Он выхватил меч, оглянулся и рот его открылся и позабыл захлопнуться: вместо царского шатра за спинами его беды и его собственной возвышалась и шевелилась куча вамаяссьской ткани с незапоминаемым названием и дорогущими украшениями, а поверх всего этого безобразия барахтался и пинался неизвестный, то ли сражаясь с кем–то, то ли просто агонизируя.
Второй вариант понравился бы сержанту больше, но не всегда в жизни мы получаем то, что хотим.
Мозг сержанта сработал мгновенно.
Из двух вариантов — изъятия незнакомца пешим порядком с наступанием на царя и его непостижимые простому смертному дела и вещи, и второй.
- Беда, по коврам!!! — проорал сержант, и умруны мгновенно очнулись от ступора и кинулись исполнять приказание.
Мозг Марфы тоже не тормозил.
Почувствовав скорее, чем увидев, что ее летальный аппарат лишился борт–стрелка, она в мгновение ока окинула зорким глазом обстановку, обратила внимание на внезапное исчезновение царского шатра и всё поняла.
Метла мгновенно опустила ее вертикально вниз, прямо на что–то шевелящееся и изрыгающее проклятия в дебрях сложившейся палатки, и она одним рывком подняла запутавшегося и ошалевшего подростка на ноги.
- Садись быстро!!! — проревела она прямо в ухо застывшему словно от заклинания Пашке и дернула его за руку, подчеркивая убедительность своего предложения.
Караул вокруг шатра кинулся куда–то в сторону, но у ведьмы почему–то было такое ощущение, что они скоро вернутся.
- САДИСЬ, ДУРАК!!!..
За всё время знакомства с младшим сыном матушки Дно — а длилось оно вот уже четырнадцать лет, начиная с момента рождения непоседливого охотника, Марфа никогда не видела его таким ошеломленным, ошарашенным, потрясенным… Она не решалась даже предположить, что могло вызвать в ее наперснике такие изменения, и это пугало ее больше, чем если бы она нашла в складках шатра бездыханное Пашкино тело.
Под Марфиными ногами кто–то завозился, она раздражено топнула по непоседе несколько раз, и возня испугано прекратилась.
А Пашка все стоял с выражением застывшего ужаса на лице, и надо было действовать.
Легким движением руки Марфа сгребла своего стрелка, перекинула его через метлу перед собой и взмыла в воздух.
За ней почти одновременно сорвались три ковра.
Не имея времени сманеврировать и вывернуть в направлении города, Марфа на полной скорости понеслась туда, куда было направлено метловище: вдоль лагеря и к полю.
Ковры — за ней.
Но не успела она пролететь и сотни метров, как каблуки ее царапнули об воздух.
Воздух, в нарушение всех законов алхимии, издал долгий противный металлический скрежет.
Сердце ведьмы ёкнуло, она вздыбила метлу и, теряя драгоценные секунды и метры, стала уходить вверх…
Внизу под ней раздался глухой шмяк и звуки падающих тел.
Она насторожено скосила туда глаз, ожидая от преследователей подвоха или обходного маневра, но вместо этого увидела, что два ковра и их экипажи летят кубарем в путанице рук, ног и оружия к земле, будто только что наткнулись на незримую стену.
Столкновения с которой ей секунду назад удалось чудом избежать.
Не долетев до земли метров тридцать, с десяток или более умрунов беспомощно растянулись прямо на воздухе, словно невидимая стена там переходила в невидимый потолок.
Она вспомнила и снова почти физически ощутила скрежет невидимого металла под каблуками, и мурашки высыпали на кожу, словно спасаясь в последний момент…
Но не могла же эта проклятая штуковина тянуться вверх вечно! — и Марфа плавно, каждое мгновение ожидая вновь ощутить предвещающий столкновение скрежет, выровняла свое воздушное судно, заложила поворот налево и взяла курс на Лукоморск.
Придется выслеживание шпиона отложить на потом, криво усмехнулась она.
Пашкина голова, свободно болтающаяся в данный момент где–то в районе ее подметок, тихо застонала.
«Проветрился, сердешный», — жалостливо вздохнула ведьма и решилась, наконец, оглянуться.
Как она и опасалась, преследователи не отставали.
