В следующее мгновение произошло такое, что не могло привидеться даже в самом кошмарном сне. Полёт блаженства прекратился. Океан вытолкнул Хокимару. Ощущение счастья исчезало, оно таяло и рассасывалось, подобно туманной дымке, и сменялось невыносимой тяжестью и… темнотой…

Внезапно он осознал себя Существом. Он был «оно», какого-то среднего рода. У него имелся некий центр, беспрерывно воспроизводивший это Существо. Он чувствовал, что он — «оно», но при этом имел множественное число. Отдельные мельчайшие «я» обретались в нём в великом множестве. Каждое из этих «я» занималось тем, что производило все мельчайшие детали из его прожитой жизни. Никаких мыслей у него не было, он просто видел самого себя давно. Он осознавал себя начисто лишённым разума. Однако он занимался внутри себя сложной работой, носившей все признаки разумной деятельности, — воссозданием и восприятием прошлого. Кроме того, он чувствовал, как тягу, как жажду, непреодолимое желание — «Жить!»

Вокруг него потихоньку начала сгущаться непроглядная тьма. Внезапно Хокимару почувствовал ещё большую тяжесть и холод и осознал себя… единым со всеми своими грехами и пороками. Перед глазами потекла вся его выстроенная в хронологическом порядке жизнь. Появилось ощущение лёгкого мороза, в его сущность входило что-то твёрдое и чужеродное со стороны. Входило грубо. Он был лишён возможности сопротивляться этому чужому вторжению и очень испугался.

Хокимару понял, что находится между небом и землёй. Несмотря на все его просьбы и мольбы, луч, зовущий в небо, медленно гас на глазах. Вместо него появились какие-то закрученные в воронку вихри. Один, другой… Множество…

— По вере твоей тебе и воздастся! — услышал Хокимару усиленный тысячекратным эхом громоподобный голос, катившийся отовсюду. И понял, что это его не пускают в рай, а происходящее с ним неизбежно и находится далеко за пределами его понимания. И что безликий и холодный разум, вошедший сейчас в контакт с ним, не способный на чувства, любовь или сострадание, — это, возможно, и есть Бог Всемогущий! И за грехи придётся отвечать…

Глядя на проплывающую перед глазами собственную жизнь, Хокимару вдруг понял всё: он не достоин рая. Он увидел и понял то, что должен был увидеть давно. И смирился со своей участью…

— Кто ты? — снова загремел голос.

— Я грешник! Великий грешник, Господи! Сейчас стою перед тобой, Создатель, с молитвами о прощении!

— Какие грехи знаешь за собой?

— Жил для себя… В гордыне своей не ценил любовь женщины, не видел страданий ближнего! Возгордясь, покусился на Божий промысел и не выполнил повелений Твоих и назначения своего… сомневался в Тебе…

— Самый тяжёлый грех тот, что пришёл ты сюда без воли моей! — прогремело в ответ. — Никому не дозволено нарушать Закон Создателя! Ничто не может служить этому оправданием! Что можешь сказать ещё?

— Только одно, Создатель. Любовь! Я познал Любовь! Благодарю Тебя, Всевышний, что подарил мне её в жизни земной! Прошу Тебя, смилуйся и сейчас!

— Любишь жену? — грозный голос прозвучал мягче.

— Больше всего на свете!

— Человек сам мера всех вещей, как сущных, так и не сущных. Не благодари Господа, ты нашёл её сам. Но ты сам же, по своей воле, оставил женщину в несчастии, презрев Создателя своего! Понеси же безропотно жестокую кару!

— На всё согласен, Отец наш Всемогущий! Нет мне прощения! Понесу любое наказание от имени Твоего! Глух был и слеп в земной жизни. Не к тому шёл, не о том болел. Дал Ты мне прозрение, Господи! Молю Тебя только об одном, дай мне только один шанс всё исправить! Дай мне возможность вернуться к моей Сайхо!

— Сам будешь мучиться, грешник, и её, невинную, заставил страдать! Уйдёт она скоро в мир иной от всех мучений и страданий. Приму я её. А тебе нет оправдания! Даже после смерти телесной не быть тебе вместе с супругой! Не достоин ты её! Повелеваю: искупив грехи, вернёшься на Землю человеком исполнять волю мою. Но уже в другой жизни. Проживёшь праведно — будешь достоин в раю служить Создателю. А не исполнишь повелений моих — в другой раз придёшь на Землю тварью, не способной грешить! Готовься…

Тёмно-серые тучи над головой стали наливаться свинцовой чернотой.

