Из глубин своего серо–зеленого балахона он бережно извлек заморскую выдумку в виде книжицы, отнятую им по дороге в Лукоморье у какого–то купца. Была она обтянута лакированной крокодильей кожей, с золотыми уголками и таким же золотым обрезом. Все страницы книжицы были чистыми, белее снега, лишь разлинованы простым карандашом на колонки, подписанные емкими заголовками: «Что сделать», «Когда сделать», «Зачем сделать», «Можно ли не делать», «Именины» и «Адрес голубиной почты». В верхней части каждой страницы золотыми буквами витиеватым шрифтом было начертано изречение дня. Сегодняшнее гласило: «Лучше записать и не забыть, чем не записать и забыть». К книжице прилагалось покрытое позолотой перо, золотая же чернильница–непроливайка и миниатюрное, но увесистое пресс–папье, естественно, тоже из золота.

 Называлась такая штучка непонятно, но солидно: устроитель.

 Сейчас первые страницы этого устроителя были исписаны красивым ровным почерком колдуна (вот прослезился бы его школьный учитель чистописания, убивший на исправление скачущих каракулей своего ученика большую часть своей жизни и нервных клеток).

 Чернослов с почти осязаемым удовольствием открепил от корешка золотое перо, отвинтил колпачок непроливайки, аккуратно обмакнул острие в чернила, полученные из вымирающего вида океанской каракатицы, как гласила надпись на сосуде, и ровной линией зачеркнул верхнюю строку: «2 октября. 18:00. Развязать кровавый террор».

 На очереди было: «2 октября. 18:30. Обеспечить верность дворцовой прислуги».

 - Эй, Надысь, — повернулся он к одному из оставшихся солдат. — Кольца у тебя?

 - Так точно! — указал тот на черный мешок в углу.

 - Будь готов.

 - Всегда готов!..

 Как все было просто… Хорошо, что он не послушал царя Костея и не взял с собой тысячу, как тот настаивал. Сотня хорошо обученных солдат и полмешка золота — всё, что потребовалось, чтобы пройти насквозь и подчинить эту непонятную, нелепую страну. Меньше затрат, меньше сил — больше чести. Царь обещал учесть его искусство и изобретательность при раздаче завоеванных провинций. Надо будет придумать, что ему выбрать — Шантонь и Лотранию, или Сулейманию. А, может, Вамаяси?..

 Ладно, приятные планы оставим на потом. Сейчас надо еще немного поработать.

 Не удержавшись от искушения, он еще раз обмакнул кончик пера в чернила и, едва дыша от усердия, помогая себе языком, вычеркнул и вторую строчку в устроителе.

 Ведь обеспечить верность — раз плюнуть. Все равно, что уже сделано. А как приятно смотреть и оставлять пометки на белой рисовой бумаге!..

 Тщательно промокнув черную линию пресс–папье, он убрал весь роскошный комплект обратно и вернулся в окружающую его действительность.

 Верность, верность… Никуда от тебя не денешься…

 Из обломков мебели он развел на каменном полу костер. Из заплечного мешка достал с десяток полотняных мешочков с порошками и травами, затем — небольшой закопченный котелок. Не без труда отыскав в груде павшей посуды все еще целый и вертикальный кувшин с водой, колдун наполнил из него котелок и, дождавшись, пока вода закипит, сел перед ним, скрестив ноги по–сулеймански и стал по очереди высыпать в нее содержимое мешочков, читая нараспев монотонное заклинание.

 Когда фиолетовые опилки, покрытые желтой плесенью из последнего мешочка оказались в кипятке, из котелка шершавыми клубами повалил серовато–белесый пар, и в нос ударил запах гнили и сырости.

 - Готово, — самодовольно ухмыльнулся узурпатор, кряхтя, поднялся на ноги и стал размахивать руками, выгоняя послушные мерзкие испарения в коридор, потом в разбитые окна, не прекращая читать заклятье.

 Прошло две минуты, три, пять, десять — а мутные клубы продолжали валить из котелка, который по всем законам физики должен был уже давно выкипеть и расплавиться. Казалось, они заполнили собой весь зал, коридор, комнаты, комнатки и просто чуланы и продолжали выливаться по лестницам в подвалы и во двор, заполоняя погреба, конюшни, амбары, кухню, сараи и даже собачьи будки. Через двадцать минут во всем дворце не осталось и клочка чистого, не отравленного зловонием воздуха, и тогда миазмы на мгновение остановились, повисли, а затем развернулись и заструились обратно туда, откуда вышли, сделав свое дело.

