С восходом большой луны Иоракау Юрий вместе с П'таном и четырьмя левыми самцами отправился охотиться на тюфяков. Лодка напоминала большую байдарку: каркас из костей, обтянутый прочной прозрачной шкурой. Припомнился инструктаж: "Тюфяки — плавающие слизни. Живут в щелкающих лесах. Их тело не дает отражения для акустического радара мангроидов, поэтому они там в безопасности. Питаются ситочервями. Вырастают до двух метров в длину. У них очень прочная шкура. Охота на них безопасна, но само нахождение в щелкающем лесу требует немалого искусства. Мангроид способен своими щупальцами вытащить конда даже из лодки. Если быстро не перерубить щупальца, они затолкают жертву в глотку-воронку, где ее моментально убьет пищеварительная жидкость".

Прозрачная шкура тюфяка поглощала щелчки мангроидов, но сами охотники их прекрасно отражали, выдавая себя. Юрий надеялся на колдуна. Если он сам пожелает остаться в живых, то постарается спасти и остальных охотников. В животе бурчало, клонило ко сну. Кондрахин чувствовал слабость, совершать подвиги совершенно не хотелось.

Двое левых самцом гребли — деревянными веслами. Весла привязали ремнями к рукам гребцов, а сами гребцы привязались к скамейкам. Еще один левый самец, вооруженный мечом, возбужденно вертел во все стороны головой. Колдун сидел сзади, рулем направляя лодку вдоль линии прибоя. Юрий пощупал рукой шкуру — мягкая, гибкая, с проминающимися пупырышками. Видимо, она рассеивала звуки во все стороны, или поглощала, спасая хозяина от щупальцев мангроидов.

На какое-то время он задремал, но его разбудил голос колдуна:

— Юри, слушай. Сейчас мы войдем в щелкающий лес. Я постараюсь вести лодку подальше от мангроидов, но местами они растут очень густо. Ты будешь обрубать щупальца, которые попытаются схватить меня или гребцов. Твой борт вот этот, — колдун указал на левый борт. — Другой борт защищает Нокосо. Щупальца мангроидов всегда опускаются сверху. Ты перерубишь их без труда. Только будь внимателен, не отвлекайся.

Лодка уже приближалась к торчащим из воды стволам мангроидов, и колдун замолчал. Разговор в щелкающем лесу выдавал охотников, подвергая их риску. Гребцы тоже гребли, стараясь не вынимать лопастей весел из воды. Приливное течение само несло лодку между уродливыми кривыми стволами, оплетенных посередине венцом лениво шевелящихся щупальцев. Вверху каждый ствол оканчивался расширением воронки.

Теперь Юрий хорошо слышал звонкие щелчки. Иногда какое-то из щупальцев вдруг бесшумно ныряло в воду, выныривая обратно с извивающейся серебристой рыбиной. Швырнув рыбину в воронку, щупальце занимало прежнюю позицию. Пока что лодка двигалась на достаточном удалении от мангроидов. Воспользовавшись этим, Кондрахин принялся наблюдать за колдуном. П'тан приготовил крючок с насаженным на него червем в локоть длиной. На переднем конце червя виднелось расширение. "Ситочервь, выставив передний конец с ситом из грунта при приливе, фильтрует воду, поглощая содержащиеся в ней органические частицы. Он является основной пищей тюфяков, мангроидов, пауков-скакунов, ящерозубров и заплывающей в щелкающий лес рыбы". Снова припомнился инструктаж, но сейчас Юрий уже не чувствовал в нем необходимости.

Колдун, прикрыв глаза, свободной рукой поглаживал подвешенное на шнурке яйцо. Видимо, поиск тюфяков осуществлялся телепатически. Пока колдун лишь направлял лодку, удерживая ее подальше от мангроидов. Но вот его глаза оживились, и он указал гребцам направление. Сверху на Юрия ринулось щупальце мангроида. Кондрахин наотмашь рубанул мечем. Перерубить гибкий отросток в руку толщиной оказалось неожиданно легко. На него брызнуло липкой бесцветной жидкостью, помертвевший отросток упал на дно лодки. Он тоже пойдет в пищу.

Теперь Юрий и его напарник с другого борта непрерывно орудовали мечами, отсекая атакующие щупальца. Лодка продиралась сквозь заросли мангроидов, пока П'тан не бросил снасть за борт. Тюфяк взял приманку немедленно. Теперь колдун, удерживая добычу под водой, выводил лодку на свободное место.