— Умоляю Тебя, Господи, всеми святыми прошу: раз не быть мне вместе с супругой, дай ещё хоть раз взглянуть на неё! Очень Тебя прошу! Ещё хоть один раз! Смилуйся, Всемогущий! Любые муки приму безропотно!

— Любишь?..

— Люблю!

— Любовь искупает многое…

— Прошу Тебя, Господи…

— Скажи спасибо своему ангелу-хранителю. Силён он у тебя! Иначе давно бы ты уже стоял передо мной! Даю тебе один солнечный день на Земле, грешник! Пойдёшь вместе с ангелом своим.

— Благодарю Тебя, Господи!..

Если бы Хокимару мог плакать, он бы плакал…

…Японец испытал неподдельную радость, увидев себя лежащим без сознания под простынёй на высокой кровати в каком-то закрытом лабораторном помещении. К груди, рукам и ногам шли многочисленные провода от разных приборов, которыми была обставлена кровать. В головах стояла капельница с прозрачной жидкостью. Тихо попискивал датчик контроля пульса — единственный прибор, подающий признаки жизни в глухой тишине палаты. Под потолком дежурная лампа изливала тусклый синеватый свет. Через плотно зашторенные окна нельзя было ничего рассмотреть на улице.

Хокимару видел, но не чувствовал своего тела. Попытался подвигать рукой, но и со второй, и с третьей попытки не получилось заставить шевелиться даже пальцы. Тело не слушалось. Похоже, что оно отвыкло от своего хозяина. И тут только Хокимару поймал себя на мысли, что смотрит на всё со стороны. Значит, его сознание ещё не вошло в его собственное тело! Он попытался приблизиться. Ничего не получилось, невидимая преграда не пускала, не позволяла сойтись двум частям одного целого, бывшего когда-то учёным Хокимару. Радость от созерцания своего собственного тела быстро улетучивалась. Надо было что-то предпринимать! Но что?

— Не спеши! — ясно услышал Хокимару голос. Но в комнате кроме самого учёного не просматривалось ни одной живой души. Кому же мог принадлежать этот голос?

— Кто ты? — осторожно спросил Хокимару, и явно почувствовал чьё-то присутствие.

— Я твой ангел-хранитель, — произнёс голос.

— Покажись, — попросил Хокимару.

— Ангелы могущественны. Но, чтобы ты увидел меня, мне необходимо обрести тело.

— Обрети моё.

— Не могу.

— Почему?

— Ангелы входят в тело человека вместе с его душой. А твоя душа отделена от тела.

— Тогда помоги мне войти в него.

— Не могу.

— Ты же сказал, что ангелы могущественны. Почему ты не хочешь мне помочь?

— Я исполняю волю Высшей Силы. Тебе позволено только увидеть супругу. Ты сам об этом просил. Физическая жизнь тебе не дозволена.

Хокимару понял, что получил лишь то, о чём умолял, и не более того.

— Скажи, ангел, а что я представляю собой сейчас? Ну, без своего тела… Ведь я себя не вижу.

— Ты что-то вроде светящейся сферы. Шар. Сгусток энергии.

— Шар? А большой?

— Небольшой.

— А меня видно?

— Мне видно. Обычным людям — нет.

— А почему я не могу увидеть тебя?

— В физических мирах мы, ангелы, проявляемся посредством действия. Ангелы нематериальны и бесплотны, но мы входим в физические тела и обнаруживаем своё присутствие в действии, в мыслях, в движении.

— А почему ты раньше никогда не говорил со мной?

— Я всегда предупреждал тебя об опасности, подсказывал в трудных ситуациях. И с твоей душой я разговаривал всегда. Ведь мы с тобой были одним целым. Потом ты нарушил Программу Создателя и отделил свою душу от тела. Мне пришлось нелегко, много раз спасая тебя от гибели. Тебе разрешено свидание с супругой под моим контролем. После захода солнца мы вернёмся на первый уровень.

— Первый уровень?

— Да. Первый уровень Божественной власти. Можешь называть его Чистилищем.

— А где мы находимся сейчас?