За столом настала тишина.

Грегор еще раз откашлялся и начал читать:

— Ах, что же это такое! — воскликнула Грета. При первых же словах она покраснела до слез и от смущения не знала, куда девать передние лапки, а задними быстро-быстро затопотала, кружась на месте. Это было очень трогательно.

— Замечательные стихи! — сказал Роберто. В них столько настроения!

— Да, — сказал фон Страус. — Особенно это место про трепет усиков-вибрисс в ночном саду! Волнующее стихотворение!

— Благодарю за внимание! — торжественно сказал на это Грегор.

Сложив листок, он спрятал его в карман.

— Страшная ерунда! — фыркнула фрекен Криллеберг. — Стихи без рифмы никуда не годятся. Это известно каждому, кто хоть мало-мальски образован. За долгие годы учительствования я неоднократно указывала на то…

Но тут ее речь прервали не сулившие ничего доброго звуки, исходившие, казалось, из самого живота Грегора. Глухое ворчание, зарождавшееся где-то в глубинах его существа, по степенно поднималось выше и наконец вырвалось из его горла грозным воплем. «Ууу-эээ!» — крикнул он и, схватив стакан с соком, швырнул его об стенку. Затем он разбил свою тарелку о собственную голову. Затем сорвал со стола скатерть, так что вся еда и приборы со стуком и юном покатились по полу.

— Грегор! — в один голос воскликнули Самсон и Грета.

Но он их даже не слышал. С рыданиями он метался по комнате, колотя лапами по стенам,  потом повалился на пол и принялся сам себя душить.

— Скорее! — крикнул Роберто. — Надо закопать его в землю, а не то это плохо кончится. Самон! Бери лопату, она возле веранды.

— Закопать?! Куда я попала? Что здесь делается? — расквохталась фрекен Криллеберг. — Это неслыханно! Я никогда в жизни…

— Да помолчи же, несчастная птица! — успел крикнуть Роберто, прежде чем тигриным прыжком кинулся на несчастного поэта. Фон Страус пришел ему на подмогу, и вдвоем они скрутили Грегора, не давая ему покалечить себя или окружающих. Грета бросилась на колени, покрыла поцелуями мордочку Грегора и с такой нежностью повторяла шепотом его имя, что сама едва не расплакалась.

Все время, пока его несли в сад, Грегор изо ей силы отбивался и осыпал их свирепыми розами. За розовым кустом Самсон торопливо копал яму, помогая себе задними лапами. Комья земли и булыжники так и разлетались во все стороны.

— Уже достаточно! — сказал Роберто.

И на пару с фон Страусом они уложили первого постояльца своего пансионата в глубокую яму, а Самсон молниеносно закидал ее землей.

— Да уж! — сказал фон Страус, улыбаясь несколько неуверенно. — Что тут скажешь? Художественная натура! Чувствительный народ эти поэты!

— Насколько мне известно, некоторая неуравновешенность характерна для этой профессии, — заметил Роберто, стряхивая лапкой ко мочки земли со своей шкурки.

Но Грета была безутешна. Горько рыдая, она обнимала свежую могилку, шепча имя своего возлюбленного.

— Грегор! — призыв ала она его сквозь всхлипы. — Ах, милый, милый Грегор!

— Ничего! Ничего! успокоил ее Роберто.

Не забывай, что кроты отлично могут дышать под землей.

— Да, а как же его костюм! Жаль ведь костюмчика! — проговорила Грета сквозь слезы.

— У всех мальчишек-кротов карманы всегда набиты землей, — сказал Самсон. Это я могу сказать точно. А кроме того, он сам так просил. Сказал, чтобы мы закопали его, если он начнет буянить от злости.

— Он не от злости, — сказала Грета. — Он очень несчастен, я это чувствую.

