– Какой кошмар, – тихо пробормотала Алена.

Лешик приоткрыл окно. Снаружи ворвался поток свежего воздуха и голос Любочки:

– Обалдели! В духоте сидите. Натали, дуй сюда! – Меня, кажется, не заметили. – Только встали, что ли? Какие-то помятые… Я тоже малек вздремнула. Так пока спала, вот те крест, похудела. Мисюська окна закрыл: сквозняков боится. Проснулась – сауна! Ну, я его в каюте бросила, пусть варится в собственном соку, и – сюда. Давай выползай. Потреплемся.

Оказалось, благоверный Любочки имел еще и кличку – Мисюся, которой удостаивался в минуты особого благорасположения супруги.

В процессе всего монолога Наташка только жестикулировала.

«Крыша поехала, – решила я. – Теперь до конца жизни будет соблюдать конспирацию, свято помня: открытые окна – источник информации».

Звуки, доносившиеся с палубы, не двусмысленно говорили о том, что Любочка устраивается капитально. Пластиковые кресла расставлялись прямо под окном. Мы стали потихоньку расходиться. Вышедшая последней Наташка проворчала:

– Меня это начинает доставать. Вот только жалко ее. Что хорошего она со своим Манюней видит?

– Мисюсей, – поправила я подругу.

– Какая разница! Все равно – козел. Ладно, – вздохнула она, – я пойду к Любане, а ты минут через пять подходи. Она не видела, что у нас совещание шло.

Мы втроем тихо пошли к нашей каюте. Завернув за угол, увидели интересную картину: Киллер в полусогнутом состоянии стоял у двери нашей каюты и осторожно прислушивался. Мы отступили назад. Последующие действия комментировал Лешик:

– Стучит в дверь, но тихонько… Прислушивается… Опять стучит… Прислушивается… Стучит…

– Его явно заклинило, – прошептала Алена. – Клин клином вышибают. Пойди, – обратилась она к Лешику, – постучи ему по голове…

– Тихо! – шикнул Лешик. – Выпрямился… Собирается уходить… В нашу сторону!

Моментально развернувшись, мы рванули обратно, изрядно напугав стайку молодежи. Обогнув машинное отделение, чинно, со скучающим видом пошли к каюте с другой стороны. Коридор был пуст.

– А какую роль в своем детективе ты отвела этому господину, – тихонько спросила Алена?

– Киллеру? Еще не знаю. Он то вписывается в общую картину, то нет, – так же тихо ответила я, открывая каюту.

Едва успели войти, как я, бросив взгляд на закрытые окна, поинтересовалась, где Алена видела Светлану. Дочь немного помялась и смущенно сказала, что точно не уверена – «то ли девочка, а то ли виденье». Надоели наши с Наташкой тайны, заговоры. Вот она и ляпнула с досады.

– Лицо очень похоже, а вот одежда и прическа… – Алена задумалась. – Волосы гладко причесаны и стянуты в узел. И не светлые, а темные – темнее твоих. Я ей приветственно помахала рукой, но она посмотрела на меня так, как будто мы и не валялись вместе в метро, а видимся в первый раз в жизни. Такое дурацкое положение! То ли тебя узнавать не хотят, то ли ошиблась… Расстояние было значительное. Немудрено ошибиться. Хотела ее Лешке показать, но он брючину отряхивал от несуществующей пыли. А она очень быстро ушла куда-то вниз. В общем, на сто процентов не уверена…

– Ладно, – вздохнула я. – Ты знаешь, так хочется домой – отдохнуть по-человечески. Сидела бы сейчас на даче…

– Сейчас! Сейчас тебе надо составить компанию Наталье Николаевне и этой пышечке… размером с Московскую область. Только я с тобой.

Наталья с Любочкой мирно обсуждали геомагнитную обстановку. Без семечек. Пакет одиноко скучал на пустом кресле.

