Кажется, на Сеню не подействовало появление в его жизни грозного пикового туза. Он по-прежнему держится уверенно, и, согласно цифрам, которые Люба сейчас увидела на сайте в Интернете, отныне единоличный лидер. Сегодня за ужином солирует пенсионер Кучеренко. Остальные пьют слабоалкогольные коктейли, Суворов, Алексей Градов и Зося пиво, а Яков Савельевич говорит просто без умолку.

– …хобби, хобби. Вот я, например, картины маслом пишу. В молодости баловался живописью, да не прошел по конкурсу в Художественное училище. Ну и запил, стал простым работягой. Потом лет пятнадцать шоферил. А сейчас потянуло, так сказать, с новой силой. На живопись.

– И что пишете? Пейзажи? – вежливо интересуется Сеня Сайкин.

– Натюрморты? – закатывает подкрашенные синими тенями очи Серафима Евгеньевна.

– Нет. Эти… – пенсионер Кучеренко вздыхает: – Интерьеры.

– Чего-о? – громко удивляется Люська-Апельсинчик.

– Интерьеры. Сегодня вот поставил в комнатке своей мольбертик и малюю потихоньку. Кроватку свою, цветочки искусственные на стене, коврик. На память, так сказать.

– Рассчитываете потом дорого продать? – усмехается молчавший до сих пор Алексей Градов.

– Кто знает? Может, оно ценность какую будет иметь? – пожимает плечами Кучеренко.

– Писали бы лучше тогда пейзаж за окном, – советует практичная Виолетта. – Живенько и красиво.

– Не, – отмахивается Кучеренко. – В этом я не специалист. Живую, так сказать, природу не умею верно отобразить. На этом и срезался на экзаменах. На композиции. Мне б срисовать чего-нибудь. Вот неживое и недвижимое – это пожалуйста.

– Деньги, – тут же советует инженер Суворов. Кучеренко выразительно хмыкает: это, мол, уголовная статья!

– И покупают эти… интерьеры? – морщится писательница Залесская.

– Выставку бы устроить, – вздыхает Кучеренко. – Может, и будет спрос.

– Вот, значит, зачем вам миллион! – тут же реагирует Залесская. – Раскрутиться!

– А вам разве не затем? – огрызается Кучеренко.

– Я за идею, – гордо заявляет писательница. – На благо общества. Я хочу организовать партию женщин.

– А разве нет еще такой? – удивленно спрашивает Люська.

– Это все не то! – отмахивается Залесская. – Надо в первую очередь бороться с мужчинами!

– Да за что ж вы нас так? – спрашивает Сеня Сайкин.

– Вы – самцы! – заявляет ему писательница-феминистка. Сайкин удивленно приоткрывает красивый рот. На него обрушивается поток гневных слов: – Узурпаторы! Кто сидит в правительстве? Мужчины! Кто принимает за нас решение? Мужчины! Долой! Женщина – не просто человек, она человек первого сорта!

– Да ради бога, – не теряется Сайкин.

– Дамочек, к слову сказать, очень уважаю, – встревает Кучеренко.

– Я своей Мане, между прочим, зарплату до копеечки отдаю, – вздыхает Суворов.

– И сколько там копеечек? – ехидно осведомляется Люська. – Не маловато?

– Вы все… Вы… Не понимаете…

Залесская достает из кармана темного, похожего на домашний халат вечернего платья какой-то порошок. Наливает в стакан воды, нервно разворачивает бумажку. Запрокидывает голову и ссыпает содержимое себе в рот. Ее белое горло дергается в судорожном глотательном движении. Смотреть на это отчего-то неприятно. Залесская запивает лекарство минеральной водой и облегченно вздыхает:

– Я получу миллион и осуществлю мечту всей своей жизни. Женщины России должны меня поддержать!

– Чокнутая, – негромко говорит инженер Суворов, крутанув пальцем у виска. Зося неожиданно вмешивается:

– А вы… Сами не лучше. Вам-то зачем миллион?

– Э-э-э… У меня семья э-э-э… Материальные, так сказать, проблемы.

– Что же вы, денег по-другому заработать не можете?

– Вы бы лучше помолчали… папа… – огрызается Суворов.

– А вам… Тебе зачем миллион? – вдруг накидывается на Градова Виолетта.

– Да, собственно, ни зачем, – пожимает тот плечами.

– А что же вы тогда здесь делаете? – все хором.

– Живу. Просто живу. Какая разница, здесь или в другом месте? По крайней мере, за квартиру платить не надо. Полтора месяца спокойной жизни.