— Сплошная комедия — объявила фрекен Криллеберг. Вся взъерошенная, она, шумно хлопая крыльями, показалась на веранде. — Все это делается только для того, чтобы обратить на себя внимание. Сколько мне еще ждать десерта! Или я слишком многого требую, ожидая, что мне дадут ложку взбитых сливок и кусочек печенья? Я как-никак заплатила за полный пансион!

Самсон только вздохнул и побежал на кухню готовить взбитые сливки для фрекен Криллеберг. Но он так пере волновался и вдобавок еще обиделся на фрекен Криллеберг, что вместо веничка воспользовался для взбивания сливок собственным хвостом.

Ночная тьма окутала дом и сад. Фон Страус ушел домой, а фрекен Криллеберг, поклевав немного взбитых сливок, удалилась в свой номер. Самсон и Роберто подошли к окну и глядели на лужайку, на которую падал свет лам почки, горевшей над входной дверью. Грегор начал двигаться под землей, и Грета шла следом по траве, шепотом уговаривая его выйти на поверхность.

— Никогда бы не подумал, что так трудно быть хозяином пансионата, — вздохнул Самсон. — До чего же злющий этот Грегор.

— Да уж, — отозвался Роберто. — и фрекен Криллеберг не лучше — все время брюзжит. Но они платят за свое проживание, а это самое главное.

— Ну и что, что платят! Я хочу жить спокойно, — плаксиво сказал Самсон.

— Я думаю, что со временем все утрясется и наша жизнь станет спокойнее, — утешил его Роберто.

— Ты правда так думаешь? — недоверчиво спросил Самсон.

— Почти уверен, — ответил Роберто. — И кстати, сейчас нам довольно-таки хорошо и спокойно. Не правда ли?

— Пожалуй, поспокойнее, — признал Самсон и вдруг спросил, заглядывая в лицо другу: — А почему ты не сказал фон Страусу, что тут нет никаких привидений?

— Не знаю, стоит ли. Я решил, пускай лучше у нас иногда будет появляться привидение. Пансионатов много, но почти ни один не может похвастаться собственным привидением.

— Так ведь это же была просто Грета!

— А это знаем только мы трое, — сказал Роберто.

— Значит, ты будешь обманывать постояльцев?

— Только изредка, — сказал Роберто и похлопал Самсона по плечу. — Например, если постояльцы совсем распояшутся.

— По-моему, сегодня они очень распоясались.

— На этот раз, к сожалению, нельзя было ничего поделать. Ведь Грета не может одновременно быть официанткой и при видением. И кроме того, я где-то читал, что привидения обычно не показываются раньше двенадцати часов ночи.

Самсон зевнул:

— Интересно, как долго Грегор будет играть в саду, изображая из себя землеройную машину?

— Долго! — сказал Роберто. — Кроты и барсуки вообще любят резвиться по ночам. Тем более влюбленные.

Настало утро. Хмурое небо было по крыто тучами, и шел дождь. С фьорда дул холодный ветер. Самсон и Грета спозаранку были уже на ногах, чтобы вовремя обслужить требовательную фрекен Криллеберг, которая с вечера заказала завтрак ровно на семь часов. Грета то и дело зевала, глаза у нее были красные и слезились.

— Долго вы играли ночью в саду? — спросил ее Самсон, натирая на терке морковку.

— Долго, — ответила Грета. — До половины пятого утра.

— Надо же! — удивился Самсон. — Значит, ты поспала всего два часа.

Грета отрицательно мотнула головой:

— Нет, я забралась под веранду и два часа думала о Грегоре.

Самсон кинул то, что осталось от морковки, себе в рот и стал усердно жевать:

- Значит, Роберто был прав? Ты влюблена и страдаешь по Грегору?

— Не знаю! Но со мной и впрямь творится что-то необыкновенное. Однажды я болела свинкой, но это было совсем не похоже.

— Может быть, ты подашь Грегору завтрак в постель? — предложил Самсон. — Он, наверное, очень обрадуется.