— Ну, пойдемте на лоджию, — лукаво промурлыкал хозяин, предвкушая новую порцию восторгов. — Мы туда и батареи провели, и освещение. Поставили шезлонги, мини-бар и телевизор. Считайте — отдельная комната!

Выбравшись, наконец, из подъезда женщины некоторое время шли молча. На лице Амалии было написано нешуточное смятение. 'Небось, сама не ожидала, что всерьёз захочет в Голованово какую-нибудь квартиру, — определила для себя Вера. — Вот и растерялась. Все карты спутались'. Дочка, кашлянув, вкрадчиво произнесла:

— Мам, ну это, конечно, замечательная квартира. И подъезд хороший. Но мы же просто так, на всякий случай решили её посмотреть… Мы ведь планировали двухкомнатную купить.

Амалия мгновенно подобралась, выпрямила спину и королевским оком взглянула на дочь. Та вжала голову в плечи.

— Мам, ну, мы же договаривались, что у тебя внук будет ночевать. Ты же хотела его иногда брать к себе.

— Внук может и на лоджии поспать, — отрезала Амалия, — раз она так хорошо утеплена. Это первая квартира, которая меня заинтересовала! После моей Генеральской набережной хуже нет, чем жить тут на выселках.

— Надо же… Ей и правительственная трасса — выселки! — всплеснула руками дочка. Но испортить ситуацию не успела.

— Именно этот вариант, пожалуй, мог бы меня устроить, — уверенно продолжила Амалия. — Доплата здесь, правда, небольшая выйдет. Зато и в доме, и в квартире все сделано на совесть! Так, чтобы людям было хорошо. Всё равно деньги пришлось бы тратить на ремонт и обстановку. В общем так-на-так получается.

'Ну и ну, — подивилась вывертам судьбы Вера. — Теперь Амалия сможет переехать в Голованово, не уступая дочке, а, наоборот, — наперекор ей. Они всю оставшуюся жизнь будут спорить, стоило ли матери меняться на эту однокомнатную. Кто бы мог предвидеть такой поворот событий? Будто ангелы порадели!'. Вера вспомнила молчаливую печальницу из первой квартиры, тишину вокруг неё, полумрак и иконы. И решила, что просмотр предыдущей квартиры тоже сыграл свою положительную роль — хотя бы по контрасту.

Не успели дойти до метро, как Вера получила от Амалии Матвеевны окончательное благословение на то, чтобы звонить Киту и договариваться об авансе. У дочки в глазах стояли слезы, которыми она демонстративно поблескивала. Но все знали, что они скоро высохнут. Квартира-то в перспективе должна быть завещана внуку — со всей переполняющей её роскошью. А, пока суд да дело, может и на лоджии поспать — не сахарный. И дом — почти депутатский.

Амалия пошла в гости к дочери — ссориться и обсуждать перспективы, а Вера заковыляла к метро. Вид их давней с Китом мучительницы, которая на глазах расцвела, окрепла и словно помолодела лет на десять, её глубоко поразил. Выходит, что Амалия с её капризами и болезнями, под густым слоем высокомерия и требовательности сохранила способность увлечься, загореться впечатлением, воплотившим её тайное желание. Так, может, и в Вериной жизни ещё что-то переломится? Вот только одно Вера не могла нащупать — то самое желание… Никак не удавалось понять: а что же, собственно, должно у неё переломиться? Что конкретно не так?

Осталось ещё раз пересечь город из конца в конец и день закончится. Район, в который она теперь направлялась, располагался на Востоке. Считалось, что в нём неважная экология. Вероятно, свежий ветер из Голованово долетал туда не скоро. Успевал по дороге собрать в свой мешок все запахи и гарь по другим частям города. Сам район наскоро слепили из горстки новостроек и парочки свежепрорубленных улиц. Несколько лет назад его и вовсе не существовало. Был лишь пустырь, лесок на пригорке, через поле текла мелкая речушка. А полтора века назад усталый пахарь тянул свою борозду. Но именно это и привлекло Вериного клиента, жаждущего чистоты, новизны и традиционности одновременно.

