Я села на место крайне смущенная. Наверное, я была единственной, кто так близко к сердцу воспринял содержание пьесы. После урока он позвал меня и пригласил к себе в гости поговорить о Шекспире.
Вскоре мне должно было исполниться семнадцать, и я собиралась пригласить гостей. Я позвала человек двадцать одноклассников почти всех, кроме Берти. Они должны были придти в восемь, выпить по стаканчику вермута или шерри, а потом отдаться танцам. Позже вечером Нелли планировала подать бутерброды.
Утром папа и мама пожелали мне счастья. Ради моего дня рождения мама поднялась в невероятную для нее рань. Мне подарили кашемировый зеленый костюм, а Джон преподнес флакончик духов, который, как я потом узнала, выбрала мама.
— Хелен, дорогая, — начал папа с воодушевлением, — теперь тебе семнадцать…
— Точно, — заметила я.
— Не перебивай. Вечером у тебя будут гости…
— Ты опять прав.
Отец повернулся к маме.
— Скажи сама, я не могу ее успокоить. Мама прикурила сигарету и посмотрела на меня.
— Мы с отцом, глядя на тебя, видим, как бежит время. У нас взрослая дочь. Хотя… хотя ты почти никогда не разговариваешь со мной или со своим отцом. Я хочу, чтобы ты знала, что можешь всегда придти к нам и все обсудить — обсудить все, что тебя волнует.
— Конечно, я так и поступлю, если мне будет нужен совет, — вежливо ответила я, умирая со скуки. Почему это родители всегда стараются испортить праздник?
— А сегодня, — снова включился отец, — здесь не будет ни меня, ни мамы. И знаешь, дорогая, почему?
— Нет, даже представить не могу.
— Потому что мы хотим показать, что доверяем тебе, — заявил папа, торжественно выпрямляясь в кресле. — Вы, молодые, будете развлекаться так, как захотите. Нас не будет дома часов до двух. Ни меня, ни мамы.
Из этого сообщения, которое должно было меня тронуть, я сделала вывод, что они выезжают порознь. Каждый использовал мой день рождения, чтобы отпустить другого, и оба чувствовали, что приносят жертву.
— Как это мило, — отозвалась я. — Большое спасибо.
— Джона тоже не будет, — добавил папа. — Он останется ночевать у друзей.
Джон был недоволен, но ему ничего не оставалось, как подчиниться.
Вечеринка получилась поначалу вполне обыкновенной. Нелли металась туда-сюда, как дикий зверь в клетке. Она едва смотрела на танцоров, а только подносила новые и новые подносы.
— Почему нет Берти? — поинтересовалась Астрид. — Я думала, что она твоя лучшая подруга.
— Ты ошибалась, — лаконично ответила я. Больше о Берти никто не вспомнил, а я грешным делом мечтала, что она сидит дома одна, скучает и завидует нам. Эта мысль согревала меня весь вечер.
Мы очень много танцевали, и Мортон — высокий и тихий Мортон — не отходил от меня ни на шаг. Первый раз в моем доме собралось так много моих ровесников, и, остановившись на пороге веранды и оглядывая комнату, я вдруг подумала, что ошиблась дверью. Мне стало одиноко и неуютно. Это не было моим домом, а люди не были моими друзьями. Мы попали в какой-то безымянный особняк — едва незнакомые люди и испорченная девочка, которая устраивает вечеринку.
Когда Нелли подала сандвичи, я почему-то вынула из буфета бутылку водки. Никто не выказал особого удивления, но я знала, что ввела новую моду — впредь все, кто устраивал вечеринки, должны были подавать на стол водку или что-то такое же крепкое. Когда все выпили, в комнате немного повеселело. Танцы стали более дикими, а ребята разбрелись по дому. Я сама выпила две больших рюмки водки и полстакана пива, и, хотя не опьянела, почувствовала себя легкомысленной и равнодушной. Меня ничто не могло рассмешить, наоборот, несколько раз мне очень хотелось заплакать. Где же мама, которая мне должна что-нибудь посоветовать, — подумалось мне. Наверняка, она сидела у камина в гостиной дядя Хенинга, а может, первый же чинный поцелуй у порога увел их в спальню?
