- Забыли уж, какой он есть–то, свет, — вздохнула Лариска.
- А на растопку что? — задала резонный вопрос боярыня Варвара.
Взгляды всех присутствующих, как по команде, устремились к одинокой книжке на полу.
Можно было бы сказать, что идея Коневой–Тыгыдычной привела к абсолютному фиаско [10] — если бы не книга, носящая обычное для тех времен короткое название: «Путеводитель и описатель книжного хранилища, затеянного, заложенного и построенного в году окончания черной моровой язвы» [11]. Уже разложив ее на полу и подпалив страницы свечкой, Рассобачинский вдруг снес одним махом деревянный шалашик, только что кропотливо им же воздвигнутый над растопочным материалом и стал голыми руками сбивать с плотных желтых страниц не успевшее еще толком их распробовать пламя.
Под аккомпанемент недоуменных вопросов, он бережно перелистал страницы и победно продемонстрировал обществу одну из них.
На ней красовался подробный план библиотеки, со всеми полками, шкафами, этажерками, столом и стулом. На ней было обозначено даже место хранения коробки со свечами и кресалом.
Но внимание глазастого графа привлекло не это.
На очерченном черными чернилами плане был ясно обозначен только что разобранный ими проход, через который они попали в библиотеку.
А в противоположной стене — еще один.
* * *
- Нет, я не белочка, — в третий раз терпеливо, сквозь несколько слоев Митрохиного полотенца, проложенных мятой, сушеной малиной, яблоками, цукатами, корицей, укропом, лавандой, розовыми лепестками, луком, чесноком и вяленой воблой терпеливо повторяла Елена ошалело хлопающему жиденькими бесцветными ресницами Граненычу. — Не белочка, не зайчик и не мышка и никакой иной грызун — не пойму, отчего это тебе так непонятно. Я — царица твоя Елена. И ты должен мне повиноваться.
Граненыч упрямо покачал головой:
- Т… т–тсарицы сквозь д–двери… х–ходят… Это д–даже я… з–знаю… А т–ты — или моя б–белочка… или п–порождение к–клад… к–кадл… к–колдовства… этого… — и он, несмотря на плохо вменяемое состояние, опасливо оглянулся по сторонам — не притаился ли «этот» за табуреткой или под столом [12].
- Гр… Митрофан. Послушай меня внимательно и поверь мне. Я тоже хожу сквозь двери. Обычно. Но сейчас сквозь двери по дворцу ходить опасно, и Дионисий, — для иллюстрации достоверности, она указала на миниатюрного человечка, заинтересованно наблюдавшего за выяснением отношений правителя и верноподданного, — помог мне пройти по Пути Книги.
- А эт… та еще… к–кто?.. — с трудом сфокусировал разъезжающийся взгляд на маленькой франтоватой фигурке Митроха.
- Я библиотечный, — со скромным достоинством представился Дионисий.
- Б–библиотечный… к–кто?.. — с еще большим непониманием нахмурился истопник.
- Библиотечный библиотечный. Бывает банный, бывает домовой, бывает овинный. А я — библиотечный, — кротко вздохнув, привычно объяснил человечек.
- Да?!.. — изумился Граненыч. — Я н–никогда… не с–слышал… что б–бывают…
- Не в этом дело, — устало отмахнулась от его сомнений Елена. — Сейчас дело совсем не в этом, Митрофан.
- К–как — не в эт…том? Я с–сорок лет… брал к–книги… в бил… билбл… в билбил… там, где они хранятся…и не п–подзревал, что…
- Дело в том, Митрофан, — царица пошла на риск и приблизила свое измученное, но все еще прекрасное лицо к его слегка опухшей физиономии со впалыми небритыми щеками и положила руки ему на плечи, — что все наше царство попало в страшную беду, и кроме тебя, его спасти больше некому.
И тут Граненыч окончательно уверился в том, что количество выпитого спиртного в его случае перешло в качество. Потому что до сих пор только во сне, и то нечасто, к нему являлся представитель царской фамилии и говорил что–нибудь подобное. И каждый раз в своих снах он, Митроха, в ответ лишь испуганно махал руками и отказывался, или убегал, очертя голову, или прятался так, что сам себя потом не мог найти, а потом, проснувшись, горько жалел об этом — ну хоть вот бы раз, дурню, хоть бы и во сне, совершить то, о чем мечталось с детства…
И вот сейчас — опять…
Но теперь–то уж он будет умнее.
Ну, сон — держись.