Они пробовали искать квартиру по всему городу, ближе к окраинам. Обшарили Север и Юг. Заглянули на Запад. Наведывались в промежуточные зоны — вроде Северо-Запада или Северо-Востока. Вера чувствовала себя ходячим компасом, подметками изучившим московскую географию, все её долготы и широты. Районы обживались ни одно десятилетие и отличались пёстрой застройкой. Убогие вылинявшие хрущовки чередовались с растрескавшимися девятиэтажками времен застоя. Непрезентабельное жильё затирали горделивые и осанистые современные дома. Всё это торчало на фоне друг друга, контрастировало и оспаривало право считаться 'основной застройкой'. А в целом оставляло впечатление разброда и беспорядка. До сих пор им не удалось найти в Москве не то что района, но хотя бы улицы, усеянной более или менее однотипными домами.

Павел, потенциальный покупатель, как и Рената, был приезжим. Сумел заинтересовать своими профессиональными навыками нечто внушительно-коммерческое и процветающее. Благодаря фирме, он получал кредит на покупку жилья. Собирался перевезти семью. Хотя, в отличие от Ренаты прибыл он не из маленького городка, а из крупного, промышленного, выстроенного на Урале незадолго до войны. Его родной город отличался четкостью планировки и единообразием. Дышал современностью и непрекращающейся стройкой. И Павел жаждал найти уголок, напоминавший об оставленном доме.

Однако сколько они не колесили по Москве, всякая новизна и современность в ней через два шага оборачивались упадком и застоем. Пряничные новостройки сменялись 'графскими развалинами'. Это постоянное соседство обветшалого и возрождающегося — на каждой улице, в каждом дворе и в каждом районе, Павла глубоко огорчало.

— Вот прошли мы по этой улице, — жаловался он во время очередного путешествия, — и у меня заново настроение испортилось. Такой красивый дом на углу построили — залюбуешься! Я бы в нём с удовольствием квартиру купил. Но на те дома, что стоят рядом, без слёз смотреть невозможно. Что за бараков тут у вас понаставили? Хламьё какое-то.

— У нас есть районы из одних новостроек, — подсказывала Вера. — Там как раз всё одинаковое и новое.

— Нет, там метро далеко. А мне нужно близко. У меня и мама, и жена — обе просили, чтобы было метро.

Ломая голову над этой загадкой, Вера обнаружила, что Москва опять прибавила в талии. Новый район так и назывался — Пустошино. Его соорудили за счет Подмосковья, задействовав под улицы часть посевных площадей. И даже неожиданно протащили туда метро, быстренько нарастив один из самых длинных радиусов. Впрочем, были этому чуду разумные объяснения. В черте района располагалось крупное кладбище. По слухам, у одного из высших городских чиновников там была похоронена мама. Говорят, поэтому и метро пустили. Трудно предположить, что важный чин ездит к маме на кладбище посредством метро. Но почему-то он решил сделать району такой подарок — 'дать людям всё'. Видно, мысли о маме его растрогали, настроили на душевный лад. С появлением слухов о чиновничьем патронаже цены на квартиры в развивающемся районе уверенно поползли вверх.

Знакомство с Пустошино приятно поразило подуставших Веру и Павла. В окрестностях не было и следа 'хрущовок' или застойных девятиэтажек. Пейзаж не засоряли и малорослые довоенные кирпичные домики. Всё — с чистого листа! Стройные ряды одинаковых башен, выросших в одном и том же году. Прямоугольнички по одной и той же схеме слепленных двориков. Пара идеально прямых улиц. Несколько стеклянных супермаркетов. Что ни возьми, всё новенькое, свежепокрашенное, только что обструганное. Да еще и метро неподалеку. Павел приободрился. Новый район напомнил ему его собственный город. Тот точно так же вырос на пустом месте, из ничего. И потому был лишен некрасивых полуразрушенных построек и архитектурных диссонансов.