Находка тем временем серьезно обдумывала вопрос. И, наконец, пришла к выводу:

 - Ну, если даже безрогий, то не украдут, — уверенно заявила она, не оборачиваясь.

 - Даже безрогий… — эхом печально вздохнул поваренок и отчего–то расстроился. — Даже блудни–то на меня не позарятся… И уродился–то я такой никчемучный…

 Но долго грустить он не умел.

 - Находка, а слушай, Находка! — как за веревочку звонка, поваренок снова потянул за косу. Но вместо «дзинь–дзинь» раздалось «Да что тебе опять!..»

 - А послушай, Находка, если я к хозяину ручья обращусь, он мне ответит? — Сайка озарила новая идея.

 - Тебе–то? — Находка даже остановилась, чтобы повнимательней оглядеть его. Но это не помогло — ответ не нашелся.

 И она поспешила вприпрыжку догонять царевну.

 - Не знаю. Вообще–то, ты не из октябричей, — бросила она на ходу через плечо.

 - А, может, ответит?

 - А может, и ответит.

 - Но я же не из вашего народа, я же из костеев, ты ж сама сказала!

 - Да почем я знаю, ответит, не ответит! — вспылила октябришна, зацепившись ногой за полегшую траву и едва не оказавшись в гостях у хозяина ручья. — Что ты ко мне привязался, докука! Под ноги лучше смотри!..

 - Да ты сама смотри!

 - Да ведь я же с тобой разговариваю! Ты же сам меня отвлекаешь, зудишь и зудишь, как комар!..

 - А ты все время ворчишь! Думаешь, если я младше тебя, то от меня можно как от маленького отмахиваться!

 - Да ты маленький и есть!

 - Это я только ростом маленький, потому что ем мало, а так я уже взрослый! — если бы Саёк был котенком, он бы сейчас выгнул спину дугой и встопорщил шерсть — чтобы казаться больше и воинственнее, чем есть на самом деле.

 - Это сколько, интересно, тебе лет, взрослый? — насмешливо фыркнула Находка, снова оглядываясь через плечо.

 - Семнадцать! — вызывающе заявил поваренок. Но уловив на себе теперь еще и удивленный взгляд царевны, смутился и пробормотал: — Через два года будет…

 - Это тебе–то через два?! — возмущенно оглянулась Находка. — Да хорошо, если через семь!..

 - Ну, через четыре! — ворчливо отодвинул свой возрастной рубеж поваренок на шаг и вытянул шею, пытаясь выглядеть, не слишком ли разочарована царица его вопиющим малолетством. — Героем можно быть и в трина…

 Коряга нашла героя.

 Зацепившись ногой за притаившуюся под полегшей сухой травой толстую кривую ветку, поваренок полетел носом в землю.

 Не зная, куда от стыда деваться от такого начала карьеры единственного защитника ее величества, он замычал, как от боли, прижался бессчастной своей головушкой к земле и вздрогнул.

 - Земля!.. — вытаращив глаза, вскочил он, позабыв о предыдущем желании провалиться сквозь землю или стать жертвой блудней. — Земля!!!..

 - Где земля? — встревожились его подзащитные.

 - Земля дрожит!!!..

 Серафима мгновенно закрутила головой по сторонам, изучая, запоминая, анализируя окружающую их местность — до последней кочки, дерева, ручейка, тропинки…

 - Это погоня!.. — Находка побледнела — на лице остались только глаза и веснушки — и прижала руки к груди. — Они нашли наш след!.. Ой, ваше величество Серафима!.. Что делать?!.. Что делать?.. Ой, батюшка–Октябрь, спаси нас — помоги!..

 …тропинки…

 Саёк выцарапал из травы свалившую его так вовремя коряжину и встал, набычившись и выставив вперед челюсть, лицом к невидимым пока преследователям.

 Это, конечно, не двуручный меч…

 - Бегите, я их задержу!.. Ой…

 …тропинки…

 Теперь ее заметил и Саёк.

 - Смотрите, тропинка! — радостно воскликнул он, и для наглядности ткнул в ее сторону своим оружием. — Бегите туда! Может, там люди!

 - Это звериная тропа к водопою, — угрюмо охладила его надежды царевна. — Хотя… постой.

 Она быстро выудила из кармана носовой платок, так любезно когда–то предоставленный первым советником Костея Зюгмой, завернула в него камень и запулила им верх по тропе. Пролетев десятка полтора метров, камень выпал из платка, оставив его висеть на ветках шиповника.

 - Быстро переходим на тот берег и затаиваемся! — скомандовала она, и первая, подавая пример, содрала с ног сапоги.

 - Я их задер… — едва ворочая прикушенным вторично языком, попытался было возразить поваренок, но царевна не дала ему погибнуть героем. Она без лишних разговоров ухватила его за руку и поволокла за собой на ту сторону, как мать — капризного ребенка из «Детского Мира».

 Находка, собрав полы платья в один кулак и зажав ботинки в другой, вприпрыжку последовала за ними.

 Едва они успели нырнуть в кусты на том берегу и затаиться, как из–за изгиба ручья, ломая нависающие над водой ветки, черным, топорщащимся железом табуном, вылетели две беды, поднимая вокруг себя фонтаны брызг. На закорках первого умруна, как на боевом коне, восседал штандарт–полковник, чуть сзади, на своих гвардейцах — оба сержанта с мечами наголо — то ли готовые в любую секунду вступить в бой с улизнувшей пленницей и ее прислугой, то ли просто вспомнившие детство.

 Штандарт–полковник не отрывал взгляд от земли.

 Поравнявшись со спускающейся к воде звериной тропой, Атас выкрикнул команду остановиться.

 Он спешился, за ним сержанты, и все трое осторожно затоптались на месте, о чем–то переговариваясь вполголоса.

 - Так вот как они смогли так быстро догнать нас, верхом на… — зашептал было еле слышно Саёк, но Серафима бесшумно, но быстро захлопнула ему рот ладонью.

 - Тс–с–с–с!!! — сделала большие глаза Находка.

 - Тс–с–с–с!!! — поддержала ее Серафима.

 Вдруг ветка березы рядом с ними задрожала, закачалась, осыпая их золотыми листьями.

 Штандарт–полковник замолчал, повернул голову в их сторону и настороженно зашарил колючим взглядом по кустам, где притаились беглецы, и лесу за их спиной.

 Все трое медленно подняли глаза к ожившей ветке, ожидая увидеть самое страшное, и увидели.

 Прямо над ними, метрах в двух, переминаясь с лапки на лапку и рассматривая их то одним глазом, то другим, сидел дрозд.

 Если бы он был человеком, Серафима могла бы поклясться, что он прокашлялся, устроился поудобнее, завел глаза под лоб и стал вспоминать заготовленную дома речь.

 Подумать только, Серафима до сей минуты считала, что Находка побледнеть больше не в состоянии.

 Без единой кровинки в лице — даже веснушки побелели — октябришна, едва шевеля непослушными губами, прошептала:

 - Дрозд–болтун… Он людей увидел… сейчас затарахтит… всех переполошит… не отстанет… Мы погибли… Они нас найдут… Они нас увидят… Батюшка–Октябрь… помоги–спаси… Мамочки родные… Ой–ой–ой…

 Какой дурак сказал, что болтун — находка для шпиона?!..

 Пока Серафима, лихорадочно стреляя глазами по сторонам, соображала, чем можно зловредную птицу укокошить или прогнать, над головами у них послышалось и стало стремительно приближаться низкое жужжание. И не успел дрозд–болтун опомниться и сказать последнее «прости», как с неба на него свалилось нечто, похожее на небольшую черную дыню с крыльями, схватило его и, удовлетворенно гудя и причмокивая на лету, умчалось прочь.

 Атас подозрительно покосился в их сторону еще раз, но тут его внимание отвлек вернувшийся бегом с разведки звериной тропы сержант Юркий. В руке, как будто опасаясь, что он тоже может внезапно исчезнуть, как его хозяйка, командир беды крепко сжимал платок Серафимы, подброшенный ей туда несколько минут назад.

 - Нашел на тропинке, ваше превосходительство! — самодовольство и радость так распирали сержанта, что взорвись он невзначай, его клочки долетели бы до лукоморской царевны и ее двора даже через ручей. — Они побежали туда!

 Ничего не сказав, штандарт–полковник только яростно зыркнул на свой отряд, и тут же его и сержантов подхватили на руки и водрузили на шеи их «скакунов».

 - Вперед по тропинке! — прорычал он. — Догнать и схватить! Быстро!!!..

 И оборванные, грязные, мокрые умруны, хлюпая и причавкивая теряющими на ходу подметки сапогами, понеслись мимо него прочь.