Без применения крыльев.

 Про них одуревшее от цунами новых впечатлений, накрывшего его со всеми тремя головами, чудище даже не вспомнило.

 Пролетев метров шесть, оно тяжело обрушилось на камни — настоящие, не ледяные — под карнизом, испустило протяжный трехголосый рев и обиженно замотало всеми головами.

 Иванушка, скатившийся от удара, несмотря на все усилия удержаться, с тыла Змея, моментально вскочил на ноги, подумал, не забраться ли ему обратно, окинул яростным взором гладкую крутую чешуйчатую гору, плюнул и, не теряя больше времени, побежал к мордам страшилища, на ходу примериваясь, где бы сподручнее начать декапитацию возмездия.

 Но пятнадцать метров по камням — это несколько секунд.

 За которые Змей успел не то, чтобы прийти — скорее, приползти в себя.

 Он обернулся на хруст гравия под ногами всеми тремя башками, но не успел даже найти предполагаемого противника мутным взором, как перед самыми мордами у него завис ковер и доблестный изгнанник из высшей школы магии злорадно выпалил древнее заклинание слепоты прямо ему в глаза, из положения лежа.

 Злосчастная рептилия завыла, затрясла головами и, если бы смогла решить, с какой пары глаз начать, вырвала бы их себе когтями.

 Иван торопливо прикрыл лицо рукой.

 Агафон сочувственно сморщился.

 Дед расплылся в детской счастливой улыбке:

 - Какая красота!..

 Воздух вокруг мстителей и их жертвы наполняли сотни, тысячи, мириады радужно переливающихся в лучах заходящего солнца веселых мыльных пузырей.

 Они лезли в зажмуренные слезящиеся очи Змея, залетали ему в открытые пасти, затягивались в ноздри–сопла…

 Он замотал башками еще отчаяннее, зафыркал и взмахнул крыльями…

 - Уходит!!!.. — заорал Иван, подпрыгнул, целясь попасть по крылу, но промахнулся и лишь рассек чешую на боку.

 - Не уйдет!!! — победно взревел чародей с ковра и скороговоркой выпалил три волшебных слова, похожие то ли на кашель, то ли на смех.

 Камни под ногами царевича и Змея вскипели, взбулькнули белой пеной, и тут же снова застыли, как ни в чем не бывало.

 Застыли вместе с хвостом, животом, грудью и всеми тремя шеями и головами злосчастной рептилии.

 Змей теперь уже не просто махал крыльями — он бился и трепыхался, как мотылек в ламповом стекле, но это и не удивительно — ведь крылья оставались единственной частью тела, которой он мог пошевелить.

 Сбитый отчаянно мечущимся крылом Иванушка, после пары безуспешных попыток отползти с места, наконец, догадался, в чем дело, помянул добрым словом Агафона, вывернулся из застывших в камне сапог и кинулся влево, туда, где завис Масдай, под взволнованный крики деда Зимаря: «Только ничего не колдуй! Только не колдуй! Иван отбежит — потом сколько хочешь!!!..».

 - Иван, ты здесь? — радостно ухмыляясь, свесился с ковра волшебник. — Тогда я наношу последний удар!

 - Ну, уж нет! — нехорошо прищурившись, лукоморец окинул оценивающим взглядом шеи Змея и взвесил в руке меч. — Последний удар наношу я.

 - Помогите!.. Спасите!.. Я сдаюсь!.. — жалобно проскулила одна из голов, бестолково хлопая слезящимися глазами, чихая и кашляя от распространившегося повсюду вкуса и запаха хозяйственного мыла.

 - Я сдаюсь!.. — тут же поддержали ее две остальные.

 - Ага, вот ты как заговорил! — отгоняя одной рукой от лица оставшиеся еще пузыри, приставил меч Иванушка к одной из шей рептилии. — Говори немедленно, куда подевал похищенную тобой царевну Серафиму, гад ползучий?!

 - Кхем… Кхам… Кхой–й–й!.. Тьфу. Гадость какая… Извините… Это вы мне? — осторожно приоткрыла один глаз средняя голова, но тут же снова зажмурилась и затряслась мелкой дрожью, не в силах, будучи приклеенной, трястись крупной.

 - Тебе, кому же еще! Отвечай, несчастный!

 - Вот именно — несчастный! — прохныкала левая голова. — Чего я вам сделал, а?.. Я сидел дома, никого не трогал, собирался спать — и вдруг шум, крики, светопреставление какое–то просто!.. Все вверх ногами перевернулось! Ни одной косточки, наверное, целой нет! Сердце щемит! Селезенка екает! Головы трещат! Вся… хвост… исполосована!.. Двинуться с места — и то не могу! Да еще глаза ест, горла жжет, дышать невозможно — ну что вы за люди!.. Не знаю я никакой Серапионы, отвяжитесь! Дайте мне умереть спокойно!..

