А теперь вдруг впервые появилось в Верховном суде это "еврейское дело", которое по своему характеру совсем не похоже на обычный стандарт. Все в этом деле было им незнакомо и непонятно. И в их сознании это еврейское дело не вмещалось в прокрустово ложе троцкизма.

Эти люди принадлежали к той партийной прослойке, которая вышла на арену в начале 30-х годов и упрочилась во всех органах власти и управления, во всех культурных и хозяйственных учреждениях, изгнав отовсюду беспартийную "интеллигентскую гниль".

Они вышли из той комсомольской гвардии, которая в первые годы советизации Грузии ломала в своих деревнях церкви, ценные памятники древней архитектуры и уничтожала уникальные фрески в древних монастырях, которыми так богата Грузия.

Они были неучами, людьми необразованными (за малым исключением). Они не знали истории своей собственной страны. Они плохо знали русский язык и совсем не знали русской литературы. Все, что они почерпнули из богатейшей грузинской литературы, – это славословия в адрес великого Отца народов и его верного ученика Берия. Их кругозор был ограничен конспектами произведений марксизма-ленинизма. Сейчас их настольной книгой была брошюра Л. П. Берия "К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье".

Они ничего не знали о еврейском народе в целом, не имели представления о еврейском вопросе. Знали лишь о "своих евреях", что давным-давно пришли в Грузию из древней Палестины, знали, что народ этот безвреден и честен, в день три раза молится на библейском языке, по субботам не работает и строго соблюдает все свои праздники. Знали, что грузинские евреи не похожи на русских евреев, которых они считали чужими.

Они представления не имели, что такое сионизм, где и когда он возник и по каким признакам следует считать еврея сионистом и за что конкретно евреи преследуются законом. Они знали, что в центре города Тбилиси стоит древний, великолепный Сионский собор, что недалеко от Тбилиси, по Военно-Грузинской дороге есть деревня Сион, но, не имея ни малейшего представления ни о Ветхом, ни о Новом завете, они не могли уразуметь, есть ли связь между названиями этих мест и сионистами.

Вся их служебная деятельность, как и личная жизнь, регламентировалась директивами и инструкциями райкомов и ЦК партии. Но в них до сих пор ни разу не было указано, как, собственно, следует относиться к евреям, или, вернее, вообще нигде слово "евреи" не упоминалось.

Все они хорошо знали нашу семью. Любили и чтили Герцеля, восторгались его пьесами, рассказами. Любили Хаима. Знали, что Давид в прошлом был раввином, но никто из них не знал его деятельности в царское время или в первые годы советизации Грузии.

Но они были грузинами, и поэтому в отношениях с нами они часто подчеркивали, что, любя и считая нас своими, они особенно уважают нас за то, что мы не стремимся уйти от еврейства, подобно некоторым образованным евреям, а считаем себя настоящими евреями и гордимся этим.

И вдруг оказывается – желание остаться евреями, учиться или обучать еврейскому языку, знать свою историю и любить свою культуру велено признать столь реакционным и антисоветским, что за это вчера прокурор потребовал в отношении Давида Баазова смертной казни.

Они были грузинами. А грузинский народ в прошлом отличался необычайной терпимостью ко всем народам и религиям, в особенности к еврейской (на то были серьезные исторические основания), и они не могли понять, почему в многонациональной Грузинской республике свободно процветает язык, издательства, школы, театр армян, азербайджанцев, езидов, курдов и других, а для евреев это не только запрещено, но, оказывается, должно преследоваться как государственное преступление.

И они растерялись, но страх заставлял молчать. Тем не менее они не удержались, и когда к трем часам секретарь Верховного суда велел открыть широкие двери большого зала и возвестил, что приговор будет оглашен публично, они начали выскакивать из кабинетов и, опередив публику, первыми ворвались в зал.

Странно, откуда так молниеносно появилось столько народу? В течение всего процесса, а в особенности сегодня, конвой разрешал оставаться на широкой площадке перед залом или в боковых коридорах только родственникам подсудимых.

В течение каких-то мгновений большой зал переполнился, широкая площадка, лестница, боковые коридоры не могли вместить публики.

Мне и адвокатам с трудом удалось протиснуться в зал через боковые двери.