Скорее наоборот: потеряв двоих из шести и почувствовав облегчение, ковер увеличил скорость, и расстояние между ним и метлой стало быстро сокращаться.
С Марфиной точки зрения, слишком быстро.
Она прикинула, сколько ей осталось до города, и с холодным спазмом в желудке поняла, что не успевает.
Интересно, они тоже могут видеть в темноте?
Наверное, иначе давно бы меня уже потеряли…
А если мне всё–таки не надо, чтобы они видели в темноте?
Ну, хотя бы на несколько секунд?..
На несколько секунд — это можно…
Сжав, чтоб было силы, метловище коленками, и не забывая придерживать только сейчас не спеша возвращающегося в сознание Пашку, она быстро сняла с пояса флягу со сбитнем (эх, жалость–то какая!.. на меду–то на гречишном, пользительно–то как было бы молодому организму [201]!..), выдернула зубами пробку, прошептала наскоро в горлышко несколько шершавых слов и плеснула горячей ароматной жидкостью себе за плечо.
На несколько секунд преследователям показалось, что глаза их слиплись от чего–то зловонного и липкого, но когда проморгались и протерли, было уже поздно.
Преследуемая вражеская метла исчезла без следа [202], но зато снизу, вертикально, в основание их ковра на огромной скорости врезалось нечто вроде отправившегося к звездам бревна.
Последний ковер беды обвис на торце метловища тетки Покрышкиной как крылья нераскрытого зонтика, накрыв собой и ведьму, и ее пострадавшего односельчанина, а все оставшиеся три умруна и сержант посыпались на землю, как горох.
…Неподвижное, залитое кровью тело с распоротой, оскалившейся вывороченными ребрами грудной клеткой…
…довольно мерцающее гладкое стеклянное сердце…
…засыхающее, агонизирующее живое сердце…
…мятая грязная бумажка в красных брызгах…
…страшный черный бездонный, как пропасть, глаз…
…АЙ!!!..
…попей, попей, милок, сразу получшает…
…сапоги, заляпанные грязью…
…коленки…
…ремень с тяжелой медной бляхой…
…ну, вот молодец… а теперь еще глоточек — и совсем орел будешь…
…грудь, развороченная, как медвежьей лапой…
…ну же, очнись, очнись, очнись, милок!..
…а в ней…
…не давай ему спать, тормоши, похлопай по щекам, а я заварю еще…
…белые и красные…
…проснись, проснись, Пашка!..
…и сердце…
…сейчас, сейчас, несу!..
…два сердца…
…Павел Дно, вставай!.. Ты не имеешь права тут валяться!..
…гладкое, блестящее…
…СЕГОДНЯ НОЧЬЮ ОТ ТЕБЯ ЗАВИСИТ ВЕСЬ ГОРОД!..
Что?
Город?
СЕГОДНЯ НОЧЬЮ ОТ МЕНЯ ЗАВИСИТ ВЕСЬ ГОРОД.
- Что это?.. Где я?.. Что слу… А–а–а–а–а!!!..
- Да чего ты, оглашенный, дергаешься! Деду, вон, все лекарство пролил!
- Это он, он, он!.. Это он там был!!!..
- Да успокойся ты, стрелок! Вопишь как баба! — терпение Марфы Покрышкиной кончилось: она поняла, что больному нужен не отвар, а шоковая терапия.
Клин клином, так сказать.
- Что?.. — Пашка окончательно пришел в себя, подскочил, дико вращая глазами, и почувствовал под тощим задом доски лазаретского лежака. — Где?..
- Всё в порядке, малыш, всё кончилось, мы дома, — ласково погладила его по горячей голове ведьма и смахнула украдкой слезинку.
- А где?.. Я видел, только что!!! Он тут!!!..
- Кто тут, кто?
- Он… человек из шатра… Костей…
- Да какой тебе тут Костей — сплюнь три раза! Ты чего! Кроме нас с дедом Зимарем да раненых тут никого нет: все целители отдыхать ушли, да и раненые спали… пока я тебя не принесла…
- А сейчас? — сконфужено, предвидя ответ, поинтересовался всё же мальчик.
- А сейчас они хорошо, если к утру заснут, — ворчливо пробормотал голос деда откуда–то справа. — Такое представление ты тут закатил, милок, что от соседних ворот из лазарета все раненые сбежали, не то, что у меня…
