— На ящерозубра охотился? Тогда смотри, — Хмат развернул на столе высушенную белесую ленту водоросли.

Взяв на полке обычное птичье перо и чернильницу, он принялся набрасывать на ленте контуры рептилии.

— Здесь сердце. Ты можешь ударить копьем или спереди, стоя перед мордой ящерозубра, или сбоку. Сбоку остается узкая щель между передней лапой и висящей чешуей, попасть в нее очень трудно. Спереди попасть проще, — охотник изобразил рептилию спереди, выделив уязвимый треугольник.

Без пояснений охотника и инструктажа Юрий понимал: нахождение перед мордой рептилии опасно. Ящерозубр либо попытается схватить охотника зубами, либо ударит передней лапой вперед. Рептилия в холке достигала полутора метров и вполне могла откусить человеку или конду голову. Сбоку можно было не бояться ни зубов, ни лапы. Но попасть в узкую щель, шириной вряд ли больше двух-трех сантиметров — немалое искусство. Промахнись, и копье либо застрянет в ороговевшей шкуре ноги, либо отскочит от костяных бляшек навесной чешуи.

— А снизу ударить можно? — Юрий задавал вопрос, рассчитывая, что его отнесут на счет привычной глупости левого самца. Он уже понял, что ящерозубр был надежно защищен со всех сторон — кроме брюха. Хмат ответил серьезно:

— Снизу попасть легко, и кожа там нежная. Но копьем ударить ты не сможешь, оно длинное. Подойдет твой меч. Если прыгнешь под брюхо ящерозубра, и ударишь мечом вверх, убьешь его мгновенно. Его туша упадет на тебя и придавит. Я видал таких охотников, он оставались калеками.

Перед охотой полагалось закусить. Конды не имели обычая совместного приема пищи, зато важен был порядок: кто есть первым, кто вторым…. Юрий, как неведомый пришелец и вообще левый, ел последним. В глиняной миске на мелко нарезанных водорослях лежали полоски сушеного мяса. Обрадовавшись, что трапезничает без свидетелей, Кондрахин принялся уговаривать желудок принять чужеродную пищу. Среди доступных ему умений по управлению телом имелось и такое.

О вкусе пищи он мог сказать лишь одно: незнакомый. Незнакомый настолько, что еду не напоминал совершенно. Вновь вспомнился инструктаж: "едят конды раздельно, но самцы, принадлежащие к одной общности, вместе пьют воду." Юрий встал из-за стола и вышел в комнату с очагом. Правые самцы поджидали его. На столе стояли три чаши с водой. Юрия приняли в число жителей поселка.

Хмат вывел четверых — вместе с пришлым воином — охотников на песчаный холм. Внизу в мелком ручье медленно продвигались трое взрослых ящерозубров, с десяток детенышей осторожно перебегали вдоль берега. Рептилий следовало выгнать из ручья, где охотникам мог угрожать хваталик или большие щукари. Это как раз было нетрудно — ящерозубры избегали кондов, стараясь держаться от них подальше.

Хмат послал одного из левых самцов спугнуть рептилии, а сам повел остальных в обход холма. Засаду, если так можно назвать трех сидящих за метровой высоты валуном охотников, ящерозубры почуять не могли. У них было слабое обоняние. Рептилии отлично различали движение, даже в темноте, поэтому сидели охотники, не шевелясь. Скоро вблизи послышалось тяжелое сопение.

План нападения составили еще в поселке. Выскочив из засады, левые самцы намеревались окружить выбранного Хматом ящерозубра: один встает спереди, другой — со стороны сердца. Сам Хмат встанет с другого бока и начнет дразнить рептилию. Когда ящерозубр повернет к нему голову, охотник сбоку попробует поразить копьем сердце рептилии. Если он не сумеет попасть между лапой и костяной свисающей чешуей, наступит черед другого охотника. Место перед мордой рептилии главарь охотников предложил "великому воину" Юри.

Ящерозубр вблизи казался огромен: тупая голова с немигающими глазами, длинное — вместе с хвостом метров пять — тело, гремящая костяная чешуя свисает с хребта почти до земли. Он медлителен, пока на него не напали, а потом — потом все зависело от норова бронированного гада. Чаще ящерозубр довольствовался зрелищем убегающих охотников, но мог и пуститься в погоню. В таком случае охотник был обречен.

