– Ну, хватит вопросов. Пора ехать… – подытожила артистка. Или диверсантка?

– Хорошо. Только сигареты брось, курить охота…

– Какие сигареты? – насторожилась она.

– В куртке лежали, вместе с удостоверением офицера… Тоже решила прикарманить? – Я вел беседу как можно спокойней, свободной рукой роясь в карманах. При этом я незаметно, вполоборота развернулся к Татьяне.

– Не было там ничего. – Кажется, девица немного смутилась.

– Значит, выпали, – продолжал я незатейливый треп, отбрасывая куртку на сиденье. – А-а-а, вон они, под брезент завалились, – показал я глазами в угол.

Девушка машинально глянула в указанном мною направлении. Трудно действовать в моем положении: тесно, одна рука скована, вооруженный противник за спиной… И все же это – последний шанс.

…Ребром правой ладони я ударил по стволу «ТТ» так, чтобы выстрел ушел вниз. Так и получилось! Девчонка не блефовала – пистолет был заряжен боевыми патронами, и у меня слегка заложило барабанные перепонки. Той же рукой я поймал ее кисть и ткнул костяшками в стекло закрытого окна, перегибая кисть под прямым углом. Пистолет выпал, я отпустил захват и коротко ткнул диверсантку сложенными вместе пальцами в сонную артерию. Она отрубилась сразу – эх, диверсантка, она же баскетболистка, она же фотомодель…

Перво-наперво я вытащил у нее из внутреннего кармана ключ от наручников и отковался. Теперь, милая, роли круто изменились. Бесчувственную кисть тонкой, бледной руки я прицепил к задней дверце. А сейчас оружие…

Ну вот! Пока очаровательная фотомодель-баскетболистка-диверсантка приходит в себя, можно немного поразмышлять.

Самое правильное и милое дело – без лишних разговоров сдать эту красавицу в особый отдел части. Вот там пусть с ней и разговаривают. Пожалуй, так и поступлю… Дело, между прочим, серьезное, и патроны в «ТТ» не холостые! Подброшу чекистам работенки… И все же, не гони, гвардеец… Меня подмывало просто, по-человечески расспросить эту Таню, зачем она все это проделала и чего хочет добиться в итоге?

Тем временем фотомодель-диверсантка почти оклемалась. Ударил я ее не сильно, дозируя удар, в расчете отключить на несколько минут.

– С добрым утром, Танечка. Как видишь, ошибиться может каждый. – Я старался говорить обычным, вежливым тоном. – Что теперь прикажешь делать с тобой?

– Делай что хочешь… – Голос ее звучал обреченно. Казалось, ей было все равно. – А лучше пристрели! Может, орден Мужества дадут…

– Ты действительно больна СПИДом? – Я не оставлял надежды разговорить ее.

– Хочешь попользоваться? – Она усмехнулась.

– А вот на это я уже могу сильно обидеться. – Девица действительно начала выводить меня из терпения.

– А мне плевать на твои обиды! – Ее круглые, светло-карие глаза смотрели на меня в упор.

– Слушай, за что ты на меня так взъелась? Я всего лишь хотел подвезти тебя до воинской части… По твоей же просьбе. Или ты вообще ненавидишь военных? – Этот вопрос я подбросил наудачу.

И, кажется, попал в точку!

– А за что вас любить? – Глаза у девушки стали еще ярче и заблестели. – Защитники Отечества! В стране вон чего творится, а вы только и думаете, что бы украсть, за забор вынести и продать подороже! Гвардейцы-десантники хреновые… – В выражениях девушка не стеснялась.

– Ты прямо как на митинге…

– А что? Неправда?

– Люди-то разные… Или ты считаешь, что все офицеры – сволочи продажные?

– Вот тебя взять, к примеру. – Карие глаза слегка прищурились. – Что, на капитанское жалованье «мерс» и мобильник приобрел? А в сумке у тебя, я посмотреть успела, «зеленью» несколько тысяч! Это что? Зарплата ротного?

Ух, как она меня! Еще вопрос – кто кого сейчас допросит! Глазастая, стерва.

– Ну, «мерс» мне подарили…

– Ой рассмешил! Хоть перед смертью похохочу!

И она звонко, по-девчоночьи рассмеялась.

– Слушай, я ведь правду говорю… – Я вновь начал заводиться.