– Перед камерами?!

Градов загадочно улыбается.

– Правда, что вы программист? – спрашивает Зося.

Градов молча кивает.

– А я работаю менеджером в компьютерной фирме. Как вы думаете, пентиум третий скоро умрет?

– Да, по-моему, уже умер. Да и четвертому недолго жить.

– А какие пошли крутые видеокарты?! Новые компьютерные игры все такие навороченные! И все заточенные под GeFors, на нем памяти тридцать два мега. А сейчас, говорят, уже разрабатывают какой-то новый чипсет…

– Ну, зачирикали! – морщится Кучеренко. – Вот молодежь пошла! А? Ни хрена не понимаю в этом птичьем языке!

Виолетта его поддерживает:

– Давайте лучше включим музыку и потанцуем!

– Танго! – Серафима Евгеньевна косится на пенсионера.

– Рок-н-ролл! – расправляет плечи Суворов.

– Фи! Лучше попсу! – Виолетта улыбается Сене Сайкину.

– Короче, врубаем медляк! – тот идет к музыкальному центру.

– И колбаситься! – радостно хлопает в ладоши Виолетта. – Колбаситься!

Залесская тут же кривится: «Ну и жаргон!» Бормочет что-то о загрязнении русского языка, но ее никто не слушает. Сеня Сайкин копается в сумке с компакт-дисками:

– Я тут прихватил с собой… А это что такое? – В руках у него вызывающе яркая коробка. – Группа «Мобиль Рэк» с хитом сезона «Дум, дум, дум». Что за черт? Кто-нибудь про такое слышал?

– Я, – говорит Алексей Градов.

– Чего это? Откуда это у меня?

– Тяжелый металлический рок, – усмехается Градов. – Положи на место, тебе не подойдет. Или лучше дай мне.

– Ты что, «металлом» увлекаешься?

– Да. Увлекаюсь. Железом и софтом к нему. Послушаю как-нибудь наедине.

– С кем?

– С собой, – и программист забирает у Сени диск.

Тот пожимает плечами и снова копается в сумке. Вечеринка в разгаре: против композиции «Lady in red» не протестует никто. Под первые звуки нежной, красивой мелодии пенсионер Кучеренко с поклоном приглашает Серафиму Евгеньевну. Она счастлива. Виолетта вцепляется в Сеню, Суворов со вздохом идет к Люське. Любе кажется, что он сейчас громко скажет в камеру:

«Маня, я не виноват! Меня заставили, Маня!»

Градов и Зося танцевать не собираются. Они нашли общую тему для разговора: компьютеры. Алексей что-то показывает Зосе в своем органайзере. Музыка и легкий флирт примирили всех. Только писательница Мария Залесская, включив бра, что-то сердито пишет в своем блокноте. Сеня Сайкин крепко прижимает к себе Виолетту. Интересно, есть на сайте «igranavylet.ru» тотализатор? На победителя, конечно, есть. А на любовь? В эту ночь Сеня окажется в постели у Виолетты, или позже? Через два дня? Через три?

А Кучеренко не так уж безнадежен. Он, оказывается, и картины маслом пишет, и танцует неплохо. После того как закончился первый танец, вежливо целует сморщенную лапку Ирисовой и… идет приглашать Виолетту. Наперегонки с Суворовым.

Люська отправляется на диван, к Залесской. Что-то сникла в последнее время Апельсинчик. Пожалела уже? Да, красавицей быть проще. Люська к тому же безумно любит своего Сережу, а Виолетта свободна. Комплексов у нее нет, флиртует напропалую и с Суворовым, и с Кучеренко. Инженер маслеными глазами косится на камеру:

– Маня! Я не виноват: меня заставили!

Они все чуть-чуть выпили, поэтому раскованны. На глазах у всей Москвы и Московской области – самая обычная вечеринка. Стол с закуской, музыка, танцы, легкий флирт. Вот уж точно: вид в замочную скважину. Любе отчего-то становится неловко и противно, она идет на кухню. Телефон звонит: Стас, как всегда, ехидствует:

– Смотришь?

– Допустим.

– Прими выражение глубокого соболезнования. От меня. Боюсь, тебе не достанется и белого Сайкинского носочка. Ни кусочка. Ставлю на Виолетту.

– Сочувствую, – ехидствует и Люба. – Она прочно занята.

– Вот именно. Боюсь, скоро ты и Градова потеряешь. Ох, и девка! А ноги, а? Ты ночью не смотрела?