 - Серафима, тебе говорят!

 - И Серафимы тоже не знаю! Я с вами, двуногими, вообще не связываюсь — мне моих гор и коз с баранами хватает, зачем мне какие–то царевны? Чтоб вот так вот приходили всякие ненормальные, жизни лишить пытались? Вы что, сказок начитались, что ли? — во все еще плаксивом тоне правой головы просвечивало праведное возмущение.

 Иванушка, с сомнением глянув на Агафона, потом на деда Зимаря, нерешительно опустил меч.

 - Извините… — смущенно пожав плечами, пробормотал он. — Но нам совершенно точно известно, что царевну Серафиму похитил Змей Горыныч и никто иной…

 Головы фыркнули.

 - А я что — единственный Змей в красных горах?

 - А что — нет?

 - Нет. Мы, хоть и народ крайне немногочисленный, еще живем–поживаем. И знаете, что является залогом нашего долголетия и благополучия?

 - Что?

 - То, что мы не лезем в ваши человеческие дела. И если мы узнаем, что кто–то из нас начинает летать к людям и воровать их скот или — спаси–сохрани, их самих, мы изгоняем такого Змея из нашей страны. Навсегда.

 - И часто у вас такое случается? — с подозрением спросил дед Зимарь.

 - За последние сорок лет — ни разу. По крайней мере, мне об этом ничего не известно.

 - А что было сорок лет назад?

 - Один Змей повадился таскать коров у крестьян из единственной деревни рядом с городом. Но он не мог охотиться. И пока мы решали, что с ним делать, он умер. От старости.

 - М–да… — царевич вздохнул, вложил меч в ножны и почесал в затылке. — И что нам теперь делать?

 - Если бы у меня были плечи, — ехидно напомнил о вызове Ивана Змей, — я бы ими пожал. Не знаю, люди. Даже не знаю, что вам посоветовать. Хотя, нет. Знаю.

 - Что?

 - Если вы надумаете идти к другим Змеям нашей страны, не надо их вот так пугать и над ними издеваться. Просто вежливо покричите у входа в логово чтобы вызвать хозяина и задайте ему ваш вопрос. Если он нормальный Змей, он вам сам все расскажет.

 - А если нет? — с сомнением прищурился Иванушка.

 - Тогда вы, кажется, знаете, что делать, — сухо отозвался Змей. — А теперь — прощайте. Только пусть колдун меня сначала освободит.

 - Нет, погоди, — строго потряс пальцем перед носом правой головы Агафон. — Может, ты и не врешь, но мы бы хотели осмотреть твою пещеру. А? — и он хищно вперился взглядом в пару слезящихся помутневших желтых глаз, оказавшихся к нему ближе остальных, как будто ожидая, что Змей сейчас дрогнет и во всем признается.

 Змей шумно вздохнул.

 - Ну, что ж. Если вы мне не верите — я понимаю, что вы имеете полное на то право, репутация нашего народа в прошлом, увы, не безупречна — вы можете осмотреть мое жилище. Правда, я не ожидал в столь поздний час визита гостей, и там не слишком прибрано… — Иванушка мог бы Серафимой поклясться, что все три головы при этом смутились и покраснели, — но это, как я вижу, единственный способ убедить вас …

 Через двадцать минут унылые спасатели царевен уже снова стояли перед Змеем. Никаких следов Серафимы, равно как и других человеческих существ, в его логове не было.

 - Ну, убедились? — кисло поинтересовался Змей.

 - Убедились… — неохотно признался Агафон.

 - Но я не пойму… — не сдавался царевич. — Ведь мы видели! Красные горы, Змей… то есть, один из Змеев…

 - Где вы видели?

 - В волшебном блюде. Когда просили показать… просили показать… просили…

 На Иванушку было больно смотреть.

 - Что? — забеспокоился дед Зимарь. — Что просили?

 - Мы просили показать Змея, — закусил губу до крови Иван. — И оно нам показало. Змея. А нам надо было… попросить… показать… Серафиму… Какой. Я. Дурак. Но я подумал… Я не подумал… Я решил… Какой я идиот!.. Агафон!.. Дедушка!.. Что я наделал!.. Что я натворил!.. Потерять столько времени!.. Из–за такой глупой ошибки!.. Но ведь я был уверен, что ее унес Змей и, что разыскав его, мы спасем Сеню!..