Я стала позади прокурора, напротив подсудимых. Отец смотрит прямо на меня. Среди публики много евреев. Их раньше не видно было, наверное, прятались по коридорам нижних этажей.

Первые два ряда в зале занимает конвой. В зале стоит гул, люди теснят друг друга, вскакивают на высокие подоконники, кто-то локтями раздвигает публику, чтобы дать возможность подойти поближе маме и сестре, Сарре с детьми.

Секретарь суда звонком возвещает о выходе суда. В зале воцаряется могильная тишина.

Открываются двери совещательной комнаты, и оттуда, после пребывания там в течение суток, выходит состав суда. Председатель Убилава начинает читать приговор громким, торжественным голосом:

"Именем Советской Социалистической Грузинской Республики судебная коллегия Верховного суда Грузии в составе… с участием сторон… рассмотрела дело по обвинению подсудимых… установила: подсудимый Д. Баазов, рождения…" И дальше начинается третье чтение обвинительного заключения, чуть-чуть уточненное в соответствии с обвинительной речью прокурора.

В зале замерло все. Воздух колеблют лишь произнесенные громко слова… фразы… мне уже хорошо знакомые, стараюсь не слушать и только смотреть на отца, но помимо воли мой слух ловит их, потому что эти слова и фразы, теперь указанные и публично признанные, падают в сознание, как тяжелые удары молота, и кто-то во мне подсознательно считает эти удары.

"…Д. Баазов, вернувшись из России в 1904 году, привез оттуда чуждые для грузинских евреев идеи сионизма. Создал широкую сеть сионистских организаций по городам Грузии и Закавказья… Проповедуя реакционный шовинизм, отвлекая трудящиеся массы евреев от революционной борьбы, состоял в преступной связи со многими руководителями мирового сионизма и, неоднократно принимая участие в сионистских конференциях Закавказья, на конгрессах русского и мирового сионизма…".

Чтение продолжается вот уже час… Удары падают ритмично, все с большей силой.

В зале тишина, как будто все вымерло, не слышно шороха. Замер конвой…

Иногда перевожу взгляд с отца на Хаима, и каждый раз мне кажется, что лицо его двоится – вот вижу всегда розовощекого, заливающегося веселым смехом Хаима, а потом он вдруг исчезает, и вместо него вижу Хаима почерневшего, – не серый, а именно черный цвет отличает его лицо от лиц других подсудимых. Ему нет еще тридцати, а всякий даст ему сейчас пятьдесят…

Прошло уже полтора часа, чтение продолжается. Теперь удары наносятся остальным: Рамендик, Пайкин, Элигулашвили, Чачашвили, Гольдберг признаны виновными по формуле обвинительного заключения без изменения.

Отклонение только в отношении Хаима: "Участие Х. Д. Баазова в антисоветской организации судебным следствием не доказано."

По залу, как электрический ток, прошел вздох облегчения: оправдают!

Звонок председательствующего призывает к тишине. Прошло уже два часа. Приговор доходит до своей резолютивной части.

Отпив глоток воды, председательствующий повышает голос: "Судебная коллегия постановила:

Приговорить: Х. Д. Баазова, по ст. 58-12 УК Грузии, за недоносительство – к пяти годам лишения свободы. Рамендика, Пайкина, Гольдберга, Элигулашвили и Чачашвили, по ст. 58-10-11 каждого, – к десяти годам лишения свободы.

Д. М. Баазова, по ст. 58-10-2-11, как опасного и коварного врага советской власти, – к высшей мере наказания – расстрелу."

Какая-то неведомая сила удерживает зал в полном оцепенении и могильной тишине.

Прокурор и члены Коллегии тоже стоят, молча, опустив головы. Взоры всех устремлены на отца. Он стоит, как изваяние. Он кажется выше, как будто кто-то поставил его на пьедестал. Его бледное лицо озарено внутренним светом. Лоб излучает величие спокойствие. Ни один нерв не дрогнул на его лице. Только глаза… глаза на фоне бледного лица кажутся особенно жгучими, и взгляд их выражает чувство внутреннего превосходства, смешанного с иронией, да, иронией (так всем показалось), только глаза говорят, что "изваяние" не из мрамора и в нем бурлит вулканическая непобедимая душевная сила…