– Верю! А деньги ты заработал потом и кровью! Верю, Игорь Васильевич. – Девушка перестала смеяться, ее глаза снова стали печальными.

– Да здоровьем матери клянусь! – неожиданно выдохнул я. Ох и достала меня эта Танька…

Она не сразу нашлась, что ответить.

– Ты… Вот так вот… Здоровьем матери распоряжаешься? – Слова были хлесткие, а тон им не соответствовал, он был какой-то неуверенный.

– Машину мне один человек подарил… Толя Говор, может, слыхала?

– Нет, не слыхала.

– Я помог ему… Когда ему было трудно. Вот он и отблагодарил. Что, верится с трудом? А я ведь правду говорю!

Фотомодель, похоже, не верила ни одному моему слову. В глазах ее теперь читались презрение и брезгливость.

– Ладно, – неожиданно произнесла она, – может, и подарили тебе этот «мерс». Мне-то какое дело… Ну вот теперь и вези меня в нем к своим обожаемым начальничкам.

Она же еще и распоряжается, куда ее теперь везти! Вот назло никуда не повезу!

– Отвезти я тебя успею! Не беспокойся… Ты мне лучше скажи, что ты забыла в в/ч?

Я ожидал, что она пошлет меня, однако девушка впервые за все время беседы опустила глаза, провела свободной рукой по растрепавшимся волосам. Она не торопилась с ответом; наконец, уставившись мне в глаза, четко произнесла:

– Я должна убить генерала Клярова.

– Девицу мы упустили…

– Что значит «упустили»? Ты мне так не говори, дорогой. Я таких слов, как ты знаешь, не понимаю.

– Она сняла квартиру на окраине. Мы пасли ее целый день… А ночью она нас обвела – смылась через кухонное окно, прямо со второго этажа. Утром я пошел в ларек взять чего похавать, смотрю – окно открыто, я сначала не усек, что к чему, а потом огляделся, смотрю – в мусорник две простыни связанные запихнуты. Как в кино – кто же мог думать… Сейчас вот ищем ее…

– Кто же мог думать… Да уж не вы, дебилы. Ее надо было сразу брать… Сразу, как только засекли ее в райцентре!

– Мы хотели…

– Выявить связи? Ну какие у нее могут быть здесь связи, думать надо! Хотя чем вам думать… Ее нужно было брать! Причем живой и невредимой! И сразу ко мне… Со мной она бы не отказалась побеседовать.

Два не старых, но и не очень молодых человека негромко и с виду вполне мирно беседовали, сидя на лавочке в городском сквере.

– Если до завтрашнего утра не найдешь, пеняй на себя, – произнес тот, что выглядел менее юным из-за ранней плешивости.

– Да ищем же… Найдем, куда она денется. А может, ее сразу и?..

Неожиданно их любезную беседу прервал высокий, болезненно худой парень. Он подошел к ним, слегка покачиваясь, торчащие из рукавов спортивной куртки тощие руки заметно тряслись, тыльные стороны кистей были синими от многочисленных татуировок.

– Мужики… Выручайте! Пятерка вот так нужна! – Он обессиленно рухнул на край лавочки, обхватив ее спинку обеими руками. – Подыхаю, мужики… – Он умоляюще уставился на собеседников скорбными, водянистыми глазами алкоголика.

– Так… Ну-ка брысь отсюда! – Более молодой и спортивный угрожающе приподнялся.

– Да ладно, мужики. Извиняюсь, нестыковка… – Ханыга покорно встал и, шатаясь, двинулся в глубину сквера.

– Спивается Россия, – мрачно констатировал плешивый. – Да сядь ты, на черта с ним связываться, не в этом твоя забота…

Тем временем ханыга миновал сквер, походка его стала вдруг уверенной, упругой и быстрой. Он в два прыжка перебежал на другую сторону улицы и скрылся за дверцами припаркованного рядом с газетным киоском микроавтобуса.

– Ну как? – спросил татуированный у сидевшего на самом дальнем сиденье микроавтобуса темноволосого, с седеющими висками, скуластого мужчины. Из правого уха у него торчал провод, подсоединенный к компактному металлическому прибору.

– Да неважно… Помехи… Куда ты его прилепил? Воробьев лучше слышно, чем разговор, – отозвался темноволосый.

– К спинке лавки. По-другому было нельзя – они все время головами крутят, озираются, а как я к ним подсел, чуть по морде не схлопотал, – развел синими руками татуированный.