– Присоединяйтесь. Одно кресло мы отбили. Другого нет. – Наташка посмотрела на сидящих недалеко туристок. Рядом с ними тоже стояло пустое кресло. Вернее, занятое шляпой одной из дам. Сославшись на то, что уже все места отсидели, мы с дочерью немного отошли и остались стоять, облокотившись на поручень. Вода внизу казалась такой плотной, что по ней вполне можно было пробежаться босиком. Легкие пузырьки воздуха поднимались вверх и завораживали. А берега? Сказочно красивые зеленые берега. Лес, подступающий к самой воде. И ни одной дачи, ни одного коттеджа… Солнце потихоньку собиралось на покой, щедро посыпая серебром волны. И было не понятно, что стремительно выхватывают из воды чайки – то ли рыбу, то ли солнечные блики. А эти щемящие душу крики птиц! И шум воды. И ее особый запах. И легкий ветерок, гуляющий по волосам… Да где же я была раньше? Сколько времени потеряно даром! Такое впечатление, что наконец прозрела. Все приключившиеся с нами неприятности отошли на второй план. Чувство тревоги и постоянного напряжения вытеснило неожиданно снизошедшее спокойствие и какая-то тихая радость.

– Мамуль, ты обратила внимание на чаек? – Алена, очевидно, испытывала сходные чувства. – Смотри, какие откормленные – бройлерные, наверное.

– Простите! Могу я с вами поговорить? – раздался над ухом интеллигентный мужской голос. Я совсем не испугалась. Просто было досадно, что оторвали от мыслей, рожденных сопричастностью с увиденным …

– Да, пожалуйста. – Я постаралась погасить недовольство и повернулась к мужчине. Передо мной, улыбаясь, стоял… Киллер! Краем глаза я успела заметить спешащую ко мне Наташку. Вслед за ней семенила в одном шлепанце Любочка. Впрочем, на половине пути она повернула обратно и прихватила слетевшую обувку. На Киллера я старалась не смотреть. Он хотел что-то произнести, но подлетевшая подруга одной рукой мигом обняла Алену, другой взяла меня под руку.

– Вы что-то хотели сказать? – резко спросила она у примолкшего Киллера.

– Да… Гм. Я, собственно…

– А если более вразумительно?

– Владислав Сергеевич! – К Киллеру стремительно летела массовик-затейник Людмила, демонстрируя красивые ноги в обтягивающей юбочке меньше некуда. Он с готовностью оглянулся и, извинившись, пошел ей навстречу. Мы, не долго думая, нырнули в холл и вышли на противоположную сторону палубы. Там была тень, и прохлада ощущалась в большей мере.

– Самое противное, – сказала Наташка, – не знаешь, кого бояться.

– Не менее противно, что не знаешь, чего бояться, – подхватила Алена. – Может, и бояться-то нечего. Мы опасны постольку, поскольку можем налететь на Светика. А она, судя по всему, в нашей помощи не нуждается. Более того – прячется. Так что бандиты могут быть уверены в нашей благонадежности. И вообще, здесь холодно.

Следовало признать выводы дочери логичными. И для начала – успокоиться, а затем – одеться потеплее. С этой целью и разбрелись по каютам.

Подоспевший через пару минут Лешик, утащил Алену на концерт. Молодежь действительно на редкость хладнокровна. Я немного подумала и отправилась за Наташкой. Надо же приобщить и ее к прекрасному. Без семечек. Она долго сопротивлялась, ссылаясь на то, что устала от Любочки. Потом примолкла и уставилась на ночник. Ничего необычного в нем не было. Вероятно поняв это, быстро начала собираться. Я восторженно делилась впечатлениями от своей созерцательной деятельности, пока не увидела, как подруга, уставившись все на тот же ночник, выворачивает наизнанку свои джинсы. Все бы ничего, но она в таком виде стала их надевать! Дался же ей этот ночник!

– Куда-то молния подевалась… – пробормотала Наташка, не отрывая взора от ночника.

– Что ты в этой лампе увидела? – тревожно спросила я

– В лампе? – удивилась она, приходя в себя. – При чем тут лампа? Какой дурак мои джинсы вывернул?

– Взгляни на себя в зеркало и увидишь.

– Я пока еще в своем уме. С чего бы это мне над собственными штанами издеваться?.. Слушай, что мне в голову пришло! Зря мы не выяснили, что от тебя нужно Киллеру. Теперь спать спокойно не буду. Придется его отловить.

– Придется, – вздохнула я. – И еще нам надо проверить факт наличия на корабле девушки Светланы. Кроме того – выяснить, какую каюту и с кем занимает Костаки. Переговорим с сокамерником… то есть с сокаютником – возможно, узнаем кое-что интересное. Далее на очереди – взаимоотношения капитана и массовички-затейницы…

– А ветеран пароходства?

– Он вне очереди и вне конкуренции – как ветеран. Сегодня у нас светский раут. После ужина – званый чай. Надеюсь, придет.