Отдалившись от мангроидов, все вместе взялись вытаскивать тюфяка из воды, где его мог прихватить фунугур. Этот засадный осьминог с длинными щупальцами отыскивал добычу, ориентируясь на ее движение в воде. Фунугур был настолько силен, что отрывал опустившиеся в воду шупальца мангроидов. Поэтому получалось так, что вблизи от него живых мангроидов вскорости не оставалось.

Вытащили тюфяка с трудом. Огромный слизень весил несколько сотен килограммов, но был настолько мягким, что его просто перекатывали через борт. Широкая лодка при этом проявила неожиданную устойчивость. В лодке тюфяк лежал тихо, постепенно испуская дух. Без воды он мог прожить меньше здешних суток.

Колдун снова направил лодку в заросли, сосредоточенно поглаживая яйцо. "Мелкое яйцо" — подумал Юрий, припоминая здешних птиц. "Морегреб — крупнейшая птица Иоракау, размах крыльев до трех метров. Летает охотиться на дневную сторону. Морской баклан — размах крыльев до метра, способен также охотиться на дневной стороне. Нырок — размах крыльев до 80 сантиметров, охотится за рыбой в прибрежных водах. Отличный ныряльщик. Разиня — всеядная птица, размах крыльев 20 сантиметров. Охотится на берегу за краболусами, мелкими змеями-щетинниками, при отливах — за ситочервями. Ловит в реках и море мелкую рыбу". Инструктаж припомнился сразу, едва Кондрахин задумался о происхождении яйца.

Но Юрия интересовали совсем другие детали. К птицам и яйцам конды относились с почтением, никогда не употребляя их в пищу. Что означало высушенное яйцо разини на веревочке, которым столь дорожил колдун? Религиозный амулет? Символ власти? Магический предмет? Инструктаж молчал. Похоже, в Юрия вложили лишь те знания, которые могли пригодиться для самостоятельного выживания и установления первого контакта. Во всех остальных обстоятельствах ему предлагали разбираться самостоятельно.

Снова Кондрахин рубил щупальца, снова тащили тяжеленного слизня через борт, но Желток уже клонился к горизонту, а ни одной другой луны на небе не было. Колдун, остановив лодку подальше от мангроидов, нарушил молчание:

— Сегодня Капля взойдет после захода Желтка. Темнота продлится недолго. Пока еще светло, нам надо выбираться из зарослей, иначе в отлив окажемся на сухой земле. Гребите что есть силы. Хранить тишину больше не обязательно.

Лодка, загруженная тюфяками, шла с трудом. Гребцы выбивались из сил, а Юрий и его собрат по мечу непрестанно отсекали хищные щупальца. Вскоре их подхватило отливное течение, и лодка понеслась, как по горной реке. Они успели миновать приливную зону до наступления темноты. Когда Желток скрылся за горизонтом, бросили якорь. Конды впали в оцепенение, даже их дыхание замедлилось. Юрий нашарил в мешке свой камень и сжал его пальцами, привычно погружаясь внутрь себя.

Снова нахлынули эмоции, боль измученного тела, но длилось это недолго. Юрий перестал ощущать окружающий мир обычными органами чувств. Теперь он ощущал себя песчинкой среди огромного пляжа, где каждая другая песчинка дышала, шевелилась и чувствовала. Под ногами замерли две спокойные песчинки, ожидающие лучшего времени. Рядом замерли дремлющие песчинки — левые самцы. А вот еще одна — это правый самец, колдун. Он не дремлет, он спокоен, лишь внутри его горит ровный огонек сознания.

Теперь Юрий чувствовал мысли П'тана, но сейчас они не имели содержания. Колдун медитировал. Когда Кондрахин отпустил камень, ощущение присутствия иных сознаний сразу исчезло. "Интересно. В иных мирах я воспринимал чужие мысли без помощи камня. Не служит ли колдуну яйцо для улавливания мыслей?"

Взошла Капля, придав гребням волн зеленоватый отблеск. Оживившиеся конды энергично орудовали веслами. Колдун держал руль, оставив свой амулет в покое. В поселке охотники сразу отправились спать, предоставляя другим самцам вытаскивать из лодки слизней. Спали конды полулежа, в кроватях, больше напоминающих круглые гнезда. На этот раз Кондрахин уснул мгновенно.

Утром он подошел к колдуну. Тот помнил их первый разговор: