Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

КНИГА ВТОРАЯ

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Умоляю вас вскачь не лететь!

Нo что—то кони мне попались привередливые.

Коль дожить не успел, так хотя бы — допеть

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ

Давайте понимать друг друга с полуслова,

Чтоб ошибившись раз, не ошибиться снова.

Давайте жить, во всем друг другу потакая, —

Тем более что жизнь короткая такая.

БУЛАТ ОКУДЖАВА

Израсходовался. Пуст.

Выдохся. Почти смолк.

Кто-нибудь другой пусть

Скажет то, что я не смог.

РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ

Наверно, с течением лет

Пойму, что меня уже нет.

……………

Но лишь бы с течением дней

Не жить бы стыдней и стыдней.

……………

И лишь бы с теченьем веков

Не знать на могиле плевков.

ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО

Мой лес!

Мой безлиственный лысый лес!

Мой лес!

Мой густой деревянный добряк!

Скажи, ты готов

К дикарям-декабрям?

ВИКТОР СОСНОРА

Уходят от меня мои друзья.

Не волоча свой след и не виляя.

Как мамонты, природу оголяя,

Уходят от меня мои друзья.

ГРИГОРИЙ ПОЖЕНЯН

О чем поет, переведи,

Эстонка с хрипотцой в груди?

Ужель сошелся клином свет

И за углом — кофейня?

Ты наклоняешься вперед,

И твой подстрочник, нет, не врет,

В нем этот свет, а также тот,

И там, и тут — кофейня.

ЮННА МОРИЦ

Неузнанным ушел День-Свет, День-Рафаэль.

Но мертвый дуб расцвел средь ровныя долины.

И благостный закат над нами розовел.

И странники всю ночь крестились на руины.

БЕЛЛА АХМАДУЛИНА

Существование — будто сестра,

Не совершай мы волшебных ошибок.

Жизнь — это точно любимая, ибо

Благодарю, что не умер вчера.

Ибо права не вражда, а волжба.

Может быть, завтра скажут: «Пора!»

Так нацарапай с улыбкой пера:

«Благодарю, что не умер вчера».

АНДРЕЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ

1980, июль

Ваганьково

Июль завершился грандиозной демонстрацией народной любви. Партия затуманилась: любовь была не к ней. И дажe не к ее грандиозным планам. Демонстрация была выражением любви к объекту ее нелюбви. Любви и печали, если не необъятного народного горя. Хоронили Влада Вертикалова.

Процессия тянулась через весь старый город, от Таганки к Ваганьковскому. Оркестр, медленно катящий на открытых платформах, исполнял Моцарта, но за пятьдесят метров от платформ божественные звуки растворялись в заунывной какофонии столицы. По всему ходу следования, кроме безмерного числа милиции в белых форменных рубашках, видны были под арками домов отряды безопасности. На углах улиц располагались не совсем понятные гибриды цистерн с фургонами, которые на самом деле в стихийных обстоятельствах могли превращаться в разгоняющие водометы. Кружили и каркали сонмы ворон: постоянные жители града, они, кажется, тоже следовали по маршруту. Стотысячная, а может быть, и миллионная толпа (СССР еще не прославился тогда своей статистикой) грузно колыхалась по мере движения, словно обуреваемая какой-то еще непонятной жаждой реванша. Под ней цемент России с такой же легкостью превращался в грязное крошево, с какой соль крошится на берегах Сиваша. Так шли весь день, не торопясь начать «час стакана», шли проливаясь горем, не испытывая еще жажды просушиться водкой. Лишь только опустив своего Барда в землю, Москва вернулась к стаккато и подняла за помин души.

Пока что он плыл над толпой, в своей неподвижности похожий на рыцаря Короля Артура. Казалось, что неподвижность эта не навсегда, что по желанию Гиневры егонебольшое ловкое тело может еще сделать сальто-мортале на скаку с коня, а то и в марафоне продержится стойко вровень с другими «колесницами огня», а то и с рапирой выйдет против Лаэрта, или своим неповторимым хриплым завопит на всю Ивановскую: «Нет, ребята, все не так! Все не так, ребята!»

«Что происходит?» — пытался понять Роберт Эр, пережидая медленное движение толпы, сидя в машине Союза писателей. Он только что прилетел из Гвинеи-Бисау, где участвовал в конференции «неприсоединившихся стран»; в общем-то ничем особенным там не отличился, а в основном филонил на пляже. По дороге из Шереметьево, увидев огромную молчаливую демонстрацию, он содрогнулся. Что происходит в Москве? Это не похоже на официальную праздничную манифестацию: нет плакатов и транспарантов, да и праздников календарных вроде нет никаких. Антиимпериалистическая манифестация, преисполненная назначенного благородного гнева? Тоже не то. Такие антиимпериалисты всегда с большей или меньшей бездарностью, но все же свой благородный гнев выказывают. Эти скорбно молчат. Массовка на киносъемке? Нет, совсем уж не похоже, тут нет никакой режиссуры.

Он спросил у шофера, но тот не знал. Роберт опустил стекло и обратился к одному из идущих:

— Эй, товарищ, я только что прилетел. Что тут происходит?

— Хороним Влада Вертикалова, товарищ негр, — ответил тот, очевидно, приняв загорелого человека с большими губами за представителя африканского континента. Эр схватился руками за горло: там сразу, без всякой подготовки, взбух и перекрыл дыхание комок отчаяния. Сидел несколько минут с руками на горле, хрипел. Шофер полез за аптечкой: там вроде был у него какой-то валокордин. Роберт отшатнулся от пузырька.

— Ты что, Иваныч, ничего не слышал про Влада?

— Слышал что-то, Роберт Петрович, да вот уж не думал, что такую демонстрацию организуют.

Роберт оставил машину у обочины и пошел вместе с толпой к Ваганьковскому. Было ощущение полнейшей нереальности. Владка — мертв? Уж не сплю ли я? Что с ним могло случиться? Он на шесть лет младше меня, значит, ему сорок два. Несчастный случай? Убийство? Вдруг вспомнился ярчайший коктебельский сезон. Костер на склоне холма Тепсень. Молодой, совсем молодой Вертикалов с гитарой поет одну за другой свои «фронтовые» песни, потом песни о хоккеистах, о конькобежцах, о физиках, об инопланетянах, несколько песен об альпинистах…

Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя…
Отставить разговоры!
Вперед и вверх, а там…
Ведь это наши горы,
Они помогут нам…
Но что ей до меня —
Она была в Париже…
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном!
Парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь!
Где свои, а где чужие.
Как до этого дожили,
Неужели на Россию
Нам плевать?
По выжженной равнине
За метром метр
Идут по Украине
Солдаты группы «Центр»…
И нет бы раскошелиться
И накормить пришельца.
74
{"b":"128171","o":1}