Грустишь? Замучили болезни?

Забыли все о старике?

Послушай, друг, а не полезней

Пройтись по утренней реке?

И, выпив капельку рассвета,

Понять, что жизнь – не за чертой.

И благодарным быть за это

Судьбе своей – пусть не простой,

Порой не сахаром кормившей,

Порой хлеставшей по щекам.

Любви твоей святой забывшей,

Ходящей по чужим рукам.

Потом вернувшейся, холодной,

С печалью тихой. По ночам,

Густой рябиной черноплодной,

Клонящейся к твоим плечам.

Опять печалишься о роке,

За жизнь уставшем от вранья?

Давай, назначь себе все сроки…

Вот будет праздник воронья!

Не прекращай сопротивляться,

Неистовствовать, жить, страдать!

Ты слишком стар – за жизнь бояться.

Ты слишком молод – умирать.

Куда нам складывать года?

Мы их так много накопили,

Что, не скупясь бы, уступили

Десятка два. Да вот беда:

Ни задарма, ни в счет монет —

Никто не хочет наших лет.

Зачем нам глупости копить?

На эту старую монету

Ни индульгенций не купить,

Ни милым передать приветы.

Но все равно: что ни денек —

Полней ошибок кошелек.

Кто нам ответит: для чего

Мы рождены на этом свете?

Мы люди. Только и всего.

И подрастают наши дети

Не для того ли, чтоб опять

Ошибки наши повторять?

Луна зажглась фонариком печальным,

Осенний сумрак лижет груди туч,

Смешная звездочка, колечком

обручальным,

Нет-нет да упадет с небесных круч.

Я не один: в гостях – плохие мысли.

К визитам их привык уж я теперь;

Они тенями хмурыми повисли,

И кто-то злой царапается в дверь.

Что, приползла, уродина кривая,

Не нажралась за тысячи веков?

Откуда ты взялась-то, дрянь такая,

Что требуешь жаркого – из стихов!

Ну, что ты там застыла в удивленье?

Таращишь дырки черные в упор.

Не испугаешь, адское виденье,

Ты – не судья мне. Да и я – не вор.

В пути явлений я встречал немало —

Не самое ты лучшее из них.

Когда б ты только, дура, понимала,

Что значит для меня явленье – стих!

Оно прекрасней всех других явлений!

Ну, что ты там задумала? Твори.

Нет! Дай еще хоть сто стихотворений…

Все остальные – черт с тобой! – твои.

Взгляни мне в лицо —

Через тысячи лет!

В знакомых чертах – никого

не узнаешь?

Неважно совсем, что меня

уже нет…

Поверь мне: я – рядом,

Когда ты читаешь

Исчерканный строчками белый

листок

И слышишь

Загадочный шепот страницы,

И чувствуешь нервом,

Как будто бы ток

По венам твоим пробежал,

Чтобы слиться

С далеким мгновеньем из

прошлых веков…

Взгляни мне в глаза.

Вдруг на фото старинном —

Откуда ж она проявилась? Слеза…

Быть может, ты плачешь?

Да нет же. Наивно

В твой век прагматичный,

компьютерный век

Лить слезы зачем-то.

А ты – симпатичный…

Взгляни мне в глаза,

Ведь и я – человек!

Я здесь не старею уже год

за годом…

Ни жизни, ни смерти —

Давно уже нет…

А ты мне не скажешь,

Откуда ты родом?

Кто предки твои, что витают

во мгле,

И где они жили на этой земле?..

Взгляни мне в лицо.

Не пугайся, не надо.

Я вижу теперь:

Ты себя узнаёшь.

Так вот она —

Вечности мудрой награда:

Постигнуть, что ты никогда

не умрешь…

И в чертах размытых чужого

лица

Почувствовать кровь своего

праотца…

Ворчливый учитель, —

Бачурин Евгений, —

Стихов сочинитель, —

Ты мудрый старик.

Недаром же я,

Разомлев от волнений,

Седой головой

К твоей строчке приник.

Картин рисовальщик, —

Евгений Бачурин, —

Судьбы шифровальщик, —

Кроссворд для умов.

Напрасно всю жизнь

Так безумно хочу я

Укрыться под тенью

Твоих деревов.

Маэстро гитары, —

Бачурин Евгений, —

Тебе я не пара, —

Мой строгий кумир.

Не каждое имя

Приемлет твой гений.

Не каждого впустит

В аккордовый мир.

Струна натянулась.

Накал напряженья

Критической точки

Почти что достиг.

Вот лопнет струна —

И затихнет сраженье

За жизни

Длиной в человеческий миг.

Не в тесной квартире —

В космическом мире,

Гораздо громадней

Масштабов страны, —

Я знаю: мы встретимся

Там, в перспективе,

Вдвоем

У разорванной смертью струны.