Ящерозубр мог развивать на коротких расстояниях бешеную скорость, а его скачки достигали шести — восьми шагов бегущего конда. Юрию самому довелось увидеть, на что способна рептилия. Когда левый самец вогнал копье в лапу ящерозубра, рептилия резко выдохнула воздух, и присела. Выдвинутая вперед лапа закрыла большую часть уязвимого места. Юрий угадал еще не свершившийся прыжок, которым бронированный гад мог, сбив его с ног, растоптать, и нырнул вниз, под морду рептилии, швырнув копье ей в пасть.

Они одновременно прыгнули навстречу друг другу. Выхватить меч Кондрахин не успевал, поэтому он просто повернул его на перевязи, выставляя острие кверху, и крепко сжал рукоятку. Меч во что-то воткнулся — очень мягкое, а затем на стоящего на карачках Юрия сверху рухнуло тело ящерозубра. По правому боку больно хлестанула висячая чешуя, а левые руку и ногу придавило мягкое брюхо. Весу в рептилии — не меньше тонны.

Когда великий воин Юри выбрался из-под туши ящерозубра, выбрался без посторонней помощи, ликованию восхищенных поселян не было предела. Потом Хмат сам разделал тушу, снял шкуру, отделил внутренности. Левым самцам он доверил только отнести добычу в поселок. Несли мясо. За шкурой и костями позже придут самки, а на брошенные внутренности немедленно набросились остальные ящерозубры, лишь стоило охотникам удалиться.

Конды легли спать, едва Желток нырнул за горизонт. Юрию не спалось. Его биологический ритм еще не настроился на этот мир. Чтобы скоротать время, он возобновил мысленный контакт с каменником.

— Меня послали в этот мир, чтобы я смог себя проявить. Пока я обнаружил поселок, жители которого очень примитивны. Лишь несколько правых самцов пользуются мысленной связью, но я не могу их услышать. Причина этого мне непонятна.

— Тебе потребуется терпение. Ты ведь способен скрыть свои мысли? Конды тоже способны. Моя раса живет здесь достаточно долго, но даже мы не улавливаем мыслей их сильнейших колдунов. Ты тогда спрашивал, кто и с кем воюет в этом мире. Мы не смогли ничего узнать. Слушали мысли мелких колдунов, живущих ближе к северу. Тебе интересно?

— Да, расскажи.

Каменник выстрелил в Юрия чередой мыслеобразов. Почувствовав, что собеседник тонет в его телепатическом потоке, немного прервался. И продолжил. Кондрахин потерял ощущение времени. В голове мелькали сведения о создающихся и распадающихся царствах, враждующих родах, конкурирующих орденах колдунов, союзах самок Зеленого Мыса, братствах мореходов. Пираты, вожди, диктатуры, религиозные войны — все как на Земле. Отличие состояло в том, что царства и союзы были мелкими, да еще и недолговечными. Со стороны их истории казались пестрой мозаикой, сливающейся в большое серое пятно. Как будто Юрий разглядывал в микроскоп прожилки на древесном листе, будучи не в силах ухватить его форму.

Не зря же Ареопаг послал его в этот мир. Он должен понять происходящее, иначе какой смысл в его служении случайным хозяевам? Юрий сообщил каменнику свое сравнение с микроскопом. Ему сейчас требовался более обобщенный взгляд на общество кондов, а сам он его получить не мог. Здесь не существовало газет, учебников. Набирать по крохам жизненный опыт из собственных странствий? Долго, очень долго.

Сможет ли каменник понять его вопрос? Раса мыслящих камней, смогут ли они разобраться в общественных отношениях кондов? Юрий, увидевший жизнь поселка своими глазами, так и не определил, к какой ступени общественно-экономической формации их отнести. Привычная схема: первобытное племя, рабство, феодализм, капитализм, социализм казалась напрочь непригодной в мире, где не существовало земледелия.

Каменник, однако, вопрос Юрия понял. Он даже показался ему интересным. Только ответить мыслящий валун мог нескоро. Часы раздумья в жизни расы телепатов занимали не так много времени. Охота, неспешные перемещения для продления рода, бегство от опасностей — для всего требовалась энергия. Мыслить же об отвлеченных проблемах мог только сытый каменник.