А папа? Я знала, что ему давно уже не хватает вылазок во время командировок, и он завел постоянную любовницу, с которой даже появлялся на людях, как будто это было совершенно естественно. Я ненавидела эту женщину, хотя никогда ее не видела. Наверняка, это была толстая, большая и вульгарная бабища, — по крайней мере так мне казалось тогда. Я представляла себе, как мы встретимся.
— Значит это вы, — сказала бы я. — Не стряхивайте, пожалуйста, пепел в вазу, пепельница перед вами. Кстати, лак на среднем пальце облупился, но никто, кроме меня, этого не заметит. Так сколько вы просите в месяц? Ой, простите, мы не поняли друг друга, я думала, что вы ищете место горничной.
Мне было ужасно жаль папу, я скучала по нему среди всех этих гостей. Почему они с мамой оставили меня одну с людьми, которые ничего для меня не значили? Лучше бы мы втроем пошли в театр, а потом в ресторан — вот это был бы прекрасный день рождения…
Около полуночи Уильям попытался произнести речь в мою честь, но его перебили, и все потонуло в смехе и криках. Потом Мортон попросился посмотреть подарки, и я повела его наверх в свою комнату. Он спокойно разложил книги, помады, духи, носовые платки и все остальное, что мне принесли. Потом снизу раздалась громкая музыка, а он неожиданно повалил меня на кровать.
— Эй, мы так не договаривались, Мор-тон, — воспротивилась я. — Ты же хотел посмотреть подарки.
— Знаю, Хелен, — прошептал он, — но я ничего не могу с собой поделать. Просто не могу, когда вижу тебя, а тем более, когда ты рядом.
Похожие слова я слышала тогда, в дюнах. Ах, как это было давно — целую жизнь назад, и со мной ли?
Мортон страстно целовал меня, и я вдруг почувствовала, какая тяжелая у меня голова. Впрочем, я не потеряла над собой контроль, я знала, что сейчас произойдет, и решила, что это неплохая перспектива. Симпатичный парень, к которому я совершенно равнодушна это то, что мне требуется для мести. Я должна была доказать себе самой, что все, что я делала с Френсисом, можно проделывать и с остальными без всякого чувства и, соответственно, без страданий и горя.
— Запри дверь, Мортон, — попросила я. Все это не имело ничего общего с тем, что я пережила всего месяцем раньше. Но кого мне было винить? А что если Френсис не испытывал ко мне никаких чувств, как я сейчас — к Мортону, — вдруг пришло мне в голову. Хотя нет, я отвергла эту неприятную мысль. Он бы не был таким страстным. Да, йотом он предал меня, но сейчас я предавала его, и теперь мы были квиты. Я отомстила за унижение и обиду.
Мортон так торопился и дрожал от отрасти, что прыгнул на меня, и все произошло так быстро, что я не успела ничего почувствовать. Неужели его было так просто удовлетворить? — удивилась я. Он спокойно лежал рядом, когда я сделала открытие, которое на некоторое время затмило все мысли о мести Френсису, — мужчина всегда получал то, что хотел, а потом отваливался удовлетворенный. Новость шокировала и в то же время облегчала. Жизнь продолжалась.
— Спасибо, Хелен, спасибо, единственная, дорогая, — прошептал он и нежно поцеловал меня в щеку. Это меня немного тронуло. Мне стало жаль его, и я погладила его по голове. Он был так благодарен, а ведь то, что произошло, мне совершенно ничего не стоило. Ничего!
— Надо пойти вниз, — сказала я, поправляя юбку. Он застегнул ремень.
— Пообещай, что не скажешь ни единой живой душе, — потребовал Мортон.
— Нет, конечно, нет. — Я удивилась, как такая мысль могла придти к нему в голову? Он был всего лишь мальчишкой, а я ощущала себя его старшей сестрой. Мне хотелось смеяться и плакать, и даже пришлось прикусить губу, чтобы он ничего не заметил.
Внизу было темно, несколько пар по-прежнему танцевали в гостиной. Мортон тоже потянул меня в круг, но мне хотелось побыть одной. Я боялась, что кто-то потревожит мои чувства.
— Мы еще увидимся? — спросил он беспокойно.
— Конечно. Почему нет.
— Я имею в виду — как сегодня?
— Не могу обещать. Всегда рискованно повторять прежний успех.
— Нет, Хелен, послушай. Я говорю серьезно.
— Хорошо. Замечательно, Мортон. А теперь пойди и потанцуй с кем-нибудь другим. Например, с Вибике, по-моему, она заскучала.
