Литмир - Электронная Библиотека
A
A

 - Открывайте, — повелевающее махнул заколдованным дружинникам рукой в черной кожаной перчатке начальник караула. — Да поживее шевелитесь, проклятые!..

 Такой же ломкой походкой, какую с разной степенью достоверности старался изображать до сих пор Митроха, оба дружинника без единого слова потащились из караульной будки снимать засов.

 - Ну, слава тебе!.. — одними губами прошептал Граненыч и понял, что последнюю минуту он забыл дышать.

 Укрывшись за неподвижной маской зачарованного, он тихохонько перевел дух и торжествующе улыбнулся — одними глазами.

 Получилось.

 Прорвались.

 - М–м–м–мум!.. М–мумум–м–м!.. М–м–му–ум–м–му–у–у–у!!!.. — донесся сзади знакомый звук.

 «И тебе всего хорошего, Герасим», — подумал в ответ буйволу Митроха и украдкой оглянулся на прощанье.

 По направлению к ним, откуда ни возьмись, полоща на бегу полами шубы, к ним неуклюже бежал, размахивал руками как ветряная мельница и что–то отчаянно мычал Букаха.

 Хотел ли он схватить беглеца или присоединиться к нему, Граненычу разбираться было недосуг.

 Сердце его отчаянно метнулось в грудной клетке, руки непроизвольно дернулись, и он хлестнул вожжами по спине Елку. Та, не ожидая от старого знакомого такого вероломного коварства, встала на дыбы, ударила перед собой копытами и угодила прямо в грудь одного из дружинников, поднимающих засов. Тот охнул [14], отлетая к воротам, и тяжелый брус, не чувствуя больше поддержки с одного конца, ухнулся обратно на место.

 - Эй, ты чего, ты чего?.. — отскочил начальник караула от взбунтовавшихся вдруг кобылы и мужика и выхватил меч. — А ну, слезай!..

 - М–мум–м!!! М–м–му–умуму!..

 Страшно выпучив глаза и указывая пальцем одной руки на Митроху, другой рукой Букаха делал непонятные знаки черносотенцу.

 - Слезай, кому говорят! — замахнулся тот на Граненыча и нервно дернул головой в направлении экс–воеводы: — А это еще кто?

 - Царский шут. Юродивый. Немой и бесноватый. Может покусать, — мстительно сорвалось с языка Митрохи прежде, чем он успел подумать, что говорит. — Это заразно.

 - Э–э–эй, стой! — черносотенец на секунду забыл о подозрительном вознице и выставил меч навстречу несущемуся галопом грузному боярину и его роскошной, покрытой алой шатт–аль–шейхской парчой шубе. — Стой, кому говорят!..

 - М–м–м–у–у–у–у–у?!.. — снова донеслось до ворот — это нахмурился в загоне чем–то недовольный буйвол, но теперь до него не было дела даже его покровителю Митрохе.

 Букаха несся вперед, как будто до последнего не верил, что начальник караула и вправду пустит в ход меч. Но когда его острие уперлось в широкую грудь, затянутую малиновым бархатом, он остановился и, гневно мыча и размахивая кулаками, стал метаться вправо–влево, стараясь обойти караульного и самолично схватить утеклеца, чтоб потом предъявить его новому царю как доказательство своей верности, бдительности и наблюдательности.

 Но куда бы не кинулся толстый боярин, везде его встречал с мечом наголо испуганный черносотенец.

 - Уйди!.. Уйди отсюда!.. Убью дурака!.. — тыкал он клинком перед собой, и Букаха едва успевал уворачиваться, не выпуская все же Митроху из виду. — Чего ты ко мне привязался, убогий?! Иди, лечись!..

 - М–м–мумум?!..

 - М–м–м–у–у–у–у–у?!.. — Герасим сквозь редкий забор прищурился на подпрыгивающую вместе с хозяином боярскую шубу и нехорошо склонил голову, но кого сейчас волновало мнение заморской коровы?

 От неожиданности и простоты пришедшей в боярскую голову идеи Букаха остановился, отступил на шаг для душевного спокойствия караульного и, старательно мыча, ткнул толстым пальцем сначала себе в грудь, потом в Граненыча, прижатого к воротам и напряженно замершего на своей телеге, потом полоснул себя ребром ладони по горлу.

 - М–м–у–у–у–у!.. — хрипло выдохнул Герасим, почувствовав рядом с собой тепло и поддержку своей подруги, подошедшей выяснить, что там происходит. — М–м–м–у–у–у–у–у!..

 - М–мумуммум!.. — ожесточенно проревел экс–воевода. — Муммумму!!!

 - Его надо? — впервые перестал тыкать мечом и нахмурился черносотенец.

 - М–муммум!!!.. — закивал обрадованный понятливостью того Букаха. — М–мум–му!

 - Ну, хватай, — осторожно отступив в сторону, разрешил караульный. — Потом я его к капралу Шухеру отведу. А лучше, вас обоих…

 Не расслышав последней фразы, Букаха неприятно ухмыльнулся, растопырил руки и стал обходить телегу слева, так, чтобы караульный оказался у лже–возчика за спиной.

 - Мм–мумуммум!.. — торжествующе проревел он.

 - М–м–м–у–у–у–у–у!.. — с ненавистью склонил голову Герасим.

 - М–м–у–у–у–у?.. — недоверчиво переспросила Му–Му.

 - М–м–м–у–у–у–у–у!!!..

 - Солдат! Не дай им убежать в ту сторону! — приказал начальник караула и приготовился признать, что несение караула на хозяйственных воротах — не такая уж скучная обязанность, как ему показалось сначала.

 Оставшийся на ногах дружинник двинулся на место новой дислокации, а Граненыч соскочил с телеги и нырнул под лошадь.

 Букаха за ним.

 Митроха шарахнулся от занявшего стратегическую позицию в первых рядах неожиданного театра черносотенца и вскочил обратно на телегу.

 Еще не похудевшее от бед и забот последних дней пузо боярина не дало ему согнуться как следует, чтобы проскочить под низкорослой лошадкой, и он с разбегу боднул ее головой в живот.

 Не ожидавшая такого поворота событий Елка покачнулась, молниеносно обернулась и тяпнула длинными желтыми зубами экс–воеводу за плечо.

 - Муммум–мму!!!.. — взревел тот и набросился с кулаками на бедную животину.

 Истопнику, в первую же вылазку в тыл врага познавшему на своем опыте горечь провала, не надо было ничего подсказывать.

 Ловко, как кошка, спрыгнул он с другого края телеги, увернулся от только что прибывшего на указанное ему командиром место медлительного дружинника и кинулся бежать со всех ног очертя голову.

 - Хватай его!!! — азартно, как будто не нарушителя ловил, а на стадионе болел, запрыгал на месте и закричал черносотенец, и Букаха послушно оставил в покое лошадь и кинулся вдогонку за своим пропуском в лучшую жизнь.

 Конец этого эпизода был бы печален в своей предсказуемости, но в каждом «наверняка» всегда есть свое «если».

 Если узамбарский буйвол недоволен, он постарается сделать всё, чтобы как можно большее число окружающих было своевременно проинформировано о его недовольстве.

 Доведенный сначала до красного, а потом и до белого каления хаотично перемещающейся алой шубой, Герасим отступил на несколько буйволиных шагов, разбежался и с треском высадил мощными рогами калитку загона вместе с изрядным куском забора.

 Половина которого отгораживала от остального мира носорога.

 Пока живая осадная машина с миопией разглядывала образовавшуюся пробоину и соображала, что бы это могло значить, Герасим с благоверной времени зря не терял…

 И какому идиоту вообще могло прийти в голову, что несение караульной службы на хозяйственных воротах — это скучно?

 Когда до тощей спины в коричневом армяке оставалось не больше метра, Букаха протянул руку и изо всех сил толкнул убегающего мужичка. Тот повалился на сухую траву, перекатился несколько раз и замер.

 Довольный Букаха остановился, пыхтя и отдуваясь, и вдруг услышал за своей толстой алой спиной звучное, полное радостного предвкушения: «М–м–м–у–у–у–у–у?..».

 Позабыв на мгновение про Граненыча, боярин резко остановился и злобно оглянулся, рассчитывая дать отповедь наглецу–черносотенцу, посмевшему его передразнивать…

 И оказался нос к носу с огромным иссиня–черным буйволом. В глазах его кровавым огнем горела боярская шуба.

 - М–м–м–у–у–у–у–у?!.. — из–за широкого плеча узамбарского быка выступила его рогатая супружница, и на черной капризной морде ее было написано «хлеба или зрелищ».

 Хлеба у экс–воеводы не было.

 И злонравная скотина об этом знала.

113
{"b":"128631","o":1}