 С собой они приносили всех обитателей дворца, не посаженных еще под замок и не зачарованных колдуном по прибытию.

 Один за другим, бледные, с закрытыми глазами и вытянутыми вперед руками, тыча в спины и наступая на ноги себе подобным и тихо подвывая загробным голосом в ритм своих шагов, в зале пиров стали появляться слуги.

 Магический, никак не догоравший костерок на полу нашел свою смерть под ногами ничего не ощущающих и не понимающих людей.

 Был растоптан и раздавлен никак не ожидавший такого вот конца котелок.

 Оставшиеся на посту солдаты были притиснуты к стенке и могли сопротивляться не более, чем черепахи под катком.

 Чернослов залез на стул, потом на стол, с него — на подоконник, и уже перебирал уме два варианта — перепрыгнуть ему на головы вошедших, или сразу выскочить в окно, а горничные, кухарки, конюхи, шорники, кузнецы, плотники, садовники, лудильщики, бондари и прочий рабочий люд дворца все прибывал и прибывал…

 Наконец, когда колдуну стало казаться, что он переборщил с дозировкой ингредиентов, и теперь в крошечном зале пиров царского дворца пытается собраться вся столица Лукоморья, толпа перестала расти, остановилась и стала меланхолично раскачиваться в такт одним им слышимой музыке.

 - Все ли собрались? — подпрыгивая и пытаясь разглядеть, где кончается толпа, выкрикнул Чернослов.

 Толпа перестала раскачиваться и насторожилась. Неподвижные лица открыли пустые глаза и повернулись в его сторону.

 - Все, — удовлетворенно кивнул он. — А теперь слушайте меня и запоминайте…

 * * *

 Елена Прекрасная тихонько застонала, пошевелилась, открыла глаза, и первое, что она увидела перед собой — чьи–то огромные круглые выпуклые очи, неотрывно следящие за ее пробуждением.

 - ОЙ!!!

 - Тс–с–с–с!!!

 В поле ее испуганного зрения появился маленький морщинистый палец и обнаружились бледные губы за ним.

 - Тс–с–с–с!!! — повторили губы для вящей убедительности, а громадные глаза два раза моргнули. — Быстрее вставай, время не ждет!

 - ВставайТЕ, ты имел в виду, — строго предположила Елена. — Кто бы ты ни был, ты разговариваешь с царицей Лукоморья.

 Она быстро села, тут же вызвав вокруг себя книгопад средних размеров, и подозрительно оглядела стоящего рядом с ней человечка.

 На то, что это был именно человечек, прозрачно намекал его рост — едва ли полметра с беретом. Огромные глаза при ближайшем рассмотрении оказались вполне нормальными голубыми глазами за самыми толстыми стеклами самых большущих из когда–либо ей виденных очков. Светлые спутанные волнистые волосы спускались ему до самых плеч и странно контрастировали с черными завитыми усами и бородкой клинышком.

 - Нет, ты ошибаешься, царица, — покачал головой человечек. — Я имел в виду, что ты должна быстрее встать и следовать за мной без разговоров. Заклинаю тебя — последуй моему совету как можно скорее!

 - Следовать куда? — оставила на время уроки придворного этикета царица. — Почему я вообще должна куда–то за тобой следовать? Кто ты? Я сейчас позову Матрену, слуг…

 - Позвать ты их, безусловно, сможешь, — сухо кивнул головой человек, — но они не явятся на твой зов. Глас вопиющего в пустыне привлечет больше внимания, чем твой призыв.

 - Почему? Что случилось? — видя, как смертельно серьезен незнакомец, Елене стало не по себе.

 - Вставай же, царица Елена, и иди за мной, пока не поздно, — угрюмо нахмурившись, человечек протянул ей руку.

 - Я, между прочим, нахожусь в своем собственном дворце, если не ошибаюсь, и я никуда не собираюсь…

 - Увы и ах, но ты ошибаешься, царица Елена. Дворец уже не твой. Его захватил злой колдун, и он убьет тебя, если найдет, или продаст в рабство. Я же хочу помочь тебе — спрятать тебя от этого негодяя и его жестоких солдат, способных на любое зверство. Пойдем скорей же, царица, пока они не обнаружили тебя, — торжественным тоном чтеца–декламатора со стажем проговорил человечек и выжидающе взглянул на Елену.