— Так значит, это правда? — Илья разволновался так, что позволил себе прервать Сахарова. Тот не рассердился и не был задет, как можно было ожидать. — Правда, что правительства знали о том, что именно происходило в зоне отчуждения до Второй катастрофы?

— Не совсем. О том, что какие-то исследования проводятся, знали все. Но знали отвлеченно. Поскольку тут не было никакой собственности, а хозяйственная деятельность граничила с натуральным хозяйством, властям эти территории были не интересны. Поэтому, когда периодически появлялись некие группы, предлагающие некоторые средства конкретным лицам, чтобы те разрешили провести экологические, генетические и какие-то иные исследования, им разрешали. После того, как с немногими находившимися внутри той, первой зоны отчуждения, была потеряна связь, к ним попытались пробиться спасатели. Они пропадали. К слову, в районе Рыжего леса недавно застрелили снорка. Матерый, как мне говорили, Только квад с ним и смог справиться, потеряв одного своего. Судя по остаткам амуниции и паре татуировок, при человеческой жизни тот снорк был милиционером в одной из граничивших с первой зоной отчуждения деревень. Как его занесло к центру Зоны, то не знаю. Впрочем, я отвлекся.

— Простите, профессор. — Майк решил воспользоваться историческим моментом. Когда он еще сможет расспросит человека который точно знает что же в две тысячи шестом случилось? — А как вы узнали о том, что случилось и как с этим следует бороться? Сомнительно, что бы те, кто за деньги пускали в первую зону отчуждения разных исследователей, знали о том, что тут происходит на самом деле.

— Все просто до безобразия. Спасся один из работников одной из лабораторий. Его вы знали под прозвищем «Старый».

— Так это правда? Правда, что он работал…

— Правда, правда. А вы думали, что Михаил Старый был каким-нибудь сторожем — истопником? Вы ошибались. Звание его было не высоким и переводилось примерно как «лаборант». Он смог выбраться из лабораторного комплекса, того что на южных болотах со «Скадовском» посередине. И не только выбраться, но и захватить ключи. Хотя, это было бы не существенно, не выйди он на одиночный грузовик спасателей. Но это так, лирика.

Мы с ним имели много бесед на тему путей развития альтернативной науки. Каким образом ему поверили тогда, в первый месяц, не знаю. Слова Михаила тогда выглядели полным бредом. И прекратите меня перебивать! — Чуть повышенный голос и та же чуть не внятная дикция пресекли попытку Майка спросить, а что подразумевалось под «альтернативной наукой». — У меня не так много сил чтобы спорить и постоянно отвлекаться. Хочу сказать, что как только я увидел временную аномалию, то сразу подумал, как ей можно воспользоваться. Вдруг можно вернуться назад и предотвратить Катастрофу? Именно это я и хочу вам предложить. Нужно провести ряд исследований, навестить пару человек и проникнуть в одно место. Годы мои не те, здоровья нет совсем и я смогу присутствовать рядом с вами только виртуально. Вы готовы помочь?

Вы станете не первой попыткой подчинить эту аномалию человеческой воле. К моему дикому сожалению многие из тех, кто разделял мои взгляды или получил приказ претворить мои идеи в жизнь, теперь среди нас отсутствуют. Кто-то молча лежит в каком-нибудь неприятном месте — под комплексом что в Темной долине или на заводе рядом с нами. Некоторые бегают в рваном противогазе и нападают из засад. Поэтому, я предлагаю вам сделать осознанный выбор. Добровольно. Идти на риск с открытыми глазами.

— Так чего же вы хотите, профессор? — Илья как всегда был конкретен. В голосе прорезался некоторый скепсис. Не собирается ли Сахаров предложить двум сталкерам уничтожить, а вернее предотвратить возникновение собственного источника жизни — Зоны? — Какое изменение в прошлом вам кажется предельно желанным?

— И откуда мы знаем, что не присоединимся к тем, кто «молча лежит» или «бегает в противогазе»? — Майка интересовали вещи попроще.