- Я… г–готов, — решительно мотнул он головой так, что она чуть не оторвалась от тощей шеи, а подбородок ударился о грудь. — Г–где… в–враг? Н–неси… его… с–сюда…
Елена перевела дух и со смесью облегчения и раздражения взглянула на Дионисия: хоть Митроха и поверил, наконец, в ее реальность, толковать о чем–либо с их единственной надеждой, пока она, то бишь, он, был в таком состоянии, было бесполезно.
Но ответного взгляда она не дождалась.
Маленький библиотечный больше не наблюдал за ними — не замеченный никем, он беззвучным кошачьим шагом пересек комнатушку, прильнул ухом к двери и теперь с напряжением, передаваемым даже его спиной, вслушивался в что–то, что, похоже, происходило в коридоре.
- Елена, бежим! — вдруг резко обернулся он и схватил царицу за руку. — Сюда кто–то крадется!
- Кто?.. — побледнела под полотенцем та.
- Не знаю!!! — шепотом прокричал он и, не медля более ни секунды, втянул несопротивляющуюся царицу в стену.
- Н–ну, в–вот… Т–теперь уже они… с–спрятались… — расстройство и разочарование Граненыча можно было черпать ведрами. — А я т–толко… сол… солг… солгал…. солгалсился… К–куда же вы?.. А?..
Елена остановилась, едва они скрылись в трубе Пути, и заставила остановиться своего провожатого.
- Что случилось, Дионисий? Что за паника? — едва переводя дыхание, строго спросила она. — Ты меня так напугал! Ничего ведь не было слышно! А Митроха как раз только начинал понимать…
- По коридору кто–то подкрадывался! — горячо зашептал библиотечный, не дожидаясь, пока Елена договорит. — Я точно слышал, и я абсолютно уверен в этом! Он топал и пыхтел, как бегемот на скачках!.. Представь, что было бы, если бы этот «кто–то» вошел к Граненычу и увидел тебя? Не забывай, царица — теперь во дворце у нас нет друзей!..
- О, нет… — всплеснула руками царица. — Только не это…
- Вот видишь, — торжествуя, проговорил библиотечный. — Как было неосмотрительно с твоей стороны забыть обо всем, кроме…
- Я имею ввиду, что если этот «кто–то» войдет сейчас в комнату Граненыча и увидит его пьяным, да еще и с книжкой… — не слушая его, продолжила Елена, — а заколдованные слуги не пьют и книжек уж точно не читают…
- О, нет… — теперь всплеснул руками и Дионисий и, обронив на ходу берет, бросился обратно в клетушку Митрохи. — Только не это…
- Митрофан, быстро, твоя повелительница ждет тебя! — скомандовал грозным шепотом он, сжав в своей крошечной ладошке узкую мозолистую ладонь истопника, и ноги того, не дожидаясь команды от всё еще погруженного в алкоголь и обиды мозга, сами понесли все остальное к стене и через нее. Туда, где ломая руки от нетерпения и страха, ждала их Елена Прекрасная.
И не успела спина Граненыча исчезнуть за бревнами, как дверь его комнатки распахнулась, едва не впечатав ручку в стенку, и внутрь, грозный в своем безмолвии, ввалился Букаха.
- …Ч–что ж вы не дали мне с ним встретиться–то, а? — потягивая из вамаяссьской фарфоровой чашки огуречный рассол, не переставал сокрушаться Граненыч. — Я ж бы его, г–гада, с–своими руками бы п–придушил!.. Г–герой, едрена кочерыжка…
- Вы с ним в разных весовых категориях, — просто объяснил Дионисий, даже не утруждая себя лишним взглядом на костлявую фигуру истопника, словно составленную из палочек.
- Отожрал на царских–то харчах п–пузу, п–паук… — не унимался Граненыч, хмуро поджимая обветренные губы и морща лоб. — Не разглядели мы змею за пазухой, вот это п–плохо…
- Плохо сейчас то, Митроха, — мягко вмешалась Елена, приглушенно выговаривая слова из–за своей многослойной защиты и стараясь дышать не очень глубоко, — что во всем Лукоморске не осталось ни одного человека, способного противостоять колдуну. Кого он не заколдовал, того запугал. И если в самое ближайшее время не придет нам на помощь мой муж с войском, то кто знает, что этот негодяй еще придумает, чтобы задурманить головы и тем, кто еще в своем уме. И тогда, когда Василий и Дмитрий вернутся, они попадут в ловушку.