Господи, ну почему так всегда — если потерялись двое, так найдется ровно тот, кто ни на какое место не сдался, а? Где справедливость?

«Майориан, командующий… проклятая коряга!». Не Майориан, конечно, проклятая коряга — коряга подвернулась под ногу, пока он пытался примерить, как это будет звучать. Пришел к выводу, что отвратительно. Но «Рицимер, командующий» — звучит еще хуже. Щиколотка согласно откликнулась ноющей болью. Почему именно сейчас? Именно посреди сражения, когда впереди еще финальная схватка с Аттилой, а штурм его укреплений, наверняка, затянется, а у везиготов будет разброд: Теодерих Балт и Торисмунд Амалунг — кто из двух сыновей покойного короля более достоин трона? Остальные с удовольствием добавят беспорядка… ну почему сейчас? Почему он? За что?

Пройдя внутрь лагеря, Майориан обнаружил, что он, слава Богу и богам, еще не командующий. После этого из всех вопросов остался один: как не устроить разговор… задушевный такой, ласковый, ровно там, где этот самый командующий и стоял.

Руки Майориан на всякий случай спрятал за спину и засунул за пояс. Подошел, стараясь не слишком уж громко вбивать подошвы в землю. Дождался, пока патриций закончит разговор.

— Приветствую тебя. Не позволишь ли задать несколько вопросов… наедине?

— Доброго утра — и спасибо, что присмотрел за союзниками. — Уже доложили? Сам догадался? — Ты мне тоже нужен, подожди, я сейчас закончу.

И действительно, вызывал франкского своего сыночка приемного — ничего себе родословная получилась у вьюноша: на треть франк королевского рода, на треть водоплавающий кентавр неизвестного происхождения, на треть Флавий — а также по самые уши ромский гражданин и над собственным народом комес — попросил его выслать патрули и собрать еще вчера рассеявшихся и потерявших ориентацию (или всякое желание сражаться) аланов, и повернулся к Майориану — мол, куда? Майориан кивнул на свой шатер — приглашаю, окажите честь.

За эти двадцать шагов обнаружилось, что командующий слегка прихрамывает — видимо, развлекался где-то ночью. А, может быть, еще и днем. На холме поначалу было жарковато, а потом жарко стало везде.

Уже внутри, прогнав всех сопровождавших — подождут снаружи, нечего тут караулить… ну, теоретически, — Майориан перестал делать вид, что все в порядке.

— Позволь тебя спросить, — начал он, и продолжил, никакого позволения не дожидаясь. — Где ты провел эту ночь?!

— Ходил на свидание… — командующий осел на складной стул как мешок с… доспехами. — Ты знаешь такое слово — «свидание»?

Майориан уже открыл рот, чтобы наглядно продемонстрировать, какие еще слова он знает… много, много разных слов, по большей части — неприличных, и, да, тему свиданий раскрывающих вполне, но тут до него дошло, что тогда разговор будет здорово напоминать сцену «ревнивая жена пилит неверного мужа». Это было слишком смешно, он невольно улыбнулся.

— Очень своевременно. Тебя не было всю ночь. Так далеко ходил или такая дама страстная попалась?

— Я вернулся раньше. Просто заночевал у готов. Не на холме, а в основном лагере. Удалось даже поспать часок… А дама за эти пять лет страшно изменилась. В худшую сторону.

— Зачем же мне врать? — ладони легли на бедра, нет, ну точно ревнивая жена, только полотенца на плече не хватает… — Тебя не было в основном лагере. Мне сообщали дважды в час.

— Извини… не знал, что ты был так дотошен.

— Так где ты был? И с кем? И чего ради?

— Если совсем кратко — на том берегу. Если вычесть гуннский патруль и нескольких посторонних, с Аттилой. Выяснял, что будет завтра, уже сегодня.

Майориан сел, где стоял. На пол, то есть. Схватился за голову, проверяя ее наличие — есть голова, уши тоже есть, ущипнуть можно, больно, нет, не снится и не мерещится… Ни на что подобное он не рассчитывал, даже предполагая самое невероятное. От Торисмунда он бы такой вылазки ожидать еще мог. От командующего… Господи помилуй, что тут делается-то? Ночью бесовщина какая-то, с утра — подобные откровения. Не сражение, а черт знает что. Только черт и знает, наверное.

— И… что будет?

— Сейчас ничего. У везиготов короля убили и, скорее всего, они просто уйдут. Выяснять, кто у них теперь король. И франки уйдут… Меровею тоже… занимать престол, а для этого войско нужно привести домой как можно более целым. Аланы — ты сам знаешь. А нас мало. В общем, единственным, кто мог учудить лишнее, был Аттила. Он вчера испугался… так что мог сегодня-завтра пойти на прорыв… в самый неудачный момент. Теперь просто снимется и уйдет потихонечку, — командующий фыркнул. — Никогда бы не подумал, что стану жалеть о Теодерихе. Останься он в живых, мы бы все закончили здесь и сейчас.

— Аланы будут рады победить. С везиготами я могу разобраться. Франки нам при осаде укреплений не нужны, но с удовольствием разделят славу.

— Тогда прекрасные наследники столкнутся не в Толосе, где Бог им в помощь, а здесь. А Торисмунд не только сын Теодериха… он еще внук Беремуда Амалунга. И имеет права на престол и у остроготов тоже. Не напомнить тебе, где сейчас стоят остроготы? — напоминать нет нужды. На той стороне ручья, в лагере Аттилы.

— Он из-за этого ночью пропал?

— Нет… он пока ничего не понимает. Но ему найдется кому объяснить. Старого Теодериха, видишь ли, убили в спину… вернее не убили, толкнули. И он упал с коня и угодил под копыта своим же, — патриций прикрыл глаза. — Аттила не смог договориться с самим Теодерихом, но он купил кого-то в Толосе. Или нашел.

Часть — правда, отметил про себя Майориан. Насчет Теодериха командующий мог бы и не распространяться, Майориан, в отличие от него, на месте событий был. Лично. Это правда, но это дымовая завеса… и что же она прикрывает? Попробуем разобраться. Попробуем свалять дурака.

— Допустим, — прищурился он, — кто-то объяснит Торисмунду, как хорошо быть королем везиготов и остроготов. Союзных Роме везиготов и остроготов… — Теодериха-младшего, конечно, жаль, очень жаль, но подобный союз того стоит; впрочем, осиротевшего везигота мы прибережем. Будет Меровею сводным братом по приемному отцу. Он у нас маленький, примерно полтора меня, как же ему без папы? — А остроготам — как хорошо наконец-то избавиться от Аттилы.

— Торисмунд не будет нам союзником… И почему ты решил, что остроготам не нравится Аттила? Он им нравится. Больше он нравится разве что гепидам.

Нравится? Разонравится, если сделать все по-умному здесь и сейчас. Воевать можно не только мечом, но и словом, но и словом, ты же сам меня этому учил. А зная, где слабые места в доспехе соперника, управиться с ним не так уж и сложно. Остроготам не вполне нравится воевать с сородичами, остроготы не слишком добровольно примкнули к союзу с Аттилой, многие хотят мира и земли — и если вовремя сказать слово, пустить слух, отправить посланника…

— Аттиле изменила удача. От Аврелии его погнали, как щенка. Здесь его заставили прятаться. Пря-тать-ся, — на всякий случай повторил Майориан. — Непобедимого нашего. Осталось только добить. Здесь и сейчас. Что он тебе предложил, ради чего сейчас отступать?

Патриций открыл глаза, качнул головой.

— Это я ему предложил… Если мы его сейчас здесь добьем — при текущем соотношении сил — мы останемся без армии. Лицом к лицу с везиготами. С молодым королем — любым — которому нужно доказывать право на трон.

Вот так? Похоже, кто-то сильно устал… это неудивительно, учитывая годы, последние две недели… и способ, которым были проведены последние сутки. И похоже, что кто-то устал слишком сильно. Похоже, командующему надо отдохнуть. Отдыхать долго. До спокойной кончины в преклонных годах, лет так через двадцать.

— Если мы его отпустим, — медленно заговорил Майориан, пряча досаду, — весной он вернется со вдвое большими силами. Ты ручаешься, что Торисмунд не вступит зимой с ним в союз? Что так же не поступит Сангибан? Если не добить Аттилу сейчас, весной мы получим на голову их всех.