— Не будите ни лежать, ни бегать… Если приложите к тому некоторые усилия, разумеется. Сами понимаете, в Зоне это единственная гарантия. Что касается меня — теперь всё иначе, чем было в начале. Раньше мы искали в слепую, теперь нет. За девять лет накоплено достаточно информации. Риск, которому вы подвергнитесь, будет больше обычного лишь на самую малость. Время для работы самое подходящее. Как «окно запуска» у космонавтов. Что касается вашего вопроса, Илья, — не совсем изменение. Я хочу передать сообщение самому себе девять лет назад. Во время той экспедиции, о которой я говорил. По моим расчетам, отправленное с вашей помощью сообщение будет мной получено посредством той аномалии, на которую я наткнулся тогда. Вы передадите мне в прошлом ряд разработок, которые и сейчас не имеют аналогов. Это большие, очень большие деньги. Вам хватит надолго, а при разумной жизни хватит и вашим детям. — Заметив некоторый скепсис в глазах слушателей, Сахаров счёл необходимым добавить: — Ну а кроме того, я собираюсь предотвратить развитие болезни, которая медленно, благодаря артефактам, но уверенно сводит меня в могилу. Вы и сами наверное заметили, что я не вполне здоров.

Майка последние слова убедили больше, чем весь предыдущий рассказ, вкупе с обещанием значительных процентов от будущей (или прошлой) прибыли. Скосив глаза, он заметил, что Илья убежден не до конца. Впрочем, могло и показаться, поскольку Илья тоже не вполне здоров.

— Хорошо, я согласен. — Илья говорил эти слова явно сосредотеченно что-тообдумывая.

— Я тоже, — Майк Сахарову поверил безоговорочно. Все подозрения и недосказанности как-то сразу забылись. Получить много денег за короткий срок — такая перспектива согрела его душу. А что касается риска — мы же в Зоне. Здесь нет безопасных дорог. Набрать артефактов на сумму «чтоб и детям хватило» — означает подвергаться многим опасностям. Меньшим, чем временная аномалия, но гораздо чаще.

— Вот и хорошо, уверен, вы хотите поговорить вдвоем. К сожалению, я не могу вас покинуть и готов предложить другие места пригодные для беседы. До завтра. Утром я спрошу, каков ваш окончательный ответ.

Напарники перешли в помещение для сна. Хотя, слово «перешли» не вполне соответствовало тому, что они делали. Илья ковылял на костылях, постоянно путаясь в них и спотыкаясь об стены и загромождавшие проходы шкафы и ящики, матерясь сквозь зубы. Майк шел позади, постоянно гася порывы поддержать напарника. Единственную помощь тот от него принял, только вставая с кресла. Единственную попытку поддержки во время походя в спальню, Илья пресёк сразу:

— Сам доберусь. Не мешай мне расширять опыт. Полно народа, который так ходит. Я тоже смогу. Убери руку, на-нап-парник!!! Я думал, что учёные любят порядок и не захламляют коридоры. Зар-разы. Отстань со своим сочувствием! Я справлюсь. — Последняя фраза, не смотря на безупречную корректность текста, заставила Майка отступиться от своих благородных помыслов. Ярости в голосе Ильи хватило бы и на рукопашную схватку с кровососом.

— Ты веришь Сахарову? — Илья выдохнул эти слова, едва плюхнулся на койку. Ему явно хотелось зашвырнуть костыли подальше, но сдержался. В тусклом свете двух зарешеченных ламп под потолком, лицо сталкера было не на много здоровее чем у старого ученого. В соседнем помещении свободные от службы долговцы совмещали прием пищи с забиванием «козла». Илья морщился при каждом громком восклицании. — Кстати, надеюсь, что он прав и я завтра смогу обойтись без этих деревяшек.

— Я тоже надеюсь. Видеть не могу, как ты страдаешь. После нападения снорка ты выглядел более спокойным. — Майк плюхнулся на койку напротив. Перехватив взгляд напарника, в котором читалось много чего, только не понимание и одобрение столь тонкой шутки, перешел к делу. — Какое-то странное впечатление у меня от его слов. Не до конца я ему верю, если честно. Кажется, в гадании на картах такая вещь называется «скрытыми помыслами», или «тайным интересом». Ты понимаешь, о чем я?.

— Кажется да. Про свою первую экспедицию, озарение и временную аномалию он вроде не врал. Про Старого — так правду никто не знает. В перенос во времени не очень верится, но мы в Зоне. Тут самое невозможное становится иногда явью. Никакого противоречия я не увидел…