться крупные партии алкоголя в наши магазины. Я знаю это потому, какой разразился скандал, после того, как он перехватил один такой левый товар и весь его перебил. Ни кто даже не удивился. Элк не был бы Элком, если бы поступил по-другому. Но, так не честно, я все говорю и говорю. Скажи хоть словечко о себе.
— У нас дожди.
— Да? У нас, похоже, тоже, но у меня совсем нет времени остановиться и посмотреть, что делается вокруг. У меня в центре, каждый день куча посетителей. Все желают посмотреть щит Великого Волка. Мне даже не надо было тратиться на рекламу. Слух о нем сам собой разошелся по всем резервациям. Приезжали даже из Мехико, я уже не говорю о наших соседях из Канады.
Эшли слушала ее и чувствовала себя счастливой. Она поняла, что если не уедет в Уошборн ее жизнь сломается. Чем дальше, тем больнее было жить без Элка. Она не ожидала, что может так глубоко и сильно полюбить.
Она долго ворочалась на диване, не в силах уснуть, взбудораженная разговором с Джози. Пришлось встать, пройти на кухню и налить себе вина. Вернувшись на диван, Эшли потягивая его, думала об Элке, уже без надрыва. Он не рассказал Джози о них, смолчал о том, что произошло в ту последнюю для них ночь у хижины шамана. Для него, как и для нее это стало неприкосновенным.
В прихожей что-то стукнуло. Эшли поднялась с дивана и посмотрела туда. Там, на полу валялся ее раскрытый портфель с выскользнувшей из него фотографией волка. После возвращения из Уошборна, Эшли больше не притронулась к нему, оставив заброшенным на столике. Как интересно он мог свалиться оттуда? Она немного подумала об этом, и снова легла на диван, пристраивая бокал с недопитым вином у себя на животе. Вставать, и подбирать портфель было лень.
Среди ночи ее разбудил какой-то шорох. Эшли открыла глаза. В квартире кто-то был. Она опять не закрыла дверь? Осторожно поставила бокал на пол, как можно тише, Эшли перевернулась на бок, так чтобы можно было видеть комнату и при возможности быстро вскочить. Где ее пистолет? Конечно же, вместе со значком и удостоверением он лежит в ящике стола в прихожей, куда она обычно кладет их. И именно оттуда донеся тот, странный, настороживший ее шум. Желтый Зуб? Но откуда?
В комнату бесшумно ступая, прошел волк. Резко сев на диване, опустив с него ногу, Эшли недоверчиво уставилась на зверя. Волк в городской квартире? Как это возможно? Зверь сел посреди комнаты, напротив Эшли, внимательно глядя на нее. Оба, молча, смотрели друг на друга. Эшли разглядела в его взгляде тоску. Волк поднялся и, опустив голову, изредка, взглядывая на нее, подошел к девушке и ткнулся холодным носом в ее руку. Эшли вскочила…
Комнату заливал свет пасмурного осеннего утра. Она вытерла влажный лоб и посмотрела на опрокинутый бокал, к которому во сне, ненароком, прикоснулась рукой. С этой минуты она больше не сомневалась. Своей тоской Элк дотянулся до нее. Он позвал ее.
Через несколько часов, она проходила через терминал аэропорта, таща за собой чемодан на колесиках. Ей хватило времени, чтобы уволиться и, ничего не понимающий Бишоп, отбросив в сторону ее заявление об увольнении, дал ей неделю отпуска. Никто так и не смог понять причину резкой перемены ко всему безразличной Эшли.
— Куда тебя несет, Кларк? Что молчишь? Ты меня просто бесишь своим молчанием. Если замуж собралась, так и скажи. Тебе, что кто-то не дает? Ничего, порезвись немного. Обратной прискачешь, я тебя, конечно, возьму, но на отпуск тогда не рассчитывай, — ворчал на прощанье Бишоп.
Эшли крепко обняла его и ушла, не оборачиваясь. Она забронировала место на ближайший рейс, сняла деньги со своего счета, отдала ключи от квартиры консьержу и помчалась в аэропорт, чтобы совершить, может быть самую глупую в своей жизни, ошибку.
Сойдя с трапа самолета, она направилась к знакомой стоянке аренды автомобилей. Эшли едва сдержала слезы, увидев сиротливо мокнущий под дождем "скаут". Словно ее встречал старый друг.
— Вот и славно, — проговорил владелец фирмы аренды автомобилей, оформляя продажу. — Странно, но вот уже месяц машину никто не берет, будто сглазил кто, но она в порядке, не сомневайтесь.
Забросив чемодан на заднее сидение "скаута", Эшли тронулась в путь. Как бы у нее не повернулось с Элком, она будет жить, и работать в Уошборне, рядом с ним и Джози. Она ощущала то спокойствие, какое обычно испытывает человек, зная, что все делает правильно. Ни темное нависшее небо моросящее дождем, ни ощущение что наступил поздний вечер, когда еще не было и трех часов дня, не могли развеять безмятежность и ясность ее души. Что за сложности она развела? Нужно было всего лишь принять свою любовь.
И опять по обе стороны от "скаута" простиралась бескрайняя серая прерия, с мокнущей скудной травой и чернеющими вдалеке скалами. Как же врачевал ее душу этот безотрадный вид.
Она ни о чем не загадывала. Ей просто нестерпимо хотелось увидеть Уошборн, Джози, матушку Клер и Элка. И она выжимала из "скаута" предельную скорость, мечтая о том, чтобы "ямаха" шерифа преградил ей дорогу, а сам он оштрафовал ее. Но дорога по-прежнему оставалась пустынной. Правда, через какое-то время ее нагнал тяжелый рефрижератор и, обгоняя, посигналил, чтобы "скаут" снизил скорость. Прежде чем он умчался вперед, мигая задними сигнальными огнями, Эшли успела разглядеть за его рулем плотного индейца в темно зеленой бейсболке и приветливо помахать ему рукой. Тот в ответ, укоризненно покачал головой, не одобряя подобного лихачества.
Думая об Элке, Эшли улыбалась. Беспричинная радость рвалась из ее сердца, хотя она понятия не имела к чему приедет: Элк был непредсказуем, как стихия и как стихию его было сложно предугадать и Эшли любившую стабильность и основательность это, к ее собственному удивлению, не пугало. Элк словно ураган смел с ее души все наносное, не нужное, прояснив ее видение, перевернув мировоззрение, расширив ее мир. С ним ничего невозможно было планировать, что-то загадывать. Но Эшли знала одно: куда Элк, туда и она. Вот и весь план ее будущей жизни, основой которой стал Элк, чья сильная душа была правдивой и она, выверяя по нему свою душу.
Она примерно представляла, как может встретить ее Элк и была готова преодолеть его упрямое неприятие. Она еще раз повторила все свои аргументы: ему не хватает людей? Отлично! Она в его полном распоряжении. Его не устраивает ее кандидатура? Но она профессионал, он сам подтвердил это Бишопу. Если он упрется, что ж, она отправится в Джульберг. Здесь работы хватит. Она может пойти патрульным на улицу, не в первой. К тому же Эшли рассчитывала на поддержку Джози и была уверена, что она не оставит ее. Что касается Рейчел, то им вполне хватит телефонного общения.
Она была готова к тому, что Элк может запутать, и подловить ее, как охотник свою добычу. Она рассчитывала на свою логику и разумное, трезвое, убеждения, чтобы уйти от силков его возражений. Знала она так же и то, что Элк найдет способ разрушить ее аргументы и обезоружить. Она и к этому была готова, имея в виду пути своего отступления. Все равно она будет рядом с ним не в Уошборне так в Джульберге.
Эшли сама удивлялась этой своей настойчивой жажде отдать Элку себя. Насколько мелочными показались ей прежние мечты о совместной жизни со Стенли Гарди: иметь респектабельную семью, порядочный дом, прочное положение в обществе. Не за то ли она тянулась к Гарди, потому что он готов был дать ей все это и потому что их взгляды на совместную жизнь так совпали. Неужели ей когда-то было этого достаточно? Сейчас она жаждала большего, не просто самого Элка, а весь его мир. Она хотела жить в нем, дышать им, строить его вместе с Элком. И он не сможет ей этого запретить. Она была полна решимости отстоять это свое право даже жестоко "подравшись" с Элком. Эшли улыбнулась. О, да! Сколько они с ним ни встречались, они все время "дрались". Их все время сталкивало, и встречи их никогда не проходили мирно и гладко. Сукин сын! Пусть, пусть он выходит на свою Тропу войны, потрясая своим томагавком. Поздно! Она уже вышла на Тропу любви и не за каким-нибудь жалким скальпом, а за сердцем